Когда Свет благословляет пару ангелов сыном, те отдают часть своей энергии малышу. А дочь почти опустошает резерв родителей. Но, в отличие от простых ангелов, члены семьи аргха не могут прятаться в безопасности своего дворца. Они обязаны показать дитя народу, а также дать возможность подданым разделить их счастье. Дипломатам из дружественных Сфер полагается явиться и напомнить о нерушимости заключенных союзов.
Сегодня в этом зале должны были присутствовать мои родители, но по какой-то причине в последний момент мать отправила меня и Арлавиэла. А Мелан, разумеется, последовал за нами. Он всегда рядом со мной. Он моя тень. Мой защитник. Мой алехандр.
— А как подумаю, что он ещё девственник... — фурия соблазнительно закусывает губу, продолжая заговорщически нашептывать мне. — Ох, я бы его совратила.
Никогда не думала о юном Габрииле в таком ключе. Грозный военачальник ангелов девственник. Невинный, не знающий удовольствия. Это факт был известен мне, однако я никогда не мыслила в таком направлении.
Ни одна женщина не приласкала его. Ни разу с его губ не сорвался стон удовольствия, а глаза не затянулись дымкой наслаждения. Не срывался он в сладкое безумие и не созерцал звезды на пике наслаждения.
Я люблю женщин. И, когда есть выбор, мужчина остается ни с чем. В то же время красивые мужчины становятся ещё прекраснее во время оргазма. И только ради этого эстетического удовольствия можно уступить красавцу. А уж понимание, что это все для него впервые...
Вампирша Симона в борделе. Который мы с Меланом успели посетить, как только прибыли в эту Сферу, полностью отработала гонорар. Даже несмотря на то, что Арлавиэл грубо прервал нас. Но мне, чтобы насытиться, этого слишком мало. Я далеко от дома и от этого чувствую себя неспокойно. А Джэйда еще и ведёт такие разговоры томным голосом. И взгляд Габриила, наполненный превосходством и отвращением, словно экзотическая приправа к не вызывающему доверие блюду, которое я не решилась бы попробовать одна. Все это сплетается в узел, который мне очень хочется хотя бы немного ослабить. А потому, убедившись, что Мелан и Лав заняты разговором между собой, шепчу фурии на ушко:
— Я бы тоже его совратила. — Увидев задорный блеск в глазах подруги, хихикаю и продолжаю: — Облизала бы его член от головки до основания. Как представлю, что он там в штанах прячет, прямо слюнки текут. А после я бы его оседлала, привязав к кровати. Объезжала бы, как дикого единорога.
Джэйда тихо смеётся. Ей нравится полет моей фантазии. А я вновь бросаю взгляд вполоборота на предмет наших обсуждений и замираю на месте. Потому что Габриил смотрит прямо на меня. Выражение его лица не оставляет сомнений — он все слышал. Ангел практически светится праведным гневом, а глаза его метают молнии, каждая из которых грозит мне страшными муками.
3
Зачем я сказала это? Какой бешеный брауни тянул меня за непослушный язык? Не иначе, помутилось в мыслях от того, как хочется задеть этого надменного красавца. Хотя бы так, за глаза. Я прижимаю ладонь к груди, туда, где так неистово колотится сейчас сердце. Испепеляющий взгляд ангела ощущаю на спине. Он меня жалит, словно колет тысячей маленьких иголочек. Неловко настолько, что кончики ушей, должно быть, светятся, так всегда происходит, когда я смущена. Хорошо, что волосы уложены таким образом, что этого незаметно. Иначе я бы не знала, куда деться от стыда.
Я вовсе не рассчитывала, что он будет слушать наш разговор. Ведь в мелодии, что звучит в зале и гуле разговоров, тяжело определить, кто о чем говорит. Или о ком. И мы не произносили его имя. А это может означать лишь одно — Габриил слушал нас. Слушал еще до того, как мы стали о нем говорить. И чем же вызван этот интерес? Не желанием ли найти способ уничтожить мой народ?
