Наверное, мне стоило набрать маме и попросить её связаться с братом. Умом я понимала, что именно так и должна поступить. Вот только понимала я и то, что мама с ума сойдёт, почувствовав недоброе. А в том, что она почувствует, не сомневалась я ни секунды.
Дав чаю как следует настояться, я добавила несколько ложек сахара и снова прикрыла блюдцем. Взяла, чтобы отнести Максу, но едва сделала шаг к двери, на пороге появился Дэн.
— Слушай сюда, — без предисловий заговорил он, вызвав у меня мгновенную вспышку раздражения. — Сейчас я…
Со стуком я опустила чашку на стол.
— Это ты слушай. — Блюдце, съехав, упало рядом, а после и вовсе упало возле моих ног и, с дребезжанием покачавшись, затихло. Гнев так и рвался наружу. — Я слишком сильно устала для того, чтобы выслушивать от тебя гадости в свой адрес! Если тебя что-то не устраивает, разбирайся с Максом! Не я в него стреляла, не я притащила его сюда! Да и, если на то пошло, это он держал меня всё это время у себя, а не я его! Поэтому оставь меня в покое! Я тебе не…
— Не слишком ли ты разговорилась? — в мгновение преодолев разделявшее нас расстояние, он сжал мой локоть. Я умолкла, так и не закончив. Отдёрнуть руку даже не пыталась — знала, что бесполезно. — Попридержи язык, девочка, — заговорил он негромко, пробирающим до костей голосом. — Я тебе не доверяю, — пальцы его разжались, но с места ни он, ни я не сдвинулись. — К моему брату в штаны ты залезла, но со мной этот номер не пройдёт.
— Ещё недавно ты сам пытался кое-куда мне залезть, — не отводя взгляда, напомнила я. Глаза его недобро блеснули, на скулах выступили желваки.
В какой-то момент мне показалось, что он снова схватит меня, может быть, как и в комнате, припечатает к стене. Но этого не произошло.
— Думаю, ты меня услышала, — сказал он спустя несколько секунд и сделал шаг назад, а после вышел из кухни.
Поджав губы, я оперлась ладонью о стол и шумно выдохнула. Мало мне проблем, так ещё и этот… брат Макса, чтоб его! И хуже всего, отчасти он прав. Если ему станет известно, кто мой брат… Тяжело опустившись на ближайший табурет, я застонала.
— Mio Dio! Dammi la forza… (Боже мой! Дай мне сил)
Оперевшись локтём о стол, уронила на ладонь голову и зарылась пальцами в волосы. Выход у меня был только один. По крайней мере, мне он казался меньшим из зол. Если уж выбирать между Максом и Дэном…
Поняв, что Денис уехал, я подтянула к себе чашку и сделала маленький глоток. С удовлетворением отметила, что остыть чай не успел. Казалось, что день начался так давно, что ему пора было закончится ещё несколько часов назад.
Устало потерев лицо ладонью, я встала, взяла во вторую руку поднос и пошла в комнату.
— Твой брат просто отвратителен, — заметила я, поставив поднос на постель. Протянула Максу чашку.
— Он о тебе тоже не лучшего мнения, — сделав глоток, ответил Макс и внимательно посмотрел на меня. Так, будто оценивал или пытался уложить что-то в голове. Я почувствовала себя неловко.
Отвела взгляд, уставилась на собственные руки, на колени. Ссадина на ребре ладони покрылась коркой, плечо разнылось сильнее. Захотелось лечь в ванную с тёплой, пахнущей розовым маслом водой и, откинув голову, закрыть глаза.
Стоило представить это, воображение дорисовало сидящего рядом и смотрящего на меня Макса. Его взгляд, направленный на меня, пламя в дьявольски-тёмных глазах…
— Надо перевязать рану, — выдавила я, поспешно отогнав от себя видение. Должно быть, это всё усталость! Вот и лезет всякое в голову.
— С моей раной всё в порядке, — отозвался Макс и, уперевшись в кровать ладонью, устроился удобнее. Поморщился.
Я строго глянула на него. Даже спорить не собиралась. Отец мой, когда болел, становился хуже маленького ребёнка, вот и этот туда же!
— В порядке, — согласилась я. — И мне бы, знаешь ли, очень хотелось, чтобы так оно и было дальше. Надеюсь, что тебе тоже.
