— Да, Олечка, зови. Фима, если у тебя все, то извини, дела.
— Слушай, а ты ее трахаешь?
— Кого?
— Олечку, — Фима кивает в сторону двери.
— Нет, Олечка очень ценный работник, я ей хорошо плачу, она хорошо работает.
Никогда не имел привычки заводить романы на работе, да никто и не пытается флиртовать с боссом, потому что он очень строгий и суровый.
Фима ушел, начальник службы безопасности компании Максим Анатольевич выглядел серьезно, я бы даже сказал — озадаченно.
— Что на этот раз, в машине нашли взрывчатку, под кроватью бомбу, а моя любовница носит пояс шахида?
— Володя, все гораздо серьезней, ты зря смеешься, — Максим смотрит внимательно, видно, что устал, под глазами темные круги. Мы с Савельевым ровесники, но он, как бывший военный, крепче и шире в плечах. — Я тут нарыл одну информацию, помнишь, после банкета и всей той истории с Марией в филиале на Кутузова, ровно через день была кража? Мы решили, что шпана разбила окна, камеры. Внимание со всей той суетой не обратили. Но среди всего этого безобразия, оказывается, был украден ноутбук одного из экономистов.
— А там его личные интимные фото?
— Вот если бы. Никулин Антон Иванович, ведущий специалист отдела аналитики, нам поведал через пять дней, что пропал его личный ноутбук, на котором он хранил рабочую информацию, причем ту, которую хранить там нельзя. А теперь вопрос, господин Дымов: тебе не кажется это странным?
— Да бред какой-то, что он мог там хранить?
— А ты вспомни, как две недели назад глюканули серверы и пропало пятнадцать миллионов. А вечером твоя машина попала в аварию, якобы случайную. И это все произошло день в день. Но все персонажи настолько мутные, что еще разбираться и разбираться в этом.
— Про пятнадцать миллионов я помню, их ищут, у меня не такие тупые работники, а вот авария точно была случайна.
— Да, странный дед на допотопном «Москвиче» ехал на дачу, вез саженцы. Это из разряда фантастики. Ты когда последний раз видел «Москвич»? Дед включил идиота, мол, сынок, забыл очки. Мы проторчали там три часа, создав пробку. А в это время у твоего дома было странное движение.
— Грибники.
— В октябре? Ночи холодные, лед на лужах, грибы не растут в холод. Ой, да что я тебе объясняю, я против поездки в область, это сборище вообще никому не нужно, чем вы там занимаетесь, письками меряетесь?
— Это называется «деловая встреча», влиятельные люди города и области решают важные вопросы, я не могу не поехать, Макс, все, не трепи мне нервы своими подозрениями. Давай так: ты охраняешь, я работаю, и мы друг другу не мешаем. А сидеть дома у камина — это не про меня.
Савельев долго смотрит, снова о чем-то думает, я перебираю бумаги, скоро совещание, а потом деловой ужин.
— Хорошо, но ты будешь делать то, что говорю я, если скажу, что к той женщине тебе ехать не надо, значит, ты не поедешь.
— А при чем здесь мои женщины?
— Потому что я им не доверяю. Или тебе, Владимир Сергеевич, напомнить о зимних событиях? О Любови Михайловне и вашей самоволке?
— Не надо, все, иди, не мешай.
Сам не хочу вспоминать те дни, мое помешательство и очередную женскую ложь. Какие же они все-таки коварные существа — женщины, ради своей выгоды вывернутся наизнанку, придумают любую сказку. Но больше всего женщины любят деньги, они лучший посредник и отличный мотиватор для горячих встреч.
На телефон приходит сообщение: «Котик, я соскучилась».
У отправителя нет имени, только цифры, да это и не нужно, они все практически на одно лицо. Милочка, Дианочка, Кариночка, молодые, загорелые, согласные на все, с пухлыми губами и длинными ресницами.
Деньги, вот что они любят.
Они все. Без исключения.
Глава 2
Евгения
Отвратительный октябрь.
На дорогах огромные лужи, в них грязные, опавшие с деревьев листья. Прохожие укрываются от дождя раскрытыми зонтами, а ветер пытается вырвать их из рук.