Хочется повернуться и показать ему язык. И не будь я настолько благовоспитанной, так бы и поступила. Не получится у него воплотить свои мерзкие планы. Феи хоть уже и не так сильны, как миллионы лет назад, могущество моей расы все еще неоспоримо. Мы одни из первых разумных народов, пробудившиеся в Мироздании. И несмотря на то, что многие из Первейших уже прекратили свое существование, погрязнув в пороках, мы, феи, продолжаем процветать в подвластных нам Сферах. Это длится уже миллионы лет, так будет и впредь, пока не падёт Мироздание. Уж я, как королева, позабочусь об этом и научу своего наследника, как это сделать.
Бросаю быстрый взгляд на сопровождающих меня мужчин. Они, как и прежде, что-то обсуждают и не замечают того, как я желаю провалиться в низкие измерения, лишь бы скрыть свой позор. У мужчин свои дела и свои разговоры. Хорошо, что Джэйда тоже здесь, иначе я бы просто завяла от скуки. А в данном случае еще и от стыда.
— У-тю-тю, — ерничает подруга и смело, с широкой улыбкой на лице смотрит в сторону трона. — Какой серьезный вид и жаркий взгляд! Я сейчас вся запылаю.
— Прекрати, — прошу я подругу, — не зли его еще больше.
— Да что он нам сделает? — весело хмыкает она. — Ну позлится немного, ну взглядом пожарит. Но не сожжет же! Только глазеть и умеет.
Она наигранно качает головой и продолжает улыбаться во весь рот. Я несмело оборачиваюсь и вижу, что Габриил смотрит уже не на меня, а на фурию. И взгляд этот не сулит ничего хорошего. Однако, в отличие от того, как он испепелял меня, подруге моей достается чистое световое пламя. Оно бушует на дне его глаз, как первородный свет, переливается тысячами искр. И весь его облик говорит о том, что он готов наброситься и стереть Джэйду в порошок. Даже делает один шаг вперед. Но сразу останавливается и возвращается обратно. Негоже военачальнику ангелов и личному телохранителю аргха по залу расхаживать. Его задача — безопасность родителей и сестры.
Конечно же, Джэйда знает об этом, потому и дразнит его. Хотя она права, что он нам сделает? Мы же не нарушили ни один из законов, ни одно из правил пребывания здесь. А то, что посудачили немного, так разве дамам это не свойственно? Ах да, откуда этому девственнику знать о том, что делают дамы, если он все свое время проводит в окружении солдат.
И сейчас, когда он взглядом намертво прилип к фурии, у меня имеется возможность его разглядеть. Гавриил обладатель больших глаз невероятного синего оттенка, которые сейчас наполнены чистым светом и кажутся голубыми. Длинные ресницы отбрасывают тени и от того смотрятся еще роскошнее. У него практически идеальные черты лица, что является обычным для ангела и, несмотря на нахмуренный вид, выглядит военачальник практически невинно. А еще как чистый грех. И если в весь этот коктейль сыпануть свойственную этому мужчине недоступность, получится взрывная смесь, которую хочется испробовать на себе. Вдохнуть, испить до дна, не оставив ни капли никому другому. Для себя сохранить. Коснуться его вершин и утонуть в глубинах, оставшись в нем навсегда, так, чтобы больше никому там места не хватило. Завоевать, покорить, освоиться и обжиться, корнями врастая в него. Чтобы вырваться не мог и сдался, потому что держаться на расстоянии больше нет сил...
И только в эти минуты я осознала, что как свои собственные ощущаю эмоции стоящей рядом фурии. Это не я, а она сгорает в ангельском взгляде. Это на нее направлен весь его огонь.
Напряжение с каждой секундой усиливается, облик Гавриила все больше накаляется, и поединок взглядами вот-вот воспламенит весь зал. Однако почему-то никто, кроме меня, не замечает, как именно принцессы фурий и военачальник ангелов смотрят друг на друга. Я начинаю паниковать, не представляя, как мне поступить и что делать, если и в самом деле вспыхнет. И тут совершенно не до шуточек. Потеряй Гавриил контроль хоть на мгновение, и Джэйда вспыхнет небесным пламенем. А она, бесстрашная такая, стоит и широко улыбается. Неужели стремится скомпрометировать ангела, чтобы тот не сдержался и показал свой скверный характер?
И, словно услышав меня, Свет посылает избавление. Мирную какофонию звуков нарушает стук трости церемониймейстера и его голос, усиленный магией, объявляет вновь прибывших:
