Время от времени мужчина опускал ей руку на голову, словно для того, чтобы охладить свое возбуждение. Он даже пытался отстраниться. Тогда она набросилась на него с новой решимостью и опустилась на колени над его лицом. Он замер. Его лицо находилось прямо под ее лоном, которое она, выгнувшись, подставляла ему.
Он замер, и только она продолжала двигаться, подставляясь его губам, которые оставались неподвижными. Луис заметил, как член мужчины поднимается, удлиняется. Он попытался обнять женщину, привлечь ее к себе. Но она оставалась несколько отстраненной от него, глядя на него, наслаждаясь своим красивым животом, волосатым лоном, которое было совсем возле его рта.
Потом очень медленно она приблизилась к нему и наблюдала, как его язык погружается в ее промежность.
Они оставались в этой позе довольно долго. Луис настолько возбудился, что отпрянул от окна. Он понимал, что, останься там дольше и у него не будет другого выхода, кроме как рухнуть на землю и попытаться утолить свое невыносимое желание, а ему делать этого совсем не хотелось.
Он представил, что в каждом коттедже происходит нечто такое, в чем ему тоже хотелось бы принять участие. И тогда он ускорил шаг, но его навязчиво преследовали образы мужчины и женщины, ее округлый, упругий живот, выгнувшийся над мужчиной…
Он дошел до песчаных дюн и оказался в полном одиночестве. Дюны светились, как снежные холмы ясной ночью. За ними простирался океан, и до него доносились его ритмичные колыхания. Луис брел в лучах лунного света.
И вдруг он заметил, что впереди, быстро и легко, кто-то идет. Это была женщина. На ней был накинут плащ, который ветер раздувал словно парус и как бы подгонял ее. Ему казалось, что он никогда не сможет ее догнать.
Она направлялась в сторону океана. Он шел за ней следом. Некоторое время они карабкались через напоминающие сугробы дюны. У края океана она сбросила с себя одежды и осталась голой в летней ночи. Потом она погрузилась в пеку прибоя. По ее примеру Луис тоже избавился от своих одежд и бросился в воду. Только тогда она заметила его. Вначале она встревожилась. Но отчетливо увидев в лунном свете его юное тело, красивую голову, его улыбку, она расслабилась. Он подплыл к ней. Они одновременно улыбнулись. Даже ночью его улыбка была завораживающей, она ответила ему тем же. Для них в целом мире не осталось ничего, кроме восхитительных улыбок и безупречных очертаний тел.
Он вплотную приблизился к ней. Она не сопротивлялась. Вдруг он стремительно и изящно проплыл над ее телом, на мгновение коснулся его и отдалился.
Она продолжала плыть дальше, а он снова проплывал над ней. Вдруг она замерла, и тогда он поднырнул и проплыл у нее между ног. Они рассмеялись. В воде они оба чувствовали себя свободными.
Он уже сильно возбудился и теперь плыл с напряженным членом. Потом они настороженно приблизились друг к другу, словно готовясь к битве. Он прижал к себе ее тело, и она ощутила твердость его пениса.
Он вложил его ей между ног. Она коснулась его рукой. Его руки ощупывали ее, ласкали повсюду. Потом она отстранилась, и ему пришлось опять догонять ее, чтобы обнять. И снова его пенис осторожно скользнул ей между ног, и он прижал ее к себе еще крепче, пытаясь проникнуть в нее. Она вырвалась и вышла из воды на песчаные дюны. Он погнался за ней, мокрый, блестящий, смеющийся. Разгорячившись от бега, он снова воспылал страстью. Она упала на песок, а он рухнул на нее сверху.
И в тот момент, когда его желание достигло предела, силы вдруг покинули его. Она лежала и ждала, а он, улыбающийся и влажный, ни на что не был способен. Он уже несколько дней томился желанием, и теперь ему страстно хотелось овладеть этой женщиной, но он не мог этого сделать. Он испытывал от этого глубокое унижение.
Однако ее голос прозвучал нежно.
— У нас много времени, — сказала она. — Не уходи. Мне так хорошо.
Ее тепло передалось ему. Желание не вернулось, но ему было приятно ласкать ее. Они лежали рядом, прижавшись животами, и волосы на ее лоне потирались о его волосы, ее соски упирались ему грудь, а ее рот прильнул к его рту.
И тогда он медленно отстранился, чтобы посмотреть на нее — на ее длинные, стройные и гладкие ноги, на густые заросли у нее в паху, на ее изящную, бледную, поблескивающую кожу, на вздернутые полные груди, на распущенные волосы, на распахнутый в широкой улыбке рот.
Он сел в позу Будды. Она склонилась над ним и взяла в рот его маленький, увядший пенис. Она осторожно его лизала, нежно прикасаясь к самой головке. Он возбудился.
Он сверху смотрел на ее широко раскрытые красные губы, изящно поглотившие его пенис. Одной рукой она придерживала его за яички, а другой проводила по головке пениса, нежно опуская и натягивая на него кожицу.
Потом, сев напротив, она взяла его пенис в руку и направила себе между ног. Осторожно она потирала пенисом свой клитор, повторяя это много-много раз. Луис наблюдал за движениями ее руки, отмечая, какая же она красивая, когда держит в руке его пенис так, словно бы это был цветок. Это его возбуждало, но все же он еще не мог окрепнуть настолько, чтобы войти в нее.
Он видел, как из отверстия ее лона, поблескивая в лунном свете, появилась влага желания. Она продолжала потирать его пенис.
Два тела, в равной степени прекрасные, нависли над ее потирающими руками, и крохотный пенис ощущал прикосновение ее кожи, ее теплой плоти, возбуждаясь от этого трения.
— Высунь язык, — попросила она и склонилась над ним. Не переставая потирать его пенис, она засосала его язык в рот и своим языком коснулась его кончика. Каждый раз, когда пенис прикасался к ее клитору, она касалась своим языком кончика его языка. И Луис ощущал, как тепло пробегает между его языком и пенисом, мечется вверх-вниз.
Хрипловатым голосом она сказала:
— Высунь свой язык, высунь.
Он повиновался. Тогда она снова отчаянно прокричала:
— Еще, еще, еще… — И когда он подчинился, то по его телу прокатилась такая дрожь, словно бы его пенис тянулся к ней, достигал ее.
Рот у нее был широко раскрыт, двумя тонкими пальцами она обхватывала его пенис, ноги были зазывающе раздвинуты.
Луис возбудился, кровь бурлила у него в жилах и приливала к пенису. Он напрягся.
Женщина терпеливо ждала. Она не сразу приняла в себя его пенис. Время от времени она позволяла ему касаться языком своего языка. Ей хотелось, чтобы он дергался как возбужденный кобель, раскрыл свою сущность, прильнул к ней. Он любовался красными губами ее вульвы, распахнутыми и жаждущими, и вдруг яростное желание захлестнуло его, и его пенис окончательно окреп. Он бросился на нее, не отрывая языка от ее рта, а пенис его тем временем проникал внутрь нее.
