И все благодаря таинственному мужчине в костюме-тройке.
Она почти забыла, что он обещал вернуться через неделю. Но на седьмой вечер она вспомнила и долго сидела за своим столом после закрытия галереи. Занимаясь бумагами, она прислушивалась к колокольчику. Звонка она так и не услышала. Но в пять минут первого, Ту-Ту выскочил из корзины и побежал в галерею, словно он внезапно вспомнил, что опаздывал на очень важную встречу.
Мона встала из-за стола и как можно тише подошла к двери кабинета. Она приоткрыла ее еще на несколько дюймов и увидела мужчину в галерее, который держал Ту-Ту и гладил его по голове.
- Мона, у вас черный кот, - сказал он. Он был в том же костюме-тройке. - Как это уместно.
- Ту-Ту галерейный кот, - ответила она. Она осторожно подошла к мужчине и забрала Ту-Ту у него из рук. Она еще не была уверена, что доверяет ему, а ее кот был самым близким к семье существом. - Не много удачи, но он составляет мне компанию.
- Значит, коту можно позавидовать, - ответил мужчина.
- У вас есть имя?
- Простите. Я должен был представиться на прошлой неделе. Малкольм.
- Малкольм, - повторила она, смакуя языком произношение. - Фамилия?
- Не сейчас. Я был прав насчет картины?
- Вы же знаете, что да. Это было во всех новостях.
Он пожал плечами.
- Я очень мало обращаю внимания на новости. Полагаю, это Рейнольдс?
- Верно. Оценен в пять миллионов.
- И сколько же вы получите?
- Пятьдесят тысяч от владельца за обнаружение. Ваши, конечно же.
- Почему "конечно же"? - спросил он.
- Мне даже не нравился Морленд. Это было из его последних творений, после того как он перестал писать хорошие работы. Я выставила его на всеобщее обозрение только потому, что думала, что его можно продать за пару тысяч долларов. Это вы мне сказали, что под ней что-то есть.
- А что именно было под ней? Вы видели?
- Реставратор говорит, что похоже, это портрет Нелли О'Брайен. Они окрестили картину "Куртизанка". Рейнольдс даже подписал холст.
- Ах, мисс О'Брайен. Кажется, Рейнольдс писал ее несколько раз.
- На один раз больше, чем мы думали. Один искусствовед считает, что Морленд писал поверх во время долговых лет. Может, у него закончились холсты и больше он не мог себе позволить. Он написал картину за две тысячи долларов поверх картины за пять миллионов. Владелец решил оставить ее в семье, но на этой неделе отправит мне чек.
- Вложите его в спасение своей галереи, - сказал он. - Я не заинтересован в том, чтобы брать у вас деньги. На самом деле, в противоположном.
- Спасибо, Малкольм. - Она опустила Ту-Ту на пол. Он не побежал обратно в кабинет, как она ожидала. Вместо этого, он лег на пол между ней и Малкольмом, будто он был таким же участником разговора, как и они. - Очень щедро с вашей стороны.
- Я хотел бы быть более щедрым с вами.
- Почему? - Она не смогла скрыть нотку подозрения в своем тоне.
- У меня на то свои причины, и очень хорошие, но вы их не поймете, пока нет. Но в скором времени, я раскрою их. Если вы согласны позволить мне помочь вам.
- Пятьдесят тысяч долларов - неплохое начало, - ответила она. - Но у меня долг в полмиллиона. Не думаю, что кто-то может мне помочь.
- Я не давал вам никаких причин сомневаться во мне.
- Что вы хотите от меня?
- Могу я быть с вами откровенен? - спросил он.
- Я бы этого хотела.
- Я очень хочу вас трахнуть.
Она разинула рот и ничего не сказала.
- Слишком откровенно? - спросил он с легкой улыбкой на губах.
- Нет, нет. - Мона пренебрежительно махнула рукой. - Я ценю вашу честность. Она освежает. Не уверена, как трах поможет галерее, но я очень благодарна вам за предложение.
- Вы должны дать мне закончить. Но сначала, может быть, мы пройдем в ваш кабинет? Я предпочитаю обсуждать дела в кабинетах. Они для этого созданы, и они немного завидуют, когда ими пренебрегают.
- Безусловно. Сюда.
