Я вышла, и сердце мое в тот момент колотилось так сильно и так часто: наверное, двести ударов в минуту делало. У меня стучали в висках молоточки, во рту пересохло, и я нервно сглатывала воздух. На лице, щедро украшенном макияжем, проступили крупные бисерины пота, я кусала губы и теребила платочек, пытаясь высушить влажные пальцы.
– Уважаемы гости! – Срывающимся от волнения голосом сказала я. – Некоторое время назад судьба свела меня с этим замечательным парнем, Максимом, – я кивнула ему, он – мне, и гости зааплодировали. Наивные. Будет вам сейчас. – С первого взгляда я поняла, что это любовь. Сильная, у меня такой никогда раньше не было. Да и вообще никакой не было: я росла под плотной опекой родителей. И вот теперь, вырвавшись на свободу из родительской клетки, ощутила на себе внимание такого красивого, сильного, уверенного в себе человека. – Как раньше писали в стенограммах, «бурные аплодисменты».
– Я полюбила его, он – меня, а потом… представляете, пропал! – По залу прокатился вздох удивления. – Да-да, исчез, словно и не бывало! – Я смотрю на Максима, на его лице легкое удивление. – Но потом возник на пороге моей комнаты с букетом цветов и пригласил в ресторан, чтобы сделать там предложение! – Снова гости хлопают. – А не было его, оказывается, поскольку… ну, мы же учимся, сами понимаете. От сессии до сессии живут студенты весело. – По залу смех, хлопки, веселье. Радуетесь? Мало вам осталось.
– А теперь, уважаемые гости, маленький сюрприз, – в этот момент помощник выкатил стойку с огромным плазменным телевизором, чтобы весь зал видел. А собралось там человек примерно сто (было разослано 126 приглашений), и все как один – родственники (кроме мамы с папой, как уже говорилось), друзья, знакомые, коллеги и прочие. Словом, весь бомонд имени Максима. – В те дни, пока я не видела Максима, он упорно занимался. И вот, собственно, какую науку он постигал.
Я отошла в сторону и нажала кнопку на пульте. На экране появилась та самая подсобка. Максим, стоящий со спущенными штанами, и позади него какой-то парень, яростно пихающий ему член в задницу. На весь ресторанный зал послышались сопенье, стоны, а потом этот громкий и жуткий, как мне показалось ещё тогда, вопль Максима: «Да… Да, сука! Давай… давай, еби меня! Ох, блядь, как охуенно!»
Я поставила запись на паузу. На телевизоре замер мой супруг с перекошенным от боли и страсти лицом, рот его был широко распахнут, глаза безумные, и у того, кто его трахал, физиономия оказалась ничуть не лучше. Ну, чисто два монстра! Правда, я специально попросила лицо того, кто сношал Максима в анус, закрыть на видео мозаикой – этот человек ничего мне не сделал, потому остался неизвестным.
Что тут в зале началось! Крики, шум, гам, – словом, форменный хаос. Причем обращен был весь этот жуткий негатив не на меня, а на Максима, который сидел с каменным лицом, глядя в стол, бледный, как скатерть, но с огромными красными пятнами по всему лицу. Губы его были настолько плотно сжаты, что превратились в узенькую полоску. Он ничего не говорил, хотя в его адрес звучало столько матерщины и прочих неприятных слов, – столько получают разве популярные блогеры, когда сталкиваются с гневом хейтеров.
Некоторые из гостей, конечно же, выкрикнули несколько «ласковых» слов и в мой адрес, но я не запомнила, каких. Потому что весь мой интерес был сосредоточен на Максиме. Моём новоиспечённом «супруге». Поскольку, если откровенно признаться, ту бумажку, которую нам выдали – свидетельство о браке – я потом выбросила. Филькина грамота. С сотрудниками ЗАГСа тоже была договоренность, что ничего официального на самом деле происходить не будет – сплошная фикция. За взятки у нас в стране и не такое возможно.
Уничтожение бабника и ловеласа Максима, прежде с легкостью ломавшего девичьи судьбы, завершилось довольно неожиданно: этот самец, испортивший жизнь не одной девушке, разрыдался, как ребенок. Тут же закрыл лицо руками и затрясся. Но никто ему помогать не стал. Все поспешно расходились, чтобы не оказаться втянутыми в этот скандал. Репутация Максима рассыпалась на мелкие осколки, и моя жажда мести была удовлетворена. Я отомстила не только за себя, а за тех наивных чистых дурочек, которым он проехался по сердцам, словно на грязном тракторе.
