— Магнолия — в его тоне было, что интимное. Словно он говорил душой. — Почему ты так поступила? Зачем заставляешь нас мучатся, мучая тебя?
Одинокая слеза пустилась по моей щеке. Я шмыгнула носом и скинула слезу пальцем.
— Зачем защищать себя если вы мне не верите?
Я повернула лицо к нему. Он сделал то же самое. Впервые за долгое время, передо мной лежал человек, готовый поверить мне. Его зоркие глаза видели меня, а не просто смотрели.
— Вы уничтожили меня пять лет назад, а сейчас просто расправляетесь с остатками.
Мы были так близко. Его приоткрытые губы, точеный нос, затаивший дыхание и глаза, томно моргающими густыми ресницами.
— Пожалуйста, Слоан. В… — Я сделала глубокий вдох перед тем как продолжить. — В тот день когда мы в первый день были вместе, когда пошли на базу отца… Я подумала, что меня кто-то заметил меня по-настоящему. Джерами изменил мне, но мне не было так плохо. У меня появились вы.
Он хотел прервать меня, но я ему не делала:
— Выслушай. У меня появилась надежда. Нам было так хорошо, это почти казалось нереальным. Мой внутренний голос твердил мне: «Это слишком идеально, радуйся пока можешь, но знай, что такое не вечно.» Но я не слушалась, мне хотелось верить, что предательства позади. Что все кончено. — Не знаю можно ли было понять о чем я говорю ведь моё состояние перешло в истерию. Я рыдала. Впервые за долгое время, я плакала перед кем-то. Показывала свои настоящие чувства. Впервые я за всё это время разрешила себе показаться ранимой.
— Но вы предали меня. Как нож в спину. Когда я так волновалось, думала, что же случилось, что Элиот не отвечает на мои звонки. И вот через неделю, явившись на ужин, становиться ясно. Вы никогда не хотели меня. Это было просто на время. — ехидный смешок сорвался с моих уст.
— Ну а что? Всё верно. Нельзя было на вас полагаться. Ту ночь я провела на берегу. Потом я попала в больницу от переохлаждения. Но это было ничто по сравнению с происходящим впереди. Все эти годы, я как наивная дура, винила себя и задавалась вопросом, что же не так со мной. Вы наверное получили удовольствие, да? Радовались небось? Что смогли выбить малолетку?
Последующие слова не звучали. А я только всхлипывала.
Он прижал меня к себе. Он был значительно больше меня, поэтому обвив мое тело руками, я полностью потерялась в нем. Может прошла минута, может пять или вообще пятнадцать, но мы лежали неподвижно всё это время: его подбородок упирался мне в макушку, а я с закрытыми глазами слушала его успокаивающее сердцебиение. Он оставлял легкие поцелуи на моей голове и одновременно гладил мои волосы.
Мне нужна была это физическая поддержка. Физическое подтверждение. В этом миге любое могло оказаться видением, но не он. Ему не нужно было слов, чтобы показать что он здесь. Со мной. Все это время будучи здесь, я и забыла что такое человеческое отношение. Мне хотелось остаться в этом моменте.
Я отстранилась от него.
— Как я сказала вы пытаетесь расправиться с остатками меня. Унося меня в темноту, не забывайте, что я могу ею подпитываться.
— Что насчёт документов? — сглотнув спросил он.
— Ты должен мне поверить. Я ничего не знаю о ваших документах. Мне нечего терять.
Он не стал говорить что у него было на уме, а просто встал и ушел. Трещина в душе стала жалобней ныть, окончательно ныть.
