Взмахнув волшебной палочкой, он наколдовал вокруг лежащего на столе рога защитный кокон, ограждающий его от любых соприкосновений с окружавшими его предметами. Раз уж этот рог не взорвался в руках у семейки Лавгуд, значит, ничего с ним не случится и здесь. Пусть он просто полежит до ночи на столе. Снейп дождётся, пока все уснут и вынесет этот дурацкий рог из замка. Сейчас главное — чтобы никто не пришёл в его жилище и не увидел у него на столе этот «подарок». Но уж об этом он позаботится.
Снейп ещё раз мрачно взглянул на стол и отправился к себе в кабинет, где его ждали рабочие записи по новому зелью и котёл для экспериментов над его составом. День оказался для профессора весьма удачным — никто не потревожил его до самого вечера. Ну, а вечером ему пришлось-таки выйти в Большой зал, чтобы встретить Рождество со всеми обитателями Хогвартса, остававшимися в замке в эту волшебную ночь.
А ночь была поистине волшебной, несмотря на то, что Снейп упорно отказывался признавать этот факт. Как бы он ни сопротивлялся в душе возникающим ощущениям, они накатывали на него помимо воли, заставляя всякий раз прочувствовать атмосферу праздника.
Впервые увидев Большой Зал в рождественском убранстве почти двенадцатилетним мальчиком, Снейп ощутил восторг. Он устыдился этого ощущения тогда и стыдился его всякий раз, когда оно возникало в нём теперь при виде этих огромных елей, украшенных блестящей мишурой, огромными сверкающими шарами, звёздами и свечами. Он презирал себя за это ощущение, но ничего не мог с собой поделать. Стоило ему ступить на порог празднично украшенного Большого зала — и его сердце сжималось от какого-то трепетного, по-детски наивного ожидания чуда. Длилось это всего мгновение, но пронзало такой болью, что Снейпу приходилось прилагать усилия, чтобы выровнять дыхание и удержать на лице презрительную гримасу.
Хвала Мерлину, в этом году в Хогвартсе осталось достаточно студентов, чтобы их всех можно было разместить за одним столом, отдельным от преподавательского. Снейп терпеть не мог, когда ученики сидят слишком близко и имеют возможность наблюдать за тем, как он ест. Сейчас он был избавлен от этого. Если бы не Амбридж, мерзким розовым пятном маячившая слева от него, было бы совсем неплохо. А так ему приходилось время от времени отвечать на обращённые к нему любезности, начинавшиеся с этого отвратительного слащавого «Кхе-кхе» и сопровождавшиеся не менее отвратительной жабьей улыбкой. Кажется, Амбридж считала его единственным человеком, достойным её доверия, несмотря на то, что Снейп разговаривал с ней, не меняя своего брезгливо-презрительного выражения лица и выдавливая из себя короткие отрывистые слова буквально сквозь зубы.
Перетерпев и Амбридж с её приторными улыбочками, и Дамблдора с его дурацкими попытками шутить и оживлять атмосферу за столом, весь этот балаган с поздравлениями и показной радостью на лицах, Снейп покинул Большой зал в числе последних, после чего ещё долго вышагивал по коридорам школы, распугивая своим мрачным видом не желавших быстро угомониться студентов.
Наконец всё в замке стихло. Вернувшись к себе, Снейп оставил дверь приоткрытой. С помощью волшебной палочки он приподнял мирно лежавший на столе рог и, не убирая защитного кокона вокруг него, осторожно отлевитировал его к выходу. Аккуратно положив рог на пол, он тщательно закрыл за собой дверь в свои покои и вновь приподнял рог над полом.
Благополучно миновав коридор, ведущий из подземелий наверх, Снейп беспрепятственно преодолел пространство холла, никого не повстречав на своём пути. Рывком открыв входную дверь, Снейп осторожно направил плывущий по воздуху рог в дверной проём. Оказавшись во дворе, Снейп вздохнул с облегчением. За пределами замка он вряд ли встретит кого-нибудь в этот час. И всё же расслабляться было рано. Снейп отлевитировал рог к воротам и вновь уложил опасный «подарочек» на землю, чтобы беспрепятственно открыть их с помощью заклинания, известного только преподавателям.
