Глава 26. Наслаждайся!
— Да отвали ты!
Маркус с хохотом бросает меня на диван к скучающему Цезару, который опять копает в планшете. Хочу вскочить, но меня рывком за футболку возвращают, одной рукой обнимают и решительно прижимают к себе.
— Успокоилась, — шипит Цезар, а я не нахожу ничего лучше, чем вывернуться и вгрызться зубами в его каменную сиську.
— Вот это выдержка, — хмыкает Цезар.
— Едва сдерживаю скупую мужскую слезу, — цедит Цезар в ответ и отклыдвает планшет. — Соня…
Глухо рычит, и я тоже отвечаю ему рыком.
— Соня, — Маркус шепчет и садится по другую сторону. Поглаживает по голове, плечам, — сейчас произойдет нечто невероятное. Альфа заплачет, — убирает волосы и целует в шею. — Соня…
От его шепота с головы до ног прокатывается густой жар. Ныряет рукой под футболку, и я ослабляю челюстные мышцы, чтобы вскинуться уже против второго брата, который немедленно меняет тактику и оттаскивает меня от Цезара. Тот трет грудь со следами от зубов, смотрит на меня и в гневе накидывается на меня.
Мою ярость сдерживает Маркус, и я вновь оказываюсь зажата между двумя возбужденными извращенцами, а обратиться, чтобы дать им хоть какой-то отпор — не могу. Покроюсь шерстью, и во власть вступит восторженная волчица, которая не против сомнительных игр.
Цезар разводит мои ноги, наваливается на меня и хочет меня поцеловать, а я испуганно взвизгиваю:
— Нет!
— Ты же этого хочешь, — шепчет он мне в губы, вглядываясь в глаза, и касается пальцами моей промежности, к которой приливает пульсирующим потоком кровь.
— Нет, не так… Не так хочу…
— А как? — губы Маркуса касаются изгиба уха.
— По любви хочу, — судорожно шепчу я. — Что тут непонятного?
Цезар поднимает взгляд на Маркуса. Несколько секунд молчания, и он вновь всматривается в мои глаза, скользнув пальцами между ноющих складок:
— У нас тут нечто большее, чем любовь, Соня…
С губ срывается тихий стон, и по телу бежит слабая судорога желания.
— Ну раз так, — хрипло отзываюсь я и обмякаю в руках Маркуса ленивой волчицей, которая ехидно облизывается и машет хвостом.
Цезар, со смехом отпрянув, откидывается на мягкую спинку дивана и косит на меня хитрый взгляд:
— Соня, мы же тоже можем в эту игру сыграть.
Он на что-то намекает, и когда я понимаю на что, я вскидываюсь в руках хохотнувшего Маркуса и валюсь на пол. Возмущенно оглядываюсь на Цезара, который подмигивает, и я вскакиваю на человечьи ноги:
— Это уже ни в какие ворота!
— Некоторые считают, что дитя, зачатое зверем, будет здоровым и сильным, — Цезар скалится в улыбке.
— Вы отвратительны! — я одергиваю футболку и скрещиваю руки на груди.
— Сонь, а что ты подразумеваешь под любовью? — Маркус садится и тоже откидывается назад.
Сидят оба в одинаковых позах, и даже ноги у них расставлены на одну и ту же ширину. И оба в ожидании головы клонят набок. Вот уж точно “копировать и вставить”. Еще бы волосы Маркусу состричь, и я точно запутаюсь, кто есть кто.
— Любовь — это забота, — тихо говорю я.
— Я лично чувствую потребность позаботиться о Соне, — Маркус смотрит на Цезара, и тот согласно кивает.
— Дальше, — Цезар не спускает с меня льдистых голубых глаз.
— Желание быть рядом, сердце, что бьется часто при взгляде, — перечисляю я шепотом, — мысли только о том, в кого влюблен…
— Так, — Цезар приподнимает бровь. — Что еще?
— Это готовность пойти против всех… — я замолкаю, а Маркус вздыхает.
— Слушай, а у нас тут любовь, — он вновь смотрит на брата.
— Определенно, — Цезар обращает на него спокойный взор. — Все сходится. Один в один.
— Вы не поняли…
Хмурюсь я, и когда они переводят горящие взгляды на меня, сердце подпрыгивает, и медленно отступаю:
— А вот нет.
— Ты же сама только что подвела к тому, что у нас тут полным ходом любовь идет, — Цезар смеется. — И я слышу, как твое сердце бьется. Часто-часто.
— И наши тоже вот-вот ребра сломают, — Маркус улыбается. — Прислушайся.
И чувствую их стук сердец. Синхронный, и он переплетается с моим. Гостиная расплывается, исчезает под завораживающую вибрацию, в которой тонет реальность. Уйду, а этот момент с пристальными взглядами и молчанием останется в памяти.
Цезар встает, подходит ко мне и обхватывает лицо ладонями, а затем так тягуче и сладко целует, что у меня ноги подкашиваются. После моего обескураженного вздоха, рот накрывают губы Маркуса. Таю в его объятиях, очарованная гулом его сердца, но все же отталкиваю его и отступаю.
— Соня, — глухо урчит Цезар. — Не глупи.
— Это наша судьба.
— Нет, — упрямо отвечаю я и пячусь. — Неправда…
А через секунду срываюсь с места. Это возмутительно! Желать двоих и двоим отвечать учащенным сердцебиением, слабыми ногами, потливыми ладошками. Жила себе спокойно, а тут судьба подкинула двух кобелей. На тебе, Сонечка, близнецов. Наслаждайся!
