И Панси прикладывала все усилия для этого. Она нежно облизывала его ствол, проводила языком по уздечке, нежно щекоча ее, посасывала головку, а потом делала резкий выпад, заглатывая его как можно глубже. Блейз стонал. Он чувствовал, что он уже скоро, все-таки рот Паркинсон был как отдельный вид искусства. Он легонько гладил ее по волосам, показывая, что слизеринка на верном пути, а другой рукой он жамкал ее грудь, выкручивая возбужденный сосок. Панси начинала постанывать и причмокивать. Забини это нравилось, Дафна никогда не брала в рот. Она считала себя аристократкой, и если ее и можно было уломать на секс, то только миссионерский. По праздникам. В этом плане Панси была замечательной подругой.
Стоны Панси участились, и она одну руку запустила себе между ног, отчаянно теребя клитор.
– Не так быстро, – усмехнулся Забини и вернул ее руку в исходное положение – на свой член. Панси разочарованно застонала. Тогда Блейз поставил свою ногу между раздвинутых ног Паркинсон. Он поднял заостренный конец своих туфель, и Панси довольно застонала, почувствовав, что Блейз таким образом стал стимулировать ее клитор. Просто с диким остервенением она сама начала елозить по его туфле, то дразня клитор, то легонько насаживаясь на кончик. Блейз, как зачарованный смотрел, как Панси пытается получить оргазм, как умоляет его войти в нее… Тут он поднимает глаза и видит ошарашенного Нотта, который смотрит на эту картину, подрачивая свой член через штаны. Забини подносит палец к губам, показывая, чтобы он не спугнул девушку.
– Пожалуйста, – отчаянно молит Паркинсон, и Блейз рывком поднимает ее. Внимательно глядя на раскрасневшуюся однокурсницу, он также быстро разворачивает ее к креслу, давя на талию для более удобного прогиба. Блейз делает Нотту незаметный знак, чтобы он подошел. Поскольку Блейз разворачивал Панси в другую сторону, она не могла видеть, что они уже не вдвоем. Панси призывно застонала, требуя, чтобы мулат наконец-таки вошел в нее.
Блейз тактично отошел в сторону, и на его месте тут же оказался Теодор. Не долго думая, он рывком вошел в податливое тело девушки, которая жаждала, чтобы ее немедленно взяли. Панси благодарно застонала, когда наконец почувствовала в себе крепкий мужской член, который в нее загоняли по самый яйца.
Нотт не стал с ней церемониться. У него еще никогда не было спонтанного секса по утрам, да еще и посередине гостиной, поэтому ему было плевать, что являлось предпосылкой к этому. Он больно сжал ее за бедра, ускоряясь все быстрее и быстрее. Панси стонала то ли от боли, то ли от наслаждения, но Нотту было плевать, получает ли она удовольствие или нет. Все девушки созданы исключительно для удовлетворения его потребностей, не более. Нотт чувствовал, что он скоро кончит, но он все-таки был джентльменом, поэтому ему надо было дождаться, пока его дама тоже достигнет разрядки. И он сбавил темп. Почувствовав, что мышцы вокруг его члена стали медленно, но уверенно сжиматься, он большим пальцем стал ласкать анус своей подружки, дразня ее.
– Не надо! – с ужасом попросила Панси, но Нотт лишь усилил давление. Панси билась в истерике, проклиная в душе тот момент, когда решилась соблазнить Забини. Уткнувшись лбом в кресло, девушка молилась, чтобы это поскорее закончилось.
Панси с ужасом ахнула, когда подняла лицо и увидела Забини, который сидел напротив нее и гаденько улыбался, надрачивая свой член.
– Что?.. – девушка попыталась обернутся, но Нотт больно сжал ее шею, лишив этой возможности. – Как ты мог? – обратилась она к Блейзу, но тот лишь пожал плечами, максимально сосредоточившись на униженной Панси.
Пока Паркинсон была занята общением с Блейзом и осмыслением сложившейся ситуации, Нотт уже смог просунуть в тугое колечко ануса палец и теперь пропихивал туда второй. Панси было неприятно, но уже не больно. Девушка начала сама толкаться на его пальцы, чем вызвала улыбку у Нотта. Третий палец тоже уже наполовину поместился в девушке, и Теодор медленно, но упорно потрахивал ими зад девушки. Панси стонала все громче, и Забини пришлось встать перед ней, на кресле, чтобы заткнуть ее рот, что он сделал с огромным удовольствием.