Для кафе, баров и ресторанов должна быть золотая пора, но этого нельзя сказать о нашем заведении. Официантки — две молоденькие студентки, принятые две недели назад, — хихикают в стороне, забыв принять заказ у посетительницы. Бармен лениво натирает бокалы, кажется, еще немного — и все здесь погрузится в спячку.
— Симона Марковна, рада вас видеть. Решили скрасить серые будни и побаловать себя вкусненьким?
Улыбаюсь милой старушке, знаю ее всю свою жизнь, мы соседи, она живет на третьем, а наша со Славой квартира на четвертом этаже. Старинный дом, архитектура города, почти центр. Кто-то скажет, что это так престижно, но это на самом деле несет одни проблемы и заботы.
Старые коммуникации, изношенная проводка, зашарканные лестницы подъезда, который уже назвать парадной, как в былые времена, язык не поворачивается. Все, что делают власти города, это пускают пыль в глаза, ремонтируя фасад и крышу, хоть на этом спасибо, и говорят, что все прекрасно.
— Здравствуй, Женечка, чего, думаю, сидеть дома, пойду в любимый ресторанчик, а идти-то и недалеко. Пришлось, конечно, оставить Иосифа одного, но у него осенняя хандра, все время спит.
Иосиф — это кот, названный в честь Сталина и тоски по былым временам, хотя сомневаюсь, что она застала вождя всех народов живым.
Симона Марковна поправила на груди пышный бант, улыбнулась. И почему все старушки красят свои тонкие старческие губы яркой помадой? Может, и я, когда буду вот такая же сморщенная, начну носить парики, а на пальцах — массивные серебряные кольца.
Ой, да не приведи господь.
— Понимаю.
Хотелось добавить, что мой Славик тоже все время спит, но сравнивать мужа с котом и сочувствовать ему не вижу смысла.
Наш с ним ресторан с прекрасным названием «Ля Минор» вот уже пятнадцать лет находится на первом этаже нашего же дома. Симона Марковна частая гостья, но с ее пенсией доктора наук она может себе позволить ходить и в более приличные места, за углом год назад открылся новый пафосный ресторан «Шаляпин».
— Так, и что у нас нового? Только, Евгения, бога ради, не предлагайте мне бизнес-ланч, это странное название все никак не укладывается в голове.
Смотрю в сторону, официантка Алена с кем-то переписывается в телефоне, даже не смотрит на меня, улыбается — наверное, с парнем, иначе не объяснишь ее дурацкую улыбку.
Люда шепчется с барменом, уложив свою массивную грудь на стойку. Короче никто не работает.
Мне самой надо бы сосредоточиться на работе, продумать новую рекламу, меню, запустить акции. В конце концов, начать продавать закуски к пиву и само его на розлив, чтоб хоть как-то удержать на плаву бизнес. Но родному мужу, видимо, на это наплевать, у него, как у кота Симоны — хандра.
— Женечка, вы меня слышите?
— Да, Симона Марковна, разрешите предложить вам салат — руккола с тигровыми креветками на гриле и сыром пармезан, а на горячее — стейк трески.
— И бокал вина.
— Непременно, Симона Марковна.
— И налейте себе, Женечка, вы очень бледная.
А вот это выход: напиться и ни о чем не думать. Почему Славе можно, а мне нет? Потому что у меня есть чувство ответственности за то, что начала, за людей, что работают, за мечту, что начинает лететь с обрыва.
Больно думать, что всего этого может не быть, и больно слышать разговоры мужа о продаже ресторана, в который я вложила столько сил, денег, душу.
Мы пережили все: бандитские сходки и разборки, лихие свадьбы, два пожара, одно ограбление, нас даже закрывала санэпидемстанция. Но мы выжили тогда — и сейчас обязаны.
— Все будет подано, а девочки принесут вино.
— Алена, может, ты вылезешь из телефона и примешь заказ? Пара у окна уже ждет десять минут, так трудно подойти? И принеси белого вина за третий столик.
Подхожу к официантке, Алена смотрит слишком нагло, но ничего не отвечает, поправляет рубашку на груди, откидывает за плечо прядь завитых темных волос. Идет к столику, виляя бедрами, пряча телефон в карман фартука.
