Приехав в Москву шесть лет назад, я была так одинока, а книги и литература всегда помогали мне пережить тяжёлые времена. Это была моя вторая личность, свободная и остроумная, вольная и гибкая. И, конечно же, защищённая вымышленным именем. Она могла говорить, и никто не имел права её заткнуть. Начинала я с остроумных заметок о Москве, об организме города, о его мышцах и артериях, скелете и мозге. И о нас — микроскопических клетках, из которых состояло это могучее тело. Мы рождались, жили и умирали в нем, встраиваясь в ткани этого монстра, а он даже и не замечал нас, переваривая и выплёвывая отработанные части. На место отработанных уже спешили новые, стекаясь к сердцу города с площади трёх вокзалов.
Я не любила современных авторов, предпочитая им проверенных временем. Мёртвые писатели стали моими друзьями ещё со школьных времён. Именно они помогли мне вырваться из своего маленького города и поступить в столичный вуз. Они были моими старыми боевыми товарищами, проверенными и удобными. Приятно знать, что ты обладаешь всей полнотой творений автора, можешь изучить его, углубиться в него. Он никогда не преподнесёт тебе неприятных сюрпризов — он ведь уже умер. Я любила изучать не только их творчество, но и жизнь. Творчество не может быть правильно понято без контекста жизни.
Я вспоминала своих любимых писателей и предвкушала, кого из них прочитаю, когда вернусь сегодня домой, когда внезапно ощутила, что кто-то находится рядом со мной. От энергетики этого человека по моей голове пробежались мурашки.
Я открыла глаза и увидела напротив себя мужчину. Он был интересный, ничего не скажешь. Весь вид его источал некую бунтарскую небрежность. Мне сразу бросились в глаза причудливые завитки татуировок, которые подобно рукавам покрывали его крепкие руки. Волосы у этого мужчины были тёмными и взъерошенными. Они спускались на лицо, создавая яркий контраст с острыми серыми глазами. Я поёжилась под его оценивающим взглядом и стала с преувеличенным интересом изучать собственные ладони. Я не смогла рассмотреть его подробно, так как привитое с детства правило не пялиться на незнакомых людей так плотно укоренилось в моём подсознании, что при встрече взглядом с незнакомыми людьми, особенно с привлекательными, я сразу опускала глаза. Я лишь успела отметить его строгий тяжёлый взгляд, блуждающий по мне. Мне вдруг стало неуютно, мои щёки предательски вспыхнули, и я поёрзала на скамейке, пытаясь принять нарочито расслабленную позу.
Однако мужчина явно игнорировал правила этикета и продолжал нагло рассматривать меня, цепко и остро. Почему-то мне всегда казалось, что если незнакомые люди рассматривают меня, то это значит, что в моём внешнем виде что-то не так. Я постаралась припомнить, в каком состоянии пребывали мои волосы и не застряло ли что-то в зубах.
Я осмелилась ещё раз посмотреть на мужчину. Он что-то говорил мне, а я, конечно же, не слышала его из-за наушников. Я сняла наушники и сказала:
— Извините, не расслышала вас. — Мой голос прозвучал как-то неестественно высоко, поэтому я откашлялась.
— Я говорю, не рано ли тебе курить, девочка? Тебе сколько лет? — проговорил мужчина хрипловатым голосом.
Я подняла на него глаза и отметила лёгкую усмешку на его тонких губах. Он как-то косо скривил их, и непонятно было, что это значит — издевку, веселье или агрессию.
— Мне есть восемнадцать, — пробурчала я. Как же все достали сегодня моим возрастом! Декан, с его покровительственными вопросами, продавец сигарет, а теперь ещё и этот тип. — Я вообще-то преподаю в этом университете, — зачем-то добавила я и, сказав это, сразу поняла, как по-детски это, должно быть, прозвучало. Будто я кичусь своей должностью.
— Серьёзно? — Он поднял брови в притворном изумлении. — Крутая у тебя, должно быть, работа! Важная! — Он затянулся сигаретой. — А почему тогда выглядишь, как мелкая школьница?
Я смутилась и потупила взгляд. Спорить было бесполезно, особенно сегодня, когда моя одежда не отличалась элегантностью.