Панси находилась в каком-то смятении. С одной стороны, ее еще никогда не имели два парня одновременно, с другой стороны, она была готова кончить только от одной мысли об этом. Она часто это себе представляла, но не была готова к подобному. А в третьих, они находились в общей гостиной, в любой момент их могли застукать, что возбуждало еще сильнее.
Почувствовав, что скоро кончит, Блейз еще сильнее начал вдалбливаться в рот Панси, вызывая у той слезы. И Нотт не отставал, также находясь на грани. Он с диким рыком и очень интенсивно входил в Паркинсон на всю длину, а потом полностью выходил, бесконечно повторяя свои грубые толчки. Панси умирала от количества острых ощущений, у нее захватывало дух, низ живота приятно тянул. Нотт большим пальцем стал делать круговые движения по ее клитору, и даже член Блейза не мог заглушить девичьи стоны.
Блейз кончил первым. Глубоко войдя в рот девушки, он обильно излился ей в горло. Теодор также почувствовал, что больше не может сдерживаться. Он вышел из влагалища девушки и аккуратно, медленно вошел в уже разработанный анус. Панси что-то недовольно промычала, но Теодор засунул в нее четыре пальца, и та блаженно застонала. Когда он снова стал ласкать ее клитор, она была уже на грани. Именно в тот момент Нотт резко вошел в девственный анус на всю свою длину, вызвав стон боли, но ему было все равно. Сделав буквально пару фрикций, он мощной струей кончил в нее. Паркинсон чувствовала в себе два члена, которые обессилено пульсировали в ней, и хоть это было очень приятно, но недостаточно, чтобы кончить. Тогда Блейз сжал ее соски, ласково их теребя, а Нотт вытащил свой член и потерся им о клитор девушки. С протяжным стоном Панси кончила, почти рухнув на пол, но Нотт заботливо ее поддержал. Усадив девушку в кресло, Тео пожелал всем доброго утра и скрылся. Блейз же, надев штаны, закурил.
– Ненавижу тебя, – шмыгала носом Паркинсон. – Просто ненавижу.
– Но ведь тебе понравилось, – хмыкнул Забини, выпуская дымовое колечко.
– Это изнасилование, – шепотом произнесла она.
– Я бы не сказал, – снова хмыкнул Блейз.
– Я все расскажу Драко, – пообещала девушка.
– Только не забудь сказать, что ты стонала как шлюха, насаживаясь на обоих сразу, – слова Блейза прозвучали словно пощечина. Докурив, Блейз решил принять душ, поэтому направился наверх, но, не дойдя всего пару шагов до лестницы, он сказал:
– Друзья всем делятся, Панс, – и стал подниматься.
Смысл его слов дошел до Панси намного позднее.
Пока факультет Слизерина просыпался и приходил в себя, другие же были уже на занятиях. Гермиона сидела на Магловедении, уныло подперев щеку ладонью. Джинни ее предупредила, что ребята озадачены вчерашним событием, но она не думала, что это так сильно их обидит. Рон рвал и метал, обзывая ее последними словами, и даже пару раз стукнул по столу для убедительности. А Гарри… Бедный Гарри, он даже не знал, что и думать. Он был готов ко всему, но только не к слизеринскому галстуку на своей подруге. Вроде бы галстук был на шеи Гермионы, но Поттер отчетливо ощущал его на своей. Когда Рон в сердцах вышел из Большого зала, Гермиона попыталась взять Гарри за руку, чтобы хоть как-то объясниться, но друг просто выдернул ладонь из ее дрожащих пальцев, покачав головой.
– Прости, – шепотом сказал Гарри. – Но я сам должен разобраться с этим. Позднее, – он ушел, оставив ее одну за столом.
И вот сейчас друзья расположились на их месте, где они обычно сидели втроем, и о чем-то шушукались. А Гермиона сидела одна на предпоследней парте, чем вызвала очень много перешептываний в свой адрес. Обычно она старательно записывала все слова учителя, но в этот раз халтурила, витая где-то далеко в облаках. Она скорее почувствовала, чем заметила или услышала, что позади кто-то появился. Она узнает этот аромат из тысячи. Он был подобен глотку свежего воздуха после пыльного помещения, настолько он был желанен и необходим.
