Я отключила звонок и замерла, стоя у раковины.
Это что?
Вторая часть речи Костромина уложилась в голове, совершенно неправильно. То есть Макс меня не отпускает? Он считает меня своей и готов не отдавать?
Смешно… да, очень смешно.
Я пока решила переварить информацию и вернулась в душ. Неосознанно принимала холодный, чтобы продрогнуть и прийти в себя. Голова заодно прояснилась.
Что получилось? Пока я со «своей алкоголичкой» в туалете слёзы лила, Паша сфоткал Макса с Анькой и выслал Юле-овце?
Да, блин, не верю! Я бы в жизни так не поступила… неужели, Паша мог?
Хотя он странный. Даже полазив в его телефоне, ничего не поняла о нём.
Красивый мужик с деньгами, девки виснут, он хлеб печёт… С Велей из провинции трахается.
Я не понимаю, зачем ему нужно было фоткать Макса. Лучше бы ударил его в лицо. Действительно не по-мужски поступил, фоточки девочке высылать.
Идиот.
Не ожидала.
Из душа я вышла трезвым взрослым человеком, поэтому тихая уборка прошла быстро и качественно.
Под мусорный пакет приспособила старый баул, туда выкинула продукты, что за ночь стухли и бельё, которое ненавидела. А ненавидела я теперь многое, что связано с Костроминым в первую очередь, и неожиданно улетел в мусор халатик, в котором Пашу встречала и спала с ним. Даже на память не хотела оставлять.
Смотрела на кровать, где спал мужчина, и морально готовилась к разговору.
Он купил мне квартиру. Так и думала, что это чистое попадалово. Обычно мужчина так расщедрится и ждёт, что ему любовница ручки целует и во всем потакает. И чтобы такой меценат не делал, ждёт он только невинные глазки, приоткрытый ротик и раздвинутые коленочки.
Я же знала!
И без работы осталась, значит, кредит пока не смогу взять и вернуть ему деньги.
О чём я?!
Боже!
Я что не люблю этого человека?
Мне же казалось, что влюбилась…
Казалось.
Один косяк показал, что всё херня, а не влюблённость.
Я мучительно искала выход из эмоционального лабиринта, в который меня запихнули два мужика. И пока ничего не могла понять, куда идти и как поступать.
Возможно, поэтому на кухне и в комнате была наведена идеальная чистота.
Играл телефон Паши, и опять номер, не занесённый в телефонную книгу. И опять я его узнала.
Мама моя звонила.
Я вышла в прихожую, волоча за собой баул с мусором.
— Да, мама, — ответила я.
Держа телефон у уха, зажимала его плечом. Сама надевала сапоги.
— Валечка, доченька! Выручай нас! — встревоженный голос родительницы хоть как-то помог выйти из посталкогольных депрессивных размышлений.
— Конечно, что нужно? — удивилась я такому беспокойству.
— У папы концерт, а у нас круглый стол в администрации перекинули на два часа раньше. Муху некому забрать из школы, а продлёнку отменили, учительница заболела.
— Засада со всех сторон, — вздохнула я. — Конечно, мама. Какой у него класс?
— Второй «Б», я потом позвоню на этот номер, когда вернёмся.
— Не надо, я сейчас телефон куплю, симку старую вставлю, так что всё в порядке, — предупредила я маму.
Отключила звонок и стала одеваться. Не буду менять номер, позволю козлу и коню звонить мне. Это такая тренировка, наращивание слоёв шкуры. Если не справлюсь, тогда всё изменю. А пока ради них даже стараться не буду.
Один подонок, однозначно. Второй – тёмная бутылка, которую я опасаюсь.
Но секс был крутой.
С баулом наперевес спускалась по лестнице и думала, думала, о своём отношении к Павлу.
Мусор выкинула, машину прогрела. Вначале до супермаркета доехала. Купила себе дешёвый телефон. Перекинула все номера с симки. Купила продуктов и большую «ватрушку», чтобы с горки покататься с Мухаммедом. Потому что ни в какую Москву я не поеду, здесь останусь. Тем более джинсы надела… Купила себе кроссовки на распродаже копеечные, шапку со смешными ушами. И вообще вышла из образа строгой офисной дамы.
