— Рассказывай, — скомандовал Динар.
Спустя год после смерти Яны дом его родителей взорвали. Мамы и отца там не было. Накануне они, никому не сказав, покинули страну. Уехали отдохнуть на море. Динар тогда извелся весь, пока не узнал, что их там не было. Официальная версия — неосторожность, хотя мать Бастанова уверяла, что всё перекрывала перед отъездом.
Дамиру потребовалось десять минут, чтобы все рассказать. За это время Света успела и виски принести и закуску. Пришла/ушла так тихо, что они с Динаром даже не услышали.
Выслушав его рассказ, Бастанов потянулся к бутылке и разлил виски по бокалам. Отпил из стакана и поставив тот на стол, посмотрел на Дамира.
— Ты все еще веришь в случайность?
— Уже нет.
— Примерно в одно с тобой время взорвали автомобиль Асада. Его в нем, разумеется, не было. Это показательно было, расследование прикрыли.
Это для Дамира стало новостью. Про Асада он практически ничего не знал, так как он очень быстро отошел от дел и прекратил с ними общение. Да и переехал едва ли не на другой конец России.
— Не нравится мне это, — говорит Динар. — Есть мысли, кто это может быть?
— Теперь ни единой, — совершенно честно ответил Дамир.
Он связал в уме только Динара и себя. А теперь еще и Асад.
— Я наберу ребят. Попрошу встречи дня через три. Постарайся дожить до этого времени, — сказал Динар и кивнул на его стакан. — Выпей, расслабься. Чувствую, вскоре это будет не так просто сделать.
Глава 36
Варя
— Вы готовы? — спрашивает доктор, одетый в новомодную синюю форму.
— Да, думаю да.
Я совсем не уверена. Клиника мне понравилась. Она — идеальная. Чистая, уютная, большая, сделанная для детей и взрослых. Здесь, в отличии от многих наших больниц, царит веселье и радость, а не грусть и безнадега. Здесь у многих появляется второй шанс, но я все равно волнуюсь. Это, наверное, нормально.
— Мы приготовили вам место в зале ожиданий. Небольшой столик с диванчиками и напитками. Через несколько часов мы сообщим вам итог операции, — сообщает доктор.
Мы практически сразу нашли с ним общий язык. Спокойный, уравновешенный, он не обращал внимания на кучу вопросов, которыми я его закидывала и спокойно отвечал на каждый. Я не хотела, мне просто нужно было знать, что ждет мою девочку, мою малышку.
Здесь меня успокоили. Ничего ужасного ее не ждало. Реабилитация, конечно, самая неприятная, но и с ней можно справиться, особенно в нашем положении. Под этим термином доктор предполагал ту поддержку, которая была у Алинки. Я, Кирюша и теперь еще и бабушка, которой у малышки никогда не было.
Алинка помнила, как не любила свою родную бабушку. Ирина стала ее полной противоположностью. Она понравилась Алинке своей искренностью и открытостью, завоевала ее сердце, впрочем, как и сердце Кирюши. Они оба души не чаяли в Ирине, а я впервые подумала о том, что Дамир поступил правильно, отправив ее вместе с нами.
Мы прошли в зал ожидания вместе с доктором, сели за столик и взялись с Ириной за руки. Конечно, я нервничала. Мне никакие таблетки не помогали, хотя успокоительные я приняла. Сидеть и ждать было невыносимо, но ходить туда-сюда я не могла, потому что в зале были еще люди, которые ожидали итогов операции. В этой клинике все было продумано. Чтобы родственники пациента не сидели в холле и не толкались была придумана эта комната.
Она была похожа на небольшое кафе, где можно купить кофе, воды, взять перекусить. Иногда операции затягивались на несколько часов и тогда людям требовалось перекусить. Разумеется, здесь были завышенные цены, но это ведь и ожидаемо. Клинике приходилось содержать этот зал в чистоте, нанимать сотрудников, оплачивать коммунальные услуги.
Когда пришли за первой парой, я внутренне вся сжалась. Вытянулась струной и жадно наблюдала за облегчением, что появлялось на их лицах. Они смеялись и плакали, следуя за доктором. Нам же приходилось ждать. Кирилл еще не понимал, поэтому вертел головой, осматриваясь. Примерно через десять минут ему ждать надоело и он вскочил на ноги, начав носиться по залу.
