Запах перегара ударил в нос и все воспоминания захлестнули меня волной отвращения. То, что я пыталась забыть многие годы, происходит вновь. Меня затрясло. Мандраж, который я не могу контролировать. Ноги будто ватные, я перестала их чувствовать. Чтобы устоять, я обхватила плечи амбала. На тот момент, я уже не понимала, что именно делает мужчина. Чувствовала только его горячие руки на своем теле и противный запах алкоголя. Головокружение, в глазах появились темные точки, а потом и вовсе кромешная тьма.
Глава 2
ОН
— Тома! — где её носит так долго. — Тома!
— Да бегу я бегу, что случилось?
— Девке плохо что-то. В отключке. — Томка ей по щекам бьет, нет реакции.
— Сейчас нашатырь принесу. — Ушла.
На куклу смотрю. Вот же проблемная баба. Я ей потрахаться, а она в обморок. Больная может?
Тарасову конец, что куклу, бракованную подсунул. Надо же, реально в отключке. Легкая такая, даже не сразу понял, что отрубилась, у меня гантели тяжелее.
Не ест что ли совсем? Бледная, не хорошо. Кони бы не двинула, мне трупак в доме ни к чему. Да и девка приглянулась. На другой исход я рассчитывал сегодня.
Лицо красивое. Губки пухлые. Ресницы такие длинные. Точно кукла. Волосы растрёпаны. Кудряшки на подушке лежат. За руку взял. Холодная.
Где Томку носит? В комнату тут же забегает.
— Че так долго Том? Смотри она бледная какая. Паникую.
— Отойдет, отойдет. — Тома ей нашатырь под нос сунула. По щекам хлопает. Девка вроде в себя приходит.
— Дай сюда, — отобрал ватку. Вот же вонючая жижа. — Все иди, дальше сам.
Кукла глазами захлопала, щеки порозовели. Глаза забегали. На меня уставилась.
Опять трястись начала. Молчит. Глаза злющие стали. Кажется, набросится в любую секунду. Одеяло натягивает на себя. Садится. В кровать вжимается, страшно ей.
ОНА
— Пожалуйста не трогай меня, — молю я о пощаде, а у самой глаза слезами наполнились, от собственной беспомощности. Смотрю на амбала и не понимаю его реакцию. На меня смотрит, серьезный.
— Ты че в обморок грохнулась. Больная?
— Нет, просто ты ко мне приставать начал, и я вспомнила… — дальше говорить не могла, в горле пересохло. — Есть попить?
Амбал встал с кровати. Открыл дверцу стола, а там холодильник, как в отелях. Достал бутылку с водой и протянул мне. Я дрожащими руками схватила бутылку, не смогла открутить крышку, сил не было, руки тряслись.
Мужик выхватил бутылку, легким движением повернул крышку и протянул мне. Я жадно принялась глотать холодную воду.
— Так че с тобой? — говорил он спокойно.
— Все нормально.
— Нормально, это когда ты подчиняешься мне. Я пришел, трахаться хочу, ты соглашаешься.
— Вот это как раз ненормально. Я тебя знать не знаю, ты меня насильно сюда привез. И от тебя перегаром несет. — Отстраняюсь. Его выражения режут слух. Я, конечно не тепличный цветочек, но к такой грубости не привыкла.
— Так ты из-за этого что ли? Я ща жвачку зажую и норм будет?
— Нет. Я запах этот не переношу. Ко мне как-то мамин сожитель пристал. Я со школы пришла, а мама спала пьянющая. Этот козел лапать стал, он на меня давно странно поглядывал. А тут зажал на кухне… — я сделала глоток воды. И зачем я рассказываю ему об этом. Я никому еще не говорила о том случае, а тут незнакомцу душу выворачиваю.
— И че? Трахнул?
— Ага! Ещё чего. Сковородкой ему по бошке зарядила, вещи собрала и ушла из дома. Больше не возвращалась.
— Со школы?
— Ага. Лет шестнадцать было.
— Мудак конченный. — Фыркнул мужчина и скривился от отвращения.
— С этим согласна. А ты накинулся, пьяный, силой…
— И че у тебя первый раз такая херня? По трезвоку в обморок не падаешь?
— В смысле по трезвоку?
— Не тупи. Не отошла ещё что ли? Ну, когда по трезвоку шпилишся, в обморок не падаешь? Я на будущее просто уточняю.
— Я не с кем не… — не смогла я договорить, но амбал не отставал.
— Теперь я не догоняю?
— Ну ни с кем не сплю я. Как и с алкоголем — никогда.