Она сказала себе, что если бы он хотел изнасиловать ее и убить, то уже сделал бы это, и с легкостью. Он уже доказал, что может проскользнуть в галерею и выйти из нее без ее ведома, даже когда входная дверь заперта. Он был очень высоким, шесть футов или чуть больше, по ее прикидкам, что на полфута выше нее. Но он даже не прикоснулся к ней. Ни рукопожатия. И Ту-Ту, похоже, он нравился, хотя она никогда не слышала, чтобы коты хорошо разбирались в людях.
Войдя в кабинет, она включила маленькую настольную лампу в стиле Тиффани и села за стол. Тот был небольшим, женственным, с филигранью, и кресло было таким же изящным. Но кресло напротив ее стола было сделано для человека таких же габаритов, как Малкольм. Кожаное кресло, оно подходило ему как перчатка. Он был из тех мужчин, которых можно встретить в старом английском клубе, закрытым для женщин, а старые парни с деньгами и властью обсуждают политику за кулисами. Интересно, курит ли он сигары? Она чувствовала легкий запах сигарного дыма на его одежде. Это был мужской запах, и в небольших дозах он не был неприятным.
- Бизнес? - спросила она.
- Вы очень красивая юная леди, - сказал Малкольм. - Мне нравятся красивые юные леди.
- Серьезно?
- Я ценитель.
- Правда? У вас есть любимый типаж?
- Элегантные проститутки, - ответил он. – Уже много лет.
- Вы ведь знаете, что я не проститутка, верно? - спросила она.
- Пока нет. Но я думаю, из вас выйдет отличная шлюха.
Она поморщилась от этого слова, хотя он и не произнес его как оскорбление. Из его уст это звучало довольно мило. Почти как имя питомца.
- Вам нравится использовать женские тела, - сказала она.
- Да, очень.
- Большинству женщин нравится, когда используют их ум.
- Глупость, - ответил он.
- Глупость?
- Ум располагается в мозгах, верно?
- Ну... да.
- Мозг - орган тела. Использую я ваш ум или вагину, я все равно использую орган вашего тела.
- У вас интересная точка зрения. - Мозг действительно был органом тела, как и гениталии. Она не могла спорить с его логикой.
- Мона, вы сидите на золотой жиле. Буквально.
Она покраснела.
- Никогда раньше мою вагину не называли золотой жилой.
- Возможно, я говорил о вашей заднице.
- О да, об этом я как-то не подумала.
- Ранее вы спросили, почему я хочу быть с вами щедрым. Ответ прост - я хочу. Для меня это достаточная причина. Если вы хотите больше конкретики, что ж, вы красавица, как я уже сказал. Великолепные ноги, изумительные лодыжки. И мне нравятся девушки с рыжими волосами, даже если они крашеные. Ваша кожа светлее, чем я предпочитаю, но на ней будут хорошо проявляться укусы и румянец. Ваши волосы изящно уложены. В наши дни большинство женщин ходят с подстриженными и распущенными волосами. Распущенные, свободные волосы лишены той магии, когда их расплетаешь перед сном. Ваши волосы заколоты, и это заставляет меня представить, какими они будут распущенными. Мне это очень нравится.
Она растаяла от комплиментов.
- Знаете, вы могли бы соблазнить меня бесплатно. - Если он не стеснялся признаваться в своем влечении к ней, она не станет стесняться своей. - Вы очень привлекательны.
- Я?
- Мне нравятся... - Он подробно перечислил ее лучшие черты. Безусловно от нее он ждал того же, но она стеснялась сказать, как сильно он ее привлекал. Он был не из тех, кто нуждается в массировании своего эго. - Мне нравятся ваши руки.
- Мои руки.
- Они большие, - сказала она. - И мускулистые. Вроде. И на них прекрасные вены. Мне нравятся мужские руки с венами. Я заметила их в первую нашу встречу. И вы, конечно, заметили, что я их замечаю, если вы такой знаток женщин.
- Заметил.
- И все же вы хотите платить мне за секс вместо того, чтобы просто пригласить меня на свидание и получить его бесплатно.
- Дорогая, позвольте объяснить. - Он наклонился вперед и оперся локтем о подлокотник кресла. Этой ладонью и локтем он жестикулировал, пока говорил. - Когда такая женщина, как вы, и такой мужчина, как я, становятся любовниками... - он указал на нее, и затем на себя. - Возрастают ожидания. Брак - один из них. Любовники часто любят друг друга. Я не заинтересован в любви или браке с вами. И я не хочу приглашать вас на ужин. Я просто хочу трахать вас различными способами, которые доставляют мне удовольствие. Это мое предпочтение.