— Кирюш, — подзываю к себе сына. — Не бегай так, пожалуйста.
Сын кивает, но все же продолжает играть. Благо, люди не смотрят на нас с осуждением, наоборот, кто-то даже улыбается.
— Пусть играет, — говорит худенькая бабушка. — Он единственный здесь ничего не понимает и отвлекает нас.
Удивительно, но многие с ней соглашаются. Кирилл отвлекает от тягостных мыслей. Где-то через полтора часа мы в остаемся в зале ожидания с новоприбывшей парой. Милая бабушка, угостившая Кирилла печенькой, ушла, едва ей сказали, что операция ее мужа прошла успешно и теперь она может пройти к нему в палату.
Я жду этих же слов. Надеюсь, нам их скажут. С нашей малышкой непременно все будет в порядке и мы сможем с ней увидеться, сесть у кровати и взять ее за худенькую ручку. Алинка, кстати, сильно похудела. Сказывались многочисленные анализы перед операцией. Она капризничала, отказывалась есть. Даже с Кириллом за компанию не хотела.
Несмотря на все заверения врачей, что это норма, я нервничала. Волновалась, что моя малышка просто слишком слабая, а я пытаюсь протянуть ее через настоящие пытки. К счастью, доктор оказывается прав. Я понимаю это, когда он заходит в зал ожиданий со светящимся лицом. Здесь, знаете, не принято тянуть паузу, театрально вздыхать и выходить к родственникам пациентов с каменным лицом, по которому ничего не понятно. Здесь доктора не боятся радоваться за то, что операция закончилась и успешно.
— Спасибо вам, — шепчу доктору, пытаясь совладать со слезами, но они непослушно скатываются по моим щекам.
— Мы ведь обещали вам, что все будет в порядке. Операция плановая, никаких осложнений не предвиделось. Так и вышло. Теперь все зависит только от того, насколько сильна ваша девочка. При общении с ней мне показалось, что она настоящий боец, как и ее мама.
Доктор, конечно же, намекал на меня, но я знала ее маму, ее настоящую маму. Не была Люба сильной. Никогда. Иначе бы смогла взять себя в руки, но доктор прав. Алинка не такая. Она у меня боец, всегда завершает начатое дело до конца и никогда не сдается. Она уже через многое прошла и конечно, сможет восстановиться после операции.
Когда мы вошли в палату, я тут же бросилась к Алинке. Она была еще под наркозом, но это было и неважно. Я взяла ее хрупкие прохладные пальчики в свою руку и поцеловала их. От Алинки меня отвлекает Ирина. По пути в палатуей кто-то позвонил, но я совсем не обратила внимания, а теперь недоумевающе смотрю на телефон, который она мне протягивает.
— Дамир просит передать тебе трубку, — говорит тихо, а у меня сердце из груди выпрыгнуть готово. Дамир… Дамир хочет со мной поговорить. Позвонил!
Когда мы прощались, я была уверена, что он не станет этого делать. Он говорил, обещал, но я знала, что он не будет звонить, иначе не было никакого смысла в том, чтобы так скоро отправлять нас в другую страну.
Я быстро хватаю телефон из рук Ирины и прикладываю к уху:
— Да!
Глава 37
— Привет, — голос Дамира немного уставший.
— Привет, — отвечаю на выдохе.
Мне сейчас впору к стенке спиной прислониться и сползти по ней вниз, так сильны мои чувства после его звонка.
— Побудете с ней? — прошу Ирину, а сама быстро иду на выход из палаты.
— Как вы там? — спрашивает он.
Мне до сих пор кажется, что это сон. Я витаю где-то… не здесь. Но его голос реальный, а мое молчание затягивается.
— Нормально… насколько это возможно, конечно. Алинке операцию провели уже. Она от наркоза отходит.
Я замолкаю. Закусываю губу до крови. Хочется говорить и говорить, но больше — слушать. Пусть лучше он говорит. Если у нас мало времени, я хочу услышать его голос.
— Уверен, все будет в порядке, — серьезно говорит он.
Мы оба молчим, и я говорю первое, что приходит в голову:
