— Нет, не надо, пусть спит с кем хочет, главное, чтобы ко мне не лез. И можно сделать, чтобы в ритуале не было ни слова о верности между супругами?
— Какая коварная девочка, — усмехнулся блондин, тряхнул кудрями, и быстро подавил вспыхнувший в глазах алчный огонек. — Еще не вышла замуж, а уже планируешь изменять мужу? Умница! Я в тебе не ошибся. Ну что ж, согласие получено, остался небольшой спектакль для одного актера. Где там наш муженек?
А дальше все резко изменилось, я уже не сидела на троне а стояла на коленях в каком‑то храме. Везде полыхал огонь, озаряя алыми всполохами стены из самоцветов и золота. Рядом со мной в такой же позе стоял Лоркан, в его глазах был страх, который он тщательно пытался скрыть. А потом появился ОН. В этот раз бог был еще ужаснее, чем в прошлый. Хотя бы потому, что он выглядел очень злым.
— Как вы, жалкие черви, могли потревожить мой покой?! — взревело чудовище. — Пришли за благословением?! Так я его вам дам! — громовой хохот потряс храм. У меня похолодело сердце, а душа спряталась неизвестно где. Разум, который весь разговор с богом пребывал к каком‑то забытье, теперь проснулся и вопил о том, что я совершила чудовищную ошибку. Потому что, отказавшись быть рабыней на день какого‑то сверра, я согласилась стать игрушкой в руках бога. "Да, солнечный цветочек, — произнес в голове насмешливый голос. — Теперь ты моя игрушка, и только тебе решать будешь ты любимой и обласканной, или стертой из жизни за ненадобность. И зови меня Тал или Тали, мы как никак теперь с тобой будем часто встречаться".
— Слушайте мою волю, — меж тем гремел голос бог, не только эхом отдаваясь в храме, но и в сердце. — Теперь ваши души связаны, как и жизни. Умрет один, следом уйдет второй. И делить вам вместе не только горе и радость, но и боль с удовольствием. Все пополам, кроме разума. Для тебя Лоркан, так и останутся загадкой мысли супруги, ты не сможешь, как и прежде ей ничего внушить. А ты Эванджелина, захочешь убить супруга, вонзи нож в свое сердце. Да будет воля моя нерушима!
С последними словами на нас обрушился столб огня, буквально выжигая в душах слова бога. Дикая боль пронзила, заставляя кричать, а потом пришла благословенная темнота и покой.
отступление
Лоркан резко пришел в себя, его трясло, отголоски боли сжимали сердце, руки дрожали, липкий пот катился по спине. Что же они наделали? Почему он не сопротивлялся Крогэру? Неужели перспектива заполучить рабыню на день показалась ему заманчивой? Нет, девчонка, безусловно, хороша в постели. Даже несмотря на ее вчерашнее опьянение, Лоркан получил больше удовольствия, чем от любой из своих рабынь, которые у него когда‑либо были. Сверру было плевать, что баронесса называла его именем другого мужчины, понятия ревности Лоркану было незнакомо. Ведь удовольствием в тот момент получал он, а не какой‑то Сейм. Но он не стал бы ради этого связывать себя браком с человеческой женщиной, даже неполным, а тут на всю жизнь. Может это ошибка? И ему все привиделось? Сейчас Лоркан сам был готов убить кого угодно, лишь бы случившееся не было правдой. Но нет, чуда не произошло, точнее оно случилось, но ранее, когда бог откликнулся на призыв Крогэра. А сейчас Лоркану оставалось только наблюдать, как по его телу расползаются линии, складываясь в причудливую татуировку. Пока она была какими‑то хаотично расположенными пятнами: на правой руке от запястья до локтя; на левом плече, плавно стекающая к сердцу, и от пупка к паху, переходя на внутреннюю сторону бедра. Лоркан никогда о таком не читал и даже не слышал. Мужчина, унимая дрожь, перевел взгляд на свою супругу, она все еще была без сознания. Простынь с Лины, сверр решил сократить имя жены, почти сползла, и на ее белоснежной коже отчетливо проступил золотистый узор. У нее он тоже не покрывал все тело: был рисунок на бедре, от копчика по всему позвоночнику, и на правом виске. Только в одном месте его татуировка и жены совпадали, правое запястье.
— Что же ты наделал, Крогэр?! — сипло выдохнул Лоркан, приподнимая супругу с холодного каменного пола. Он очень хорошо запомнил слова бога — умрет один, следом отправится второй. Проверять это сверр не спешил, ведь еще неясно, придется ли ему разделить короткую жизнь человечки, или бог смилостивится, и они с Линой проживут еще долго. Мужчина старался пока не думать о будущем, понимал — легко им точно не будет. Потому что уже сейчас, глядя на жену, у него возникало желание то убить ее, то взять прямо тут, у алтаря. Девушка застонала на его руках, от звука ее голоса сверра бросило в жар, он почувствовал, как желание разгорается в нем. Злость охватила Лоркана, он всегда гордился тем, что мог устоять перед женскими чарами, а жажда плоти над ним так не довлела, как над большинством соплеменников.
— Крогэр, тварь! Что ты сделал?! — зарычал мужчина, поднимаясь со своей драгоценной ношей в руках. Его еще покачивало, но в целом он твердо держался на ногах. Когда он выпрямился, то наконец‑то увидел посла, точнее то, что от него осталось. Именно вид мумифицированного тела Крогэра с посмертной маской ужаса стал последним доказательством, что ему ничего не привиделось и теперь он связан с Линой до конца их общей жизни. А еще Лоркан понял, что легенды не врут, огненные волосы, как у его супруги это благословение бога. Ведь по замыслу посла девушку должны были убить вечером, а подох сам Крогэр. Разве это не смешно?
У выхода их ждали воины, которые в одночасье предали его и переметнулись под управления посла. Но сейчас в их глазах он видел страх, пусть, они и не были свидетелями обряда, но вряд ли Крогэр подыхал тихо. А теперь каждый из них понимает — случилось нечто неординарное, вот и трясутся за свою жизнь.
— С вами все в порядке, эвар Лоркан? — почтительно поклонился один из них. — Мы не стали вмешиваться в обряд… Хьёр Крогэр запретил…
— Можете выкинуть в выгребную яму то, что от него осталось, — холодно бросил Лоркан. Хотя его переполняли эмоции, а жажда кого‑нибудь убить только возросла. Но он прекрасно понимал — на его руках Лина, и прежде чем затевать что‑то, надо защитить ее, тем самым обезопасить себя. Как же не вовремя он обзавелся слабостью в ее лице.
— Всемогущий наказал его за святотатство. До вечера меня не беспокоить.
Второй раз я просыпалась не в пример приятнее, волны удовольствия охватывали мое тело. Горячие губы ласкали мою шею, мужские пальцы теребили напряженные соски, я застонала и выгнулась навстречу мужчине, который находился за моей спиной. Он рыкнул и одним движением вошел в меня.
— Ах… Сейм, — воскликнула я, выгибаясь сильнее. — Еще… да…
