Сьюзен Джонсон - Добродетель и соблазн

– Может, вы посетите мою скромную усадьбу? – спросил он, хотя и сознавал, что ему не стоит рассчитывать даже на легкий флирт с этой добродетельной молодой женщиной.

– А это недалеко? Я должна скоро вернуться. – Она еще больше покраснела. – Моя дочка сейчас спит, но она скоро проснется… и тогда… ну, в общем…

– Ее надо будет покормить грудью. Вы не доверяете кормилицам?

– Нет. – Ее губы сжались в твердую линию.

– Похоже, у вас есть свое мнение по этому поводу?

– Я уверена, вам это неинтересно, – улыбнулась она.

– Мой дом рядом, прямо за тем бродом. А вы мне по пути расскажете об этом. Я верну вас домой через час.

– Через час, вы уверены в этом? – Она смотрела на него во все глаза.

– Даже меньше, если пожелаете.

– Что ж, хорошо, – согласилась она, просияв.

От ее улыбки у него засосало под ложечкой – или, может, чуть ниже. Но он провел достаточно времени при дворах Варшавы и Вены и знал толк в приличиях.

– Мне чрезвычайно приятно, – пробормотал он, слегка склонив голову. – Позвольте представить вам моих людей. Произнеся это, он вдруг свистнул по-птичьи, и из рощицы тут же выскочила дюжина конников.

У Татьяны широко открылись глаза, а губы изобразили удивленное «О».

– Это могли быть разбойники. А вы оставили свое сопровождение дома.

– Благодарю вас, – проронила она, еще не совсем оправившись от испуга, и повернулась к выскочившим всадникам. Это были молодые люди, как и ее сосед, но в то же время закаленные в битвах бойцы, судя по их оружию и кольчугам, а также по настороженности в глазах.

– Княгиня посетит нас, – сообщил Ставр, представляя их ей. И его голос прозвучал так, что его люди постарались предстать в ее глазах в лучшем виде.

Ни единая ухмылка не выдала их истинных мыслей.

То, что Ставр называл скромной усадьбой, оказалось большим барским домом. Это было просторное трехэтажное здание в итальянском стиле с окрашенными в бледно-желтый цвет оштукатуренными стенами, огромными окнами, больше подходящими для южного климата, и высокими двойными дверями резного дерева. Сад по обе стороны аллеи главного подъезда выдавал присутствие женской руки, и на какое-то мгновение Татьяна почувствовала разочарование.

– Моя мать обещала мне помочь с садом, – заметил хозяин, подъезжая к ней. – Я слышал, что летом аромат роз разносится далеко по округе.

– Ваша мать, – прошептала она, причем ее настроение загадочным образом сразу улучшилось.

– Она живет в Риге, – пояснил Ставр, очарованный ее простодушием. – Я вас как-нибудь познакомлю.

– С удовольствием. – Сколько уже времени прошло с тех пор, как ей составлял компанию кто-нибудь еще, кроме ее челяди?

– Она обещала приехать, когда розы будут цвести.

– Тогда вам обоим придется приехать ко мне на обед.

– Благодарю вас, непременно. – Он отметил про себя, что надо написать матери и напомнить ей о ее обещании. И хотя его намерения насчет юной княгини находились в начальной стадии или даже вообще отсутствовали, он уже начал ждать поры цветения роз.

У него в доме, как у холостяка, не было заведено подавать чай. Он с дружиной лишь недавно вернулся из турецкой кампании. Он был намерен провести в поместье лето, собрать урожай, дать отдохнуть людям и лошадям, перед тем как снова вернуться на театр военных действий.

Войдя в дом, он вызвал кухарку и приказал подать чаю. Пухлая крестьянка взглянула сначала на него, затем с понимающей улыбкой на Татьяну, пока он отдавал распоряжения, кивнула головой и поклонилась.

– Чай, ну конечно же, мой господин, – пробурчала она себе под нос, удаляясь на кухню.

Когда ее округлые формы скрылись внизу в холле, Ставр обернулся к Татьяне со смущенной улыбкой:

– Прошу меня простить. Слуги достались мне вместе с домом.

– Мои слуги столь же бесцеремонны. К этому привыкаешь.

Она говорила просто так или с намеком?

– Значит, вы стараетесь не обращать внимания?

– Ну, это частенько зависит от того, хочу ли я получить обед вовремя, – ответила она с усмешкой. – Хотя, конечно, я предпочитаю их простоту и бесцеремонность придворному лицемерию.

В этом был весь ответ. Она, прямая и бесхитростная, не поняла смысла поведения его поварихи. И он хорошо сделает, если будет помнить об этом.

– Как это верно. Да и сам я предпочту встретиться с целым полком турок, чем с одним интриганом – министром двора. Проходите, дождемся нашего чая. – Показав рукой в направлении маленькой гостиной, он начал расстегивать свою куртку.

Спустя несколько мгновений они уже сидели друг против друга на отделанных алым шелком пуфах.

– В салонах вроде этого я чувствую себя не в своей тарелке. – Он указал на стены в гобеленах и канделябры. – Мне гораздо удобнее в полевой палатке на природе.

– Звучит очень соблазнительно. – «И достаточно далеко от мужа», – подумала она.

Ей следовало сохранять невозмутимость. Пока еще он сомневался, не демонстрирует ли она свое волнение нарочно, но его реакция была бурной – в голову приходили совершенно непристойные мысли насчет невинной Татьяны в его палатке на лоне природы.

– Эта жизнь не для женщины, – пробормотал он, внезапно поднялся и подошел к ближайшему столу. – Не желаете ли вина? – Не дожидаясь ответа, он поднял графин с серебряного подноса, налил себе в стакан и быстро выпил.

Пьянство было обычным при дворе и за его пределами, так что Татьяна не удивилась. Но она воспитывалась в другой семье.

– Нет, спасибо. Я дождусь чая.

Она действительно была целомудренна. Обычно невинность его не интересовала, но сейчас он вдруг почувствовал себя заинтригованным. Ее редкостная красота и нежная чистота поколебали его стереотип свободного поведения. Возможно, тот факт, что она явно не любила мужа, делал ее привлекательной пешкой во враждебной игре, издавна существовавшей между родами Шуйских и Биронов? Но он сам был не чужд разврату, как и ее порочный муж, который просто так, без особых причин, завладел столь незапятнанной невинностью.

Мгновение спустя он отмел столь непривычные мысли, пообещав себе дождаться чая, а затем быстро отправить ее домой. Несомненно, он слишком долго был на войне. А она ничем не напоминала женщин, которых встречаешь в походе или при дворе. Она была наивна, как монашка.

Налив себе еще бокал вина, он вернулся к своему креслу, с трудом сдерживая фривольные мысли.

– Вы встречались с царем? – спросил он, полагая, что разговор о безумном правителе поможет ему отвлечься от других, совсем уж непозволительных мыслей.

– Однажды, очень недолго. На моей свадьбе.

– И как он вам?