Ватрушка была невероятно красивой: синяя с белыми снежинками, узорами и мультяшными героями. С ней и пакетами дошла до машины. Глядя в зеркало, навела красоту, вытащила у щёк волнистые пряди волос.
Вроде даже помолодела. До Юли, конечно, не дотягивала. Тупых глазок не хватало.
Но нужно было поднимать самооценку. Поэтому сделала фотку на новый телефон, состряпала забавную рожицу. И, усмехаясь, чуть не отправила Максу.
Нет, не Паше!!!
Даже испугалась.
Не очень… Всё не очень хорошо!
Что происходит вообще?
Почему во всей этой ситуации я жалею Юлю-овцу?
Ну, у неё хотя бы дядька любящий есть, защитит. А я-то, как попала между двух… животных, козла и коня?
Не люблю никого, ни Пашу, ни Макса тем более.
Хочу быть одна.
Как до школы доехала, не поняла.
Запах старого учебного заведения приподнял настроение. Давно не была в нашей школе. Встала у стола охранника со всеми родителями и ждала. Здоровалась с проходящими учителями, они были рады меня видеть.
— Веля, ты совсем не изменилась! — удивилась моя бывшая классная руководительница.
— Спасибо, — почувствовала, как покраснела. Сняла шапку.
— А мама уехала в администрацию.
— Я за братом.
Классуха моя изменилась в лице. Помрачнела, кивнула и отошла в сторону. Видимо все в курсе, что мама у парня умерла. Ещё был вариант, что моих родителей не особо общественность поддерживала, усыновить в таком возрасте ребёнка.
Нужно плевать на мнение чужих людей. Даже если мама с папой заболеют, у Мухи есть я.
Легко стало от того, что мир не ограничивается моей заманухой и любовным многоугольником, где углы строгает именно Максим. И горько принимать тот факт, что ещё неделю назад я страшно страдала по этому мужику. Наверно ещё через неделю я буду так же вспоминать Пашу. Он же обязательно ещё что-нибудь выкинет. Фоточки делать, любовницам и начальству отправлять, потом трусики воровать начнёт.
Муха вылетел со своими друзьями с лестницы в коридор. Искал глазами маму, наткнулся на меня и так обрадовался, что я невольно тоже обрадовалась.
Подпрыгивая, бежал ко мне.
— Велечка!
— Привет, братик! — улыбнулась я и сразу заправила рубаху в брюки, поправила его одежду и пригладила волосы. — Одевайся, у меня для тебя сюрприз.
Он пребывал в восторге, быстро оделся и встал возле меня. Я взяла его горячую ручку и повела из школы.
Ребёнка хочу.
Это, как удар молнии.
Оно пришло в голову давно, но только сейчас я ощутила физическую потребность. Тёплое такое желание, нежность через край переливающаяся.
И я бы эти чувства мужчине отдала, но сомневалась, что мужики такого достойны.
Мы сели с Мухой в машину и поехали в центр города, где в парке была залита большая горка.
***
Веселясь до упаду, забыв про всё на свете, мы с братом катались на своей ватрушке.
И я так миленько затесалась в группу к какими-то подросткам, что позволила прикрепить нашу ватрушку к их «паровозику». И мы были последним «вагоном», слетая с горки наш «вагон» обычно переворачивался, налетая на впереди идущие, и мы с Мухой вылетали на головы весёлых парней и девчонок.
Да! С родителями так мальчик не оторвётся, как с сестрой. Кто ж знал, что я в душе ещё не выросла, и когда мальчишка лет семнадцати спросил в какой я школе учусь, немного прибалдела.
— В школе я уже не учусь, — рассмеялась я.
— Универ? — не отставал мой назойливый кавалер.
Я поправила шапку, из-под неё всё время вываливались волосы. Щёки жгло морозом. Улыбка не сползала с лица. Ещё вдобавок вечер. Одним словом, сошла за девочку, с которой можно замутить.
Ничего не ответила, только смеялась. А парню не хватило смелости продолжить знакомство, хотя уже узнал, что Муха мой брат, а не сын.
Мы с этой горки выбрались, только когда начали зажигаться огни. В машине стоял дубак, молоко и колбаса превратились в лёд. Хлебу ничего, его я разогрею, а вот яблочки для ребёнка, похоже, не пережили мою беспечность.