— Кукла, ну ты мне то не гони. Ты баба взрослая. Тебе лет сколько?
— Двадцать будет через месяц.
— Ну, завязывай заливать.
— Слушай меня, я тебе тут отчитываться не обязана. Сказала ни с кем не… и с тобой не буду. Ясно? — попыталась сказать грозно, но прозвучало жалко.
— Ну это мы ещё посмотрим, — ехидничал мужчина.
— Я Даша. Перестань меня куклой называть.
— А что взамен Даша?
— Сковородкой по бошке не получишь.
— Хм, ну спасибо и на этом. Все спи. Пошел я. Устал с тобой возиться.
— Может я дома у себя посплю? — Внутри меня еще теплилась надежда об освобождении.
— Тут спи.
— Спокойной ночи.
— Была бы спокойнее, если бы ты мозги мне не делала. Хм…сковородкой, запомнил.
ОН
… а девку жизнь помотала похоже. Поэтому и злющая такая.
Взгляд прям жуткий, кровь будоражит. Вроде бы лахушка с виду, а есть в ней что-то. Стержень какой. Боевая.
Про сковородку из головы не выходит. Отбилась от извращенца и мне угрожает. Не боится. Трясется, но напасть готова, только дай слабину.
А я не дам. Дожму. Дело принципа. Не верю ей.
…времена трудные пошли.
Все власти хотят, а город не резиновый, место мало. Двигаться никто не хочет. Назревает что-то, жопой чую. Людей у меня мало, надо бы пацанов каких подтянуть.
Этот еще с окраины, совсем оборзел, чуть-чуть и сорвется. А он ещё от 90-х не отошел, палить начнет, точно. У него людей хоть и мало, зато все отморозки конченные.
…отца не хватает.
По началу круто было, власть, бабки. Только годы идут, через десяток лет и мою фамилию забудут. Не будут как раньше дрожать, только от упоминания Майора.
Отец мог любого на место поставить, жестко, с риском. От того и два срока отмотал. Не жалел ни себя, не других.
А я что?
Не могу так. Да и на нары загреметь не хочется. Только вот разговоры и угрозы не работают, нужно методы менять или просру все. Батя в гробу перевернется, если я не справлюсь. С того света придет и сам меня пристрелит.
Не могу подвести, ни его, ни пацанов моих, которые впрягаются каждый день.
Все спать надо, день завтра трудный.
* * *
ОНА
Открыла глаза. Лежу. Не хочется вылезать из-под одеяла и принимать реальность. Села на кровать, прислушалась. Тишина. Подошла к окну, охрана так и ходит. Двор пустой, никого. Значит все уехали.
У стены стояла куча пакетов с одеждой. Все, что я вчера перечисляла было куплено. Достала зубную щетку и пошла в ванную. Умылась. Надела спортивный костюм и спустилась в низ. Тома суетилась на кухне.
— Доброе утро.
— Доброе утро, меня Тома зовут. Присаживайся за стол.
— А я Даша. Только я так не могу, можно вас по имени отчеству называть?
— Конечно. Тамара Михайловна.
— А хозяина как зовут? — решила я расспросить женщину.
— Богдан Константинович.
— Богдан значит.
Трудное сочетание с отчеством, понятно почему кличку предпочитает.
— Завтракать будешь?
— Буду.
— Чай или кофе?
— Кофе, с молоком если можно?
— Конечно можно. Ты нас вчера напугала. Хорошо себя чувствуешь?
— Да, все в порядке.
— Ну и отлично.
— А Богдан на работу поехал?
— Да. Вечером вернется, к ужину.
— Про меня ничего не говорил? Отпустить не планирует?
— Вот твой кофе и блины, приятного аппетита. А я уборкой пойду займусь, — проигнорировала мой вопрос женщина.
А чего я еще ожидала? Что она мне выложит всю подноготную хозяина или вызовет полицию. Не бывать этому.
Я принялась завтракать. Было вкусно.
Ну вот поем я сейчас и что дальше? Чем мне целый день тут заниматься? Уехал. А я? Я домой хочу, у меня работа в конце концов есть. И зачем я о ней вспомнила?
Начальник сволочь, надо же так подставить, я это на тормозах не спущу. Он мне теперь должен и не мало. Вот выберусь от сюда и прямиком к нему, такой разнос устрою, мало не покажется.
Вся это ситуация один сплошной абсурд. Если поначалу было страшно, то теперь уже нет. Богдан этот с виду только грозный, а так ничего вроде. Бандит, но добрый.
