— Какого х… — Змеевна дёргается, но ванная скользкая, а я надёжно держу её ноги своими.
— Сиди.
Нащупываю рукой с внешней стороны борта кнопку и включаю джакузи. Одна из форсунок на дне ванной находится как раз у Аси между разведёнными ногами.
Чувствую, как напрягет ноги, когда запускается процесс, хватается одной рукой за борт, а второй под водой прикрывает грудь.
— Я больше не буду встречаться с Евой, — доношу информацию ещё раз.
— Мне плевать, — дыхание у неё учащается. — Отпусти.
— Хочу, чтобы ты кончила, — она так забавно в смущении морщит нос. — А дёру-то почему дала, раз плевать?
— Захотелось, — сжимает челюсти и ёрзает задницей по дну.
— Угу. Мне тут тоже много чего захотелось. Прямо сейчас.
Вижу, что сжимает челюсти и сердито сопит, но также вижу, как по щекам разливается румянец, дыхание становится тяжелее. Ася снова опускает веки, пытается абстрагироваться, вот только гидромассаж в том самом месте не даёт. Ещё чуть-чуть дожать осталось.
Видимо, я слишком зависаю на ней, отвлекаюсь, как вдруг она резко плещет мне в лицо, отталкивает мои ноги и быстро поднимается. Сдергивает полотенце с сушителя, что рядом, и набрасывает на себя. Я мог бы усадить её обратно, поймать, но даю возможность выскочить. Сражаться в воде в скользкой ванной опасно.
Но едва она оказывается на ногах на резиновом коврике, я уже рядом. Ну кончила бы в джакузи и легли бы спокойно спать. Вру, пусть не особо спокойно, но я бы оставил в покое её. Пока. А так только вспенила во мне желание с новой силой своим побегом.
Убежать у неё не получается. И пары шагов сделать не успевает, как я её настигаю. Она взвизгивает, и полотенце выскальзывает из тонких пальцев, но упасть я ему не даю. Набрасываю снова на плечи и крепко укутываю её, стянув края. Тугое пеленание в действии. Забрасываю извивающуюся гусеницу на плечо и уношу в спальню.
Моя Змеевна борется молча, но у неё слабо получается, учитывая что руки плотно зажаты под тканью полотенца. Укладываю её на постель и нависаю сверху, всматриваясь в сердитое лицо. Прежде чем продолжить, я должен быть уверен, что это бутафорское сопротивление, из вредности, а не реальное. Я не животное и не насильник, чтобы принуждать к сексу женщину. И уж тем более неопытную девушку.
Ася затихает, только дышит надсадно. Смотрит снизу вверх мне в глаза.
— Сдавайся, Змеевна, бежать больше некуда.
Отрицательно чуть машет головой, а сама губы пересохшие облизывает. Думаю, она даже не осознаёт этого движения, и какое действие оно оказывает на меня.
— Ну же…
Склоняюсь и прикасаясь губами к её. Не реагирует. Повторяю. Снова морозится.
Спускаюсь медленно поцелуями за ухо и вниз по нежной шее. Едва касаюсь тонкой кожи. Чувствую, как девушка подо мной начинает мелко дрожать, хватает воздух ртом, хоть и пытается делать это незаметно.
— Стас, — шепчет, — перестань. Не надо.
— Я только приласкаю, — возвращаюсь к лицу снова аккуратно прикасаясь к губам. — Не надо бояться.
Снова пробую её рот. Такая вкусная. Невероятно возбуждающая, и особенно когда немного расслабляется и несмело отвечает. Слабо, нерешительно, но потом активнее.
Упираюсь на локти и обхватываю ладонями её лицо, продолжаю целовать и кайфовать от ответа. Она так и лежит, скованная полотенцем, не спешу освобождать ей руки.
Но я хочу большего.
Отрываюсь от губ и спускаюсь ниже. Ася распахивает глаза и размыкает губы, хочет что-то сказать, но я даю знак молчать.
Она и молчит, только паника в глазах, когда устраиваюсь между коленей.
— Стас… — всё же шепчет растерянно.
Но опомниться я ей не даю. Развожу ноги шире и касаюсь пальцами нежной плоти. Ася запрокидывает голову и прикрывает глаза, что-то тихо говорит, но я не разбираю что.
Вот так, девочка, поддавайся. Это правильно.
