— Дыши, Динь-Динь. Блять, лучше бы я сам все узнал, не впутывая тебя.
— Я ударила его. Дотянулась до какой-то тяжелой статуэтки из железа и ударила.
Прямо по голове.
— Я бы на твоем месте еще и по яйцам ему двинул, — выдыхает Мирон со злостью в голосе.
— Не смешно.
— А я и не смеюсь.
Мы стоим в обнимку еще какое-то время, но потом предатель все-таки выпускает меня из теплого кольца его рук. Он идет на кухню и возвращается уже со стаканом воды для меня.
Мирон поправляет мне съехавшие на глаза волосы, пока я мелкими глотками для успокоения цежу из стакана, обхватив его двумя руками.
Меня немного отпускает, и я продолжаю:
— Из-за моих криков кто-то все же вынес дверь. Как раз в тот момент, когда я держала в руках окровавленную статуэтку, а шеф Агаты валялся на полу и скулил, держась за голову.
— Он поэтому тебе мстит? Моральная компенсация или что? — нахмурившись, спрашивает предатель. — Полицию кто-то удосужился вызвать?
— Нет… Мы…мы с Агатой растерялись, она сразу утащила меня из кабинета, вообще из здания на улицу. Там мне удалось выйти из состояния оцепенения, стало так обидно, что я чуть зубы себе не скрошила от гнева. Хотелось что-то сделать, я просто ходила из стороны в сторону, пока Агата думала, что делать дальше.
Я закусываю губу, потому что дальше мне снова придется признаться в собственной глупости и недальновидности.
— Ты все-таки вернулась и добила этого говнюка? — с легкой улыбкой произносит Мир.
— Нет, я… Я пнула совсем маленький камень изо всех сил, но не рассчитала все траектории, по которым он мог полететь, — делаю передышку, чтобы собраться с мыслями. — И он угодил в новенькую машину этого, как ты сказал, говнюка. Прямо в лобовое стекло.
— Надеялся, что это будет не машина, а его голова, — вздыхает Мирон.
— Он наслал на нас с сестрой своих охранников, те снова притащили в его кабинет. А дальше Волошин показал видео с камер, где четко видно, что я ударила его по голове. Камеры с парковки он тоже подключил, вышло так, что я была виновата по всем фронтам.
— А его нападение на тебя? Это камеры тоже должны были заснять.
— Ага, должны были… Только именно на это время случился какой-то чудесный сбой, который прекратился как раз в тот момент, когда я взяла статуэтку в руки. Я бы ничего не доказала…
Опускаю взгляд, когда воспоминания снова зашвыривают меня в состояние полнейшей беспомощности.
— Эта свинья начала вас с Агатой шантажировать?
— Да. Он потребовал оплатить ему ремонт машины и моральную компенсацию, иначе записи с камер пошли бы дальше. На моей учебе сразу можно было бы поставить крест, а еще в тюрьму тоже как-то не очень хотелось…
— Волошин, да? Скажи-ка мне, как называется фирма, где работала твоя сестра, и желательно инициалы к фамилии этой гниды тоже добавить.
— Зачем тебе это? Я не хочу, чтобы ты делал что-нибудь. Волошин может запросто настучать в мой университет, и тогда я лишусь бюджетного места, потому что они не захотят портить себе репутацию.
— А тебя только это волнует, Динь-Динь? Не смущает, что сегодня тебя чуть не изнасиловали?
Я вздрагиваю, когда Мирон ударяет кулаком в стену. Он шипит и встряхивает руку, несколько секунд смотрит на меня так, будто я виновата во всех смертных грехах, но все же смягчается и даже пытается поддержать меня вздернутым в подобии улыбки уголком рта.
— Подставлять тебя я не буду, но мне пока надо хотя бы общую информацию собрать об этом твоем Волошине. Если эти амбалы у него на подсосе, явно в его досье не все так радужно будет. Скорее всего он и деньги тырит, и занимается нелегалкой, потому что у обычных офисных воротничков нет таких связей.
— «Авангарда», — тихо произношу я. Словно не хочу, чтобы Мирон услышал. — Волошин Павел Сергеевич.
— Пиздец тебе, Павел Сергеевич, — нараспев отвечает предатель и подмигивает мне, тут же вытащив телефон из кармана и начав что-то набирать на экране.