— Смешно представить, как ты там пищишь своим студентам, стоя у доски в большой аудитории. Наверное, никто с задних парт и разобрать не может твоей болтовни. — Он расплылся в улыбке, как будто сделал мне комплимент. Я заметила, что в уголках его глаз появлялась лёгкая паутинка морщинок, когда он улыбался. Он был явно старше, чем обычные студенты, но на преподавателя он был тоже не похож. Интересно, что он тут забыл?
Я делала вид, что его тут нет, продолжая разглядывать ногти, и только дурацкий румянец выдавал мои чувства.
— Я вообще считаю, что ошибкой человечества было допустить женщин к наукам, а тем более разрешить им преподавать, — небрежно продолжал мой новый знакомый. — От этого все демографические проблемы, упадок в Европе, который скоро придёт и к нам. — Он смачно плюнул на землю.
Выкинув окурок под ноги, мужчина продолжил:
— Как там говорят? «Лучшее для женщины — быть босой, беременной и на кухне»? Хотя лично мне больше нравится вариант, если она босая и в моей постели. — Сказав это, незнакомец пошло подмигнул мне, будто намекал на более интимное продолжение нашего знакомства.
Меня прямо захлестнуло негодование. Я сжала кулаки, поднялась и бросила в него недокуренной сигаретой.
— Знаешь, что мне было бы интересно? — гневно сказала я. — Посмотреть, что такой неотёсанный мужлан, как ты, говорил бы, стоя за кафедрой в аудитории! Уверена, ты настолько тупой, что и двух слов связать не сможешь! Чёртов сексист!
Я круто развернулась, успев заметить, как его губы сжимаются в тонкую линию, а брови стремительно сдвигаются к переносице.
Не дожидаясь, пока он опомнится, я бросилась ко входу в соседний корпус университета, весьма довольная собой. Я улыбалась себе, пока обдумывала свои слова. Этот идиот, с его рваными джинсами и татухами, вряд ли обладал хотя бы подобием интеллекта!
Я шла по коридорам, мысленно продолжая нашу перепалку. Пока я придумывала ещё сто и один способ унизить высокомерного засранца, мне навстречу хлынул поток студентов. Они взволнованно и с энтузиазмом обсуждали что-то. Девушки хихикали и игриво бросали взгляды то в одну, то в другую сторону, как будто высматривали кого-то в толпе. Наверное, мероприятие какое-то? Я увидела знакомую преподавателя с кафедры русской филологии.
— Анна Павловна, добрый день! Что тут у вас творится? — Я оглядела коридор и человек сто студентов, толпившихся около входа в актовый зал. Большинство из них были хихикающие девушки, весело толкавшие друг друга в бок.
— Кира, добрый день! У нас тут помешательство! — улыбнулась преподаватель. — Сегодня в нашем университете даёт лекцию популярный писатель Кирилл Миронов. Знаете такого?
— Анна Павловна, я не особенно увлекаюсь современной прозой. — Я озадаченно почесала висок. — Не думала, что наши студенты так хорошо разбираются в современных русских авторах. Почему такой ажиотаж? — Я окинула взглядом коридор.
— Ах, Кирочка, я думаю, что любовь к литературе тут не на первом месте! — Анна Павловна вздохнула. — Дело в том, что этот писатель достаточно популярен в светской тусовке. Он эксцентричен и даже эпатажен. Привлекает внимание к своей персоне всеми возможными способами, что, конечно же, положительно сказывается на продажах его книг. Если у вас есть время, можете пойти со мной, послушать кумира молодёжи. У меня лишний билет в первом ряду.
Я посмотрела на часы. Оставалось ещё чуть больше часа свободного времени.
— С удовольствием, Анна Павловна, составлю вам компанию, — сказала я с улыбкой. Ну что ж, оценю современное искусство.
Мы зашли в зал, уже битком набитый людьми. Это был просторный актовый зал, недавно отремонтированный. Его использовали для различных массовых мероприятий. Я проследовала за своей знакомой к нашим местам в первом ряду. Погас свет, и шёпот сотен голосов стих. Я думала о том, каким образом этому модному писателю удалось собрать тут столько людей. Он не известный актёр, не певец, не телеведущий. Почему стольким молодым девушкам не терпится на него посмотреть? Я начала немного переживать, что моё место было на первом ряду. Ведь прямо во время его лекции мне придётся уйти, так как нужно встретиться с этим Преображенским, поставить ему оценку и забыть уже об этой неловкой ситуации.