Покинув территорию Хогвартса, Снейп зашагал в сторону Хогсмида. На полпути между деревушкой и замком он остановился и снова опустил на землю свой опасный груз. Пожалуй, здесь можно взорвать этот идиотский презент, не вызывая ничьих подозрений. Пусть в Хогсмиде думают, что это кто-то из студентов решил отметить Рождество громким салютом. А в замке пусть считают, что так развлекаются подвыпившие посетители «Трёх мётел» или «Кабаньей головы», что вероятнее. Потому что публика у мадам Розмерты более солидная, привыкшая встречать Рождество дома, в кругу семьи. А вот в «Кабаньей голове» вечно собирается всякий сброд, от которого можно ждать чего угодно. Воспоминания об этом злосчастном кабаке болезненно резануло Снейпа по сердцу. Не думать. Не думать об этом. Во всяком случае, не сейчас.
Приметив средних размеров валун, лежавший достаточно далеко от дороги, Снейп выставил перед собой Щитовые чары, с помощью волшебной палочки приподнял рог над землёй и швырнул его в этот валун. Рог с глухим стуком ударился о камень, отскочил от него и шлёпнулся на землю. Взрыва не последовало. Снейпа мало что могло удивить в этой жизни. Но сейчас он вновь был по-настоящему удивлён. Что интересно – второй раз за день. На мгновение в его сознание закралась мысль: «А вдруг это и правда не рог взрывопотама? Неужели?..» Но эта мыль продержалась в мозгу всего лишь долю секунды и растаяла, как дым. Какие, к драккловой матери, морщерогие кизляки? Не станет же он уподобляться этим придуркам — Лавгудам и вместе с ними верить во всякий бред?
Снейп подошёл к валявшемуся на земле рогу и осветил его Люмосом своей волшебной палочки. Внимательно осмотрев его, Снейп пришёл к выводу, что, скорее всего, рог этот слишком стар. Слишком долго он провалялся где-то, ни с чем не соприкасаясь, а потому взрывчатая жидкость в нём уже не столь опасна, поскольку не реагирует на малейший удар. Что ж, этим стоит воспользоваться. Всё-таки эта жидкость — весьма ценный ингредиент в зельях, отнесённых Министерством магии к классу запрещённых. И раз уж ему в руки попало такое «сокровище», нельзя просто взять и выбросить его.
Снейп взмахнул волшебной палочкой, разрезая рог по всей длине надвое. В остром конце рога он заметил полость, заполненную жидкостью, похожей на остывшую лаву. Снейп знал, что полость эта имеет вид мягкого слизистого мешка, когда рог находится на голове у животного или недавно срезан оттуда. Сейчас стенки этой полости окостенели. Вот почему рог не взорвался от удара.
Снейп аккуратно извлёк это окостеневшее вместилище взрывной жидкости и, наколдовав вокруг него защитное поле, приподнял над землёй. Захватив две половинки распиленного рога, он отправился обратно в замок, левитируя перед собой опасный ингредиент. Злость на девчонку у него как-то сама собой улетучилась. Её подарок, вначале показавшийся ему таким идиотским, вдруг оказался на удивление полезным. Но благодарить её за это он не собирался. Ещё чего не хватало! Если она ждёт благодарности от «хогвартского чудовища», от «сальноволосого ублюдка» и «мерзкого подонка», то не дождётся. Мерзавец не обязан никого благодарить.
Губы Снейпа тронула ядовитая ухмылка. Но если бы кто-нибудь смог разглядеть её в этот поздний час, он заметил бы, что яда в ней значительно меньше, чем горечи. Хорошо, что некому было наблюдать за ним в эту Рождественскую ночь. Нужно хоть иногда снимать маску, если не с лица, то с души. Иначе становится трудно понять, где маска, а где истинная суть. Маска становится сутью, врастает в плоть и кровь… Захочешь отодрать — и не сможешь. Но и душу при этом натирать она не перестаёт, постоянно напоминая болью о том, что она — маска, хоть и ставшая вторым «я».
Никого не встретив на пути к своему жилищу, Снейп благополучно доставил остатки рога и ёмкость с взрывной жидкостью к себе в комнату, служившую ему приёмной и кабинетом. Спрятав всё это в шкаф, он вытащил из самого дальнего его угла бутылку огневиски, уже давно припрятанную им специально для этой ночи, и усевшись в кресле у камина со стаканом в руке, уставился в ярко горящее пламя пустым, невидящим взглядом.