Я ушла из ресторана, переодевшись в туалете и швырнув платье на унитаз. Оно арендованное, за него солидные деньги родители Максима отдали. Правда, пока ещё не догадывались об этом, поскольку сынок постарался всё скрыть – пожелал проявить самостоятельность. Даже звонить им не стал и предупреждать, приглашать и тому подобное. Та ещё семейка! Так вот пусть теперь платят за наряд. Или чистят, это уж как им захочется.
Вместе с Лидой я вернулась домой и от стресса сильно напилась. И, пока алкоголь действовал, меня сильно шарахало от одного чувства к другому. Я то начинала трястись, словно замёрзший щенок, и бояться, что в комнату ворвется Максим и зарежет меня или топором зарубит. То ходила гордая тем, как отомстила, и была готова дать ему «в глаз», если только сунется. Кончилось тем, что от пережитого стресса и количества выпитого расплакалась в подушку, и Лиде пришлось меня укладывать.
Ну, а дальше началось нечто невообразимое. Хотя стоило ожидать, конечно. Я же не думала, что подобный выпад с моей стороны окажется безответным? Теперь настал черед Макисма наносить ответный удар. Конечно, убивать он меня не собирался (хотя могу предположить, что очень бы того хотел). Потому решил поступить иначе. Говорят, что насилие порождает насилие. Только в этой войне первый удар нанесла не я.
– Ну и натворили мы с тобой дел, подруга, – ошарашенно сказала Лида, когда мы вернулись в комнату в общежитии после той приснопамятной «свадьбы». – В жизни не видела ничего подобного. В голове не укладывается, что ты придумала такой план, а я тебе в нем помогала. Ужас какой-то.
– Что тебя так пугает, Лидочка? – Спросила я. После возвращения на меня нахлынуло какое-то неудержимое веселье. На нервной почве хотелось прыгать, скакать и беситься, как маленькой девочке с подружками. Только моя единственная подруга теперь снимала с себя красивое платье, убирала его в шкаф, натягивала обычный домашний халат и тапочки, глаза же её при этом были погружены в невеселые мысли.
– Ты понимаешь, что он мстить будет? – Поинтересовалась Лида.
– Конечно, – задорно улыбнулась я. – Обязательно будет! Ещё как будет! Я бы даже удивилась, если бы не решился на такое! Вообще мужчиной перестала бы считать!
– Ты с ума сошла, Женька, – покрутила Лида пальцем у виска. – Хотя нет, у тебя истерика. У меня тоже, только я стараюсь вида не подавать. Интересно, что он нам сделает?
– Почему это «нам»? Не «нам», а мне, – ответила я.
– Да какая разница. Нам, тебе. Главное, что… он же при деньгах, мажор! Может себе позволить какую угодно подлость! – Продолжала соседка нагнетать обстановку.
– Пусть только попробует! – Жестко ответила я. – Пока эту видеозапись видели только гости на свадьбе. Мне ничего не стоит опубликовать её в интернете.
– Это твой единственный аргумент? – Спросила Лида, горько усмехнувшись.
– Что, мало?
– Думаю, да.
– Но у меня… других нет, – развела я руками. Осознание этого подействовало на меня несколько отрезвляюще, и страх, который исходил от Лиды, начал понемногу просачиваться мне в душу.
– В том и дело. Собралась ты на войну, а оружия запасла слишком мало, – заметила соседка.
– Что же теперь делать?
– Ну, с другой стороны, если с тобой что-то нехорошее случится, все сразу на него и подумают. Вон мотив какой сильный. Так что, наверное, не стоит нам с тобой так уж сильно беспокоиться, – сказала Лида. – Давай с тобой, подруга, накатим граммов по двести. Полегчает.
Накатили, закусили, а потом, умиротворенные, легли спать. Только опасения Лиды и правда оказались не напрасны. Первый ответный удар мой суженый-ряженый на всю голову простуженный нанес весьма своеобразным способом. Он сделал так, что мои родители узнали о моем житье-бытье. Уж не знаю, кто им сообщил, но те в шоке оказались – это факт. Потому как решили: их дочь превратилась в заурядную шлюху, которая мало того, что трахается с кем попало, так ещё и стерва конченая, раз бросила парня прямо на свадьбе.