Уголок его бледных губ дёрнулся в усмешке, взгляд остановился на моём лице. Сделав последний глоток, он отдал мне чашку и сам откинул одеяло.
Широкая грудь с тёмными завитками волос, татуировка… На нём не было ничего, кроме боксёров, и я вдруг ощутила смущение. Панорамное окно, плывущий под ногами город, мои скользящие по стеклу ладони… Теперь, когда опасность немного отступила, воспоминания накатили на меня, обдали теплом и волнением. Внутри что-то натянулось, руки стали влажными.
Я поспешно поставила чашку на поднос и, подсев к Максу ближе, осторожно отклеила скрывающий рану пластырь. Почувствовала прикосновение к волосам и вскинула голову.
— Не хмурься. — Макс провёл пальцем по моей брови, потом по носу и тронул губы. Обрисовал рот, коснулся нижней губы.
— Перестань. — Я резко отвернулась. Нервно выдохнула, чувствуя какую-то незнакомую мне прежде, бессильную злость. — У тебя дырка в боку, а ты… — умолкла и, взяв антисептик, как следует смочила рану.
Макс зашипел, грязно выругался сквозь стиснутые зубы, напрягся всем телом. Бёдра наши соприкасались, и я ощутила, как закаменели его мышцы. Вот и нечего! Однако внутренне удовлетворение, что я испытала, исчезло так же быстро, как и появилось, стоило мне случайно задеть пальцами его живот. Прежде, чем сообразила, что делаю, подняла взгляд на Макса. Суровый, мрачный, он тоже смотрел на меня. Дыхание застряло в горле и вырвалось коротким выдохом.
— Почти всё, — выдавила, пряча неловкость, и взяла с подноса новую повязку.
Макс ничего не ответил, но я чувствовала — смотрит. Осторожно, едва касаясь его, осмотрела ранение. Тёплая кожа под пальцами, древесно-кедровый запах, усталость…
— Спасибо тебе, — не выдержав, шепнула я и положила ладонь на живот Макса. Желание дотронуться до него, почувствовать тепло его тела в какой-то момент стало сильнее неловкости, сильнее любых других чувств.
— И тебе, — ладонь его легла поверх моей. Голос был чуть более глухим, чем прежде.
Выдохнув, я высвободила руку.
— Мне-то за что? — выдавила, беря с подноса пластырь для перевязки.
— За то, что не сбежала.
— Ты бы всё равно нашёл.
— Возможно, — согласился он.
Распаковав повязку, я принялась заклеивать рану. Осторожно, стараясь, чтобы повязка легла плотно, но в то же время не стягивала кожу. Почему-то я не сомневалась, что именно так бы оно и было. А рана… Он бы справился. Даже без меня справился бы. Провела пальцами по краям и, едва хотела убрать руку, Макс перехватил её.
— Возможно, — повторил он, глядя мне в глаза. — А возможно, и нет.
Многозначительность слов потонула в молчании, смысл которого до конца был ясен только самому Максу. Возможно, и нет. Потому что не стал бы искать? Или потому что уже не смог бы? Спрашивать этого я не стала, а сам он не стал объяснять. Выпустив мои пальцы, откинулся на подушку и прикрыл глаза.
Устало выдохнув, я потёрла лицо.
— Ложись со мной, — услышала я голос Макса и качнула головой.
— Я лучше на полу.
— Не глупи, Марика.
Открыв глаза, я посмотрела на постель. Для двоих она была достаточно узкая, но бороться с усталостью сил не осталось. И с Максом тоже, а в том, что с ним придётся бороться, сомнений у меня не было.
— Ложись, — повторил он и похлопал рядом с собой.
Собрав с постели оставшийся после перевязки мусор, я встала и пошла было к двери, но Макс поймал меня за подол и потянул обратно.
— Я тебе что сказал? — Он скомкал платье сильнее. Во взгляде его не было и намёка на веселье — приказ. Даже раненый, он оставался безоговорочным хозяином ситуации. И как с ним бороться?
— Можно мне хотя бы умыться? — дёрнула ткань на себя, даже не надеясь, что мне удастся высвободиться.
Несколько секунд он смотрел на меня, словно раздумывал, уступить или нет. Внутри меня смешались гнев, раздражение, усталость и что-то новое, прежде незнакомое мне. Желание подчиниться ли? Выбросить белый флаг?
