Он глубоко вздохнул, а затем посмотрел Чарльзу в глаза. Это был не вызов, скорее способ показать, насколько он серьезен.
— Это неразумно, — сказал Боклер хрипло, и Анна услышала акцент, не слишком отличающийся от акцента Брана, когда он злился. — Неразумно отдавать таким старым и могущественным как мы то, что им дорого. А я очень стар. — Он посмотрел на агентов ФБР. — Возможно, даже старше твоего отца. Мы не сравнивали возраст.
Выражение лица Лесли изменилось от мысли о том, что оборотень может быть старше бессмертного старого фейри. Голдштейн никак не отреагировал, просто выглядел более уставшим.
— Не поймите все неправильно, — сказала им Анна. — С момента обращения до полного превращения в оборотня может пройти около десяти лет.
— Восемь, — сказал Чарльз таким же усталым голосом, каким выглядел Голдштейн.
Анна знала, что ее данные в прошлом году были верны. Она протянула руку и коснулась его бедра, но он не посмотрел на нее. Чарльз не был полностью сосредоточен на встрече. Он продолжал поглядывать поверх дивана в окно. Анна нахмурилась, заметив, что за окном все еще темно, и в стекле отражалась комната. И он что-то увидел в отражении.
— Четверо из десяти наших детей-полукровок доживают до взрослой жизни, — ответил Боклер. — Если их не защищать то на них нападут другие фейри. Моей дочери исполнится двадцать три через две недели.
Анна взглянула на Чарльза. Казалось, он не слушал, и что бы он ни видел в отражении, из-за этого он становился все более отстраненным.
— Ваша дочь хорошо танцует? — внезапно спросила Анна. — Я видела пуанты, но также и бальные костюмы. — На самом деле она этого не видела, но братец волк видел и держал ее в курсе.
— Балет, — сказал отец Лиззи. — Балет и модерн. Один из ее друзей увлекается бальными танцами, и пару лет назад они были партнерами. Она сказала, что бальный зал — для веселья, а балет — для серьезного. — Боклер улыбнулась Анне. — Когда ей было шесть, она нарядилась на Хэллоуин сказочной принцессой с крыльями. Она танцевала по комнате, и я спросил ее, почему она не летает. Она остановилась и совершенно серьезно сказала мне, что ее крылья были ненастоящими. Только танцуя она могла представить как летает. И она любила летать.
Этого вопроса было недостаточно, чтобы вывести Чарльза из задумчивости.
Анна коснулась его лица и подождала, пока он отвернется от окна.
— Лиззи Боклер еще нет двадцати трех. Она любит танцевать. И она совсем одна с монстром, который будет пытать и убьет ее, если мы не найдем ее в ближайшее время. Ты — ее лучшая надежда. — Она не сказала вслух: «Так что смирись и сосредоточься», но знала, что он услышал это в ее голосе.
Чарльз наклонил голову, хотя выражение его лица было спокойным. По крайней мере, он больше не смотрел в окно.
— Помни это, — яростно сказала ему Анна, опуская его руку. — Ты не можешь изменить прошлое, но сейчас мы можем помочь.
— Теперь наша очередь, — сказал Боклер. — Что вы знаете такого, что могло бы помочь охоте?
Анна удерживала взгляд Чарльза, пока он не подался вперед и коротко не кивнул.
— Тела, которые находила полиция, были разрезаны. — Чарльз повернулся к агентам ФБР. — Я почувствовал запах черной магии крови от человека, который похитил Лиззи Боклер. Это наводит меня на мысль о ведьмах и о том, что порезы на жертвах могут иметь значение. Но фейри не используют магию крови.
— У нас это не работает, — рассеянно сказал Боклер. Он наблюдал за Чарльзом, но не смотрел ему в глаза.
Гольдштейн сказал:
— У меня есть более подробная информация по этому поводу. — Он открыл свой портфель и протянул Чарльзу толстую папку с фотографиями. — У большинства жертв на коже вырезаны символы, последние десять лет мы рассматриваем версию колдовства или вуду. Но ведьмы, с которыми мы разговаривали, сказали что они не узнаю символы. Это не вуду или колдовство. Это не руны. Это не иероглифы и не какой-либо другой язык, используемый ведьмами.