Склоняюсь и касаюсь её языком, ловлю дрожь, что пробегает по её бёдрам. Мне нравится реакция. Нравится она. Нравится дарить удовольствие, которое хотелось дарить далеко не каждой. Потому что с ней это не только для неё. Это и для меня.
19
Ася
То, что я чувствую, не поддаётся описанию словами. Какой-то нереальный коктейль из смущения, стыда и удовольствия. С ощутимой такой горчинкой поражения. При чём не перед Стасом, а именно перед самой собой.
Потому что мне нравится.
Внутри жжёт жуткое чувство, вбитое в голову с детства: хорошие девочки не носят юбку выше колена, не виляют попой, не красятся раньше восемнадцати. Не позволяют парням их трогать, особенно за выпуклые места. Не провоцируют.
Бабушка не наказывала меня и не наряжала в паранджу, но когда видела блеск на губах даже уже на первом курсе, недовольно морщилась, глядя осуждающе.
А однажды она принесла мне забытый дома конспект. Я сама её попросила, потому что был очень важный семинар. Но мы договорились, что я выйду за ним после третьей пары, а она пришла раньше. Подъехала как раз с той стороны, где мы стояли с парнем из группы. Рядом были ещё ребята и девушки из нашей группы, но я и Костя немного отошли. Он взял меня за руку, признался, что очень ему нравлюсь, а потом поцеловал. Это для меня было впервые.
Оказалось, как раз подошла бабушка и всё это наблюдала. Я никогда не забуду её лицо в тот момент. И то, что она громко сказала, что это блядство, она во мне крайне разочарована, а парню следует помнить, что мне ещё нет не то что во всесемнадцати, а даже шестнадцати.
Нужно ли говорить, как стыдно мне было перед ним и одногруппникам?
С Костей мы повстречались ещё неделю. Ну точнее продержались за руки в перерывах между парами, потому что меня за то жуткое "блядство" гулять, естественно, не отпускали. А потом он сказал, что такие отношения ему влом, и мне сначала надо разобраться со "своей шизанутой бабкой".
На бабушку я сильно сердилась, но и за обидное в её сторону слово разозлилась. Потому что Костя — просто парень из группы, а бабушка — единственный человек, которому на меня не всё равно.
Поэтому всё что касается близости с противоположным полом, для меня имеет немного странный привкус, будто я продолжаю нарушать запреты. Чьи только?
Вот сейчас с Грачёвым свои собственные. Он размазал меня, да. Я поддаюсь. Кайфую, не сдерживая стонов.
Свой первый оргазм я получила во сне. Я даже не помню, что именно мне снилось. Только пробуждение со странным ощущение щекотки, от которой я рефлекторно сжала бёдра и… Надо ли говорить, что я была в шоке, но ещё больше я боялась, что издавала какие-то звуки во сне, и это услышала бабушка. Она вроде бы ничего всё же не услышала, но я всё равно чувствовала себя напряжённо.
Конечно, потом я нашла механизм того, что со мной произошло. Прибегала к нему нечасто, но иногда бывало. И вот это было не сравнить с тем, что я чувствую сейчас.
Смущение от того, что это делает со мной кто-то. Что это делает мужчина. Что это делает Стас! Ещё и языком…
Мне хочется, чтобы он быстрее закончил. Точнее, чтобы довёл скорее до финала. Но я не решаюсь ему сказать об этом, да и ощущение, что он тянет специально.
Потому что меня уже выгибает, ломает. Я не открываю глаза, предпочитаю не видеть то, что он делает. Иначе сгорю от стыда.
А он трогает пальцами, целует, посасывает, водит языком, оглаживает бёдра. Мысль о том, что он захочет продолжить, но уже иначе, ширяет спицей, пугая, но и ещё сильнее возбуждая.
Я запрещаю себе шептать его имя, но оно срывается с губ, когда Стас всё же милостиво разрешает мне кончить. Выгибаюсь дугой и замираю. Воздух выталкивается из лёгких и отказывается в них возвращаться. Полотенце сковывает движения, хочется вырваться, но сил нет, и я просто обмякаю.
Спустя пару секунд Стас аккуратно разматывает полотенце, и я вдыхаю полной грудью, продолжая лежать с закрытыми глазами. Нега понемногу растворяется, уступая место тревожному ожиданию. Что дальше? Хочу ли я идти дальше? Готова ли? А если не спросит…