— У Агаты была с ним договоренность. Мы платим частями каждый месяц, до сегодняшнего дня все было нормально, никто не требовал сразу всю сумму.
— У меня есть пара мыслей на этот счет, но озвучивать их я пока тебе не буду, — говорит загадками Мирон. — Что у тебя там в универе? Мне тут дружок твой много интересного по телефону рассказал, но я бы хотел услышать это от тебя.
— Все в порядке, продолжаю учебу в штатном режиме, — съезжаю с темы под недоверчивое хмыканье Вертинского.
— И помощь моя не нужна?
— Не нужна. Другим лучше помогай.
— Я тогда пошел? — бросает мне вызов предатель.
— Давно пора.
Все время, что Мирон шнурует кроссовки, он улыбается. Закончив с этим делом, он тянется ко мне и пытается притянуть поближе, но я уворачиваюсь, потому что у меня перед глазами снова всплывает образ гадкой Виолы с ее шикарным декольте.
Мужчины обычно говорят, что им важна душа, внутренний мир, а сами в первую очередь будут смотреть совсем не в глаза. А у меня там все более чем скромно. Нечем хвастаться.
После ухода предателя буквально через час кто-то звонит в дверь. Вооружившись сковородой на всякий случай, я крадусь к дверному глазку и пытаюсь разглядеть незваного гостя. Но все, что я вижу — зеленая кепка с эмблемой известной курьерской доставки.
Оставив на документах свою подпись, я принимаю небольшую коробочку из рук парня и распаковываю ее уже наедине с собой.
Сначала до меня не доходит, что это за штука, но потом я вытряхиваю инструкцию и осознаю, что держу в руках перцовый баллончик. Розовый. С сердечками.
Я пишу Мирону«спасибо», потому что больше никто не мог прислать мне это чудо и, раз уж телефон оказался в руках, лезу в студенческие группы нашего университета в качестве акта мазохизма. Только вот в некоторых из них посты про меня начинают исчезать. Буквально на глазах, один за другим.
Люди в комментариях спрашивают, что происходит, но и такие вопросы исчезают мгновенно.
У меня не получается сдержать улыбку. Только один человек мог это устроить, и он это сделал даже после моих попыток в самостоятельность.
«За все спасибо»— добавляю я к своему уже отправленному сообщению, продолжая широко улыбаться, когда на экране появляется надпись о том, что собеседник печатает.
«Должна будешь, зефирка, так что не расслабляйся»— прилетает ответ.
«У меня теперь есть баллончик, не забыл?».
«А у меня реакции хорошие. И я уже присмотрел миленький кляп для тебя. Добавлю, пожалуй, к заказу еще и наручники с плеткой. Накажу тебя за плохое поведение».
Я шлю Мирону смайлик с высунутым языком и сворачиваю диалог. Между нами сейчас полная неопределенность, но внутри у меня разливается такое тепло, что всем бабочкам срочно хочется залететь в морозильную камеру или разжиться кондиционером.
Глава 19
В первые дни я боялась выходить из дома, даже держав всегда наготове подарок предателя. С баллончиком мы сроднились очень быстро.
Мирон заверил меня в том, что ничего со мной не случится и вопрос с Волошиным он уже решает. Без моего ведома и участия. Ему пришлось уехать в Москву, потому что там возникли серьезные проблемы у Яна и моей сестры. Так что теперь в Питере я осталась совсем одна, если не считать Алекса.
— Прости, — ко мне оборачивается девушка, нечаянно толкнувшая меня локтем в очереди. — Я ничего серьезного не задела?
— Нет, — быстро отвечаю ей и снова утыкаюсь в телефон.
Все это время я маниакально проверяю группы на наличие в них постов про меня. И с каждым разом я все сильнее верю в то, что Мирон просто какой-то волшебник, а мне невероятно повезло. Ему удалось удалить практически все старые новости, а новые совсем не появляются.
Меня по-прежнему игнорируют в группе, но я и до всей этой ситуации не была сильно общительной. Мы с Иванной держались в стороне, нас вполне устраивала такая маленькая компания из двух человек.
— Это ведь ты, да? — внезапно спрашивает извинившаяся передо мной девушка.