Чарльз открыл папку, а затем разложил фотографии на кофейном столике. В основном это были увеличенные снимки крупным планом, некоторые черно-белые, некоторые цветные. Имена, даты и цифры были написаны белой маркировочной ручкой в верхнем левом углу. На фотографиях запечатлены символы, неровные и темные по краям. Некоторые отметины были разрезаны посередине, другие были искажены потому что тело наполовину сгнило.
— Они солгали вам, — сказал Чарльз, наклоняясь, чтобы поближе рассмотреть один из символов.
— Кто?
— Ведьмы, — сказал Боклер. Он вытащил одну из фотографий, затем быстро положил обратно. Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова, в них была ярость и ужас.
— Ведьмы используют символы своих семей, — сказал Боклер Гольдштейну вежливым, официальным тоном. — В отличии от нас, ведьмы должны были сказать вам из какой семейной линии эти символы. Что-то не так с тем, как они расположены или имеют форму… За свою очень долгую жизнь я многое повидал. Я не использую магию крови, но видела подобное очень часто.
Чарльз повернул одну из фотографий, чтобы посмотреть на нее под другим углом, и нахмурился. Он достал телефон из кармана и сделал крупный план одной из фотографий. Он нажал еще несколько кнопок и поднес телефон к уху.
— Чарльз, — сказал Бран.
— Нас слышат, — предупредил Чарльз, сказав отцу, что в комнате есть кто-то еще, кто может подслушать их телефонный разговор. — Я отправил тебе фотографию. По-моему, это похоже на колдовство. Что думаешь?
— Я тебе перезвоню, — сказал Бран и повесил трубку.
Гольдштейн устало потер лицо.
— Вообще-то мы скрываем это от общественности, — сказал он. — Я надеюсь, что эти фотографии не попадут в интернет или службу новостей?
— Они в безопасности, — заверила его Анна. — Мы попросили мнение эксперта.
Телефон зазвонил прежде, чем кто-либо успел что-либо сказать. Чарльз включил громкую связь, отвечая на звонок.
— Теперь тебя все слышат, — сказал он.
В трубке возникла небольшая пауза, но Бран все же сказал:
— Вам нужно попросить ведьму взглянуть на символ. Мне кажется, это что-то из ирландских кланов, но выглядит не совсем правильно. Некоторые из этих символов бессмысленны, а несколько других нарисованы неправильно. Будет лучше, если ведьма сможет из увидеть вживую, а не фотографиях. Для заклинания необходимо нечто большее, чем снимок.
— Спасибо, — сказал Чарльз и без лишних слова повесил трубку. — Итак, кто-нибудь знает местную ведьму, с которой мы могли бы поговорить?
— Я знаю ведьму, — сказала Лесли. — Но она во Флориде.
Чарльз покачал головой.
— Если мы собираемся привлечь ведьму, я знаю парочку надежных людей. У тебя есть знакомые ведьмы в Бостоне? — Он посмотрел на Боклера, который покачал головой.
— Я не знаю никого, кто бы помог.
— Если мы кого-нибудь найдем, — сказала Анна, — не могли бы мы пригласить ее взглянуть на одно из тел?
— Мы можем это устроить, — сказала Лесли.
— Хорошо, тогда давайте позвоним местному альфе и посмотрим, есть ли у него ведьма, которая согласится сотрудничать с нами.
Чарльз набрал номер, а затем дал Анне свой телефон.
— Ты ему нравишься больше. Поэтому ты спроси.
— Он боится меня, — самодовольно сказала Анна.
— Оуэнс.
— Айзек, это Анна, — сказала она. — Нам нужна ведьма.
Агенты ФБР уехали, чтобы договориться о визите ведьмы в морг, которая будет свободна только в десять утра. Боклер сказал им, что собирается поискать кого-нибудь, кто мог бы знать, оставил ли рогатый лорд, умерший в 1981 году, после себя детей-полукровок.
Анна подождала, пока Чарльз закроет дверь.
— Что ты видишь в отражении? — спросила она.
Он закрыл глаза и не повернулся, чтобы посмотреть на нее.
— Чарльз?
— Иногда все налаживается, если говорить о проблеме, — медленно произнес он. — А иногда, если вы говорите о проблеме, она становиться только больше. Сейчас второй вариант.
Анна на мгновение задумалась об этом, а затем подошла к нему. когда она коснулась его спины кончиками пальцев, он напрягся.
