Он вздыхает.
— Верховскому.
Поднимаю брови.
— Зачем?
— Узнать, чем все закончилось для него. Алин, — Даниил подталкивает меня к выходу, — поверь, на фоне Верховского никто на тебя и внимания не обратил.
— Что?
— Если б ты знала, на какую сумму он там все разворотил! Теперь это обсасывают. Его отношения с каналом.
— Господи-боже, — вырывается у меня.
И это все по моей вине!
— Я попросил Милу Лютову.
— А?
— Она адвокат.
Я замираю в дверях.
— Нам точно стоит лететь в Японию?
— А чем мы поможем сейчас? Судебное производство небыстрое. Все, что от меня зависит, я и так делаю, — Даниил показывает мне свой телефон. — А тебе лучше спрятаться. Дальше, чем Япония бежать, пожалуй, некуда.
Мне почему-то кажется, мой муж понимает, о чем говорит.
Мы шагаем по рукаву в самолет и меня между лопатками колет гадкое чувство. Пожалуй, я впервые злюсь от того, что бегу.
В последний момент я оборачиваюсь и бросаю взгляд на аэропорт. Сейчас я понимаю Лютова, который приехал на родину даже после того как устроился в за границей.
Я не бегу. Я хочу верить в это. Потому что из-за моей глупости Роман получит за двоих.
Я даю себе слово, что вернусь из Японии сильной и отвечу добром за добро.
«Мне нужно найти что-то, что сделает меня сильней», — думаю я, пристегивая ремень.
Все что я знаю о Японии: аниме и сакура.
И тут я чувствую прикосновение Даниила. Он сжимает мои пальцы.
То, чего мне всегда не хватало — настоящей искренней любви. А если он и есть тот самый человек, о котором я мечтала, отправляясь в Турцию? Я должна проверить это прежде чем снова слепо поверить мужчине.
Глава 27
У нас пересадка в Дубае. Все время перелета я думаю о Романе и о неприятностях, которые теперь ему грозят.
«Зачем ты подставился?» — набираю в мессенджере, когда мне удается поймать в Эмиратах вай-фай.
«Алин, ты хорошая девчонка. А мне уже не привыкать», — приходит вскоре, и я выдыхаю.
Кажется сейчас я начинаю понимать, что не все люди такие уроды, как мне раньше казалось.
«Чем я могу помочь?»
«Мне просто сейчас надо отвлечься. Ок?»
Я опускаю телефон, чувствуя себя еще более гадко, чем до отлета. Я далеко от Москвы, практически в безопасности, а кто-то вынужден там расплачиваться за мои глупости.
Мы с Даниилом сидим в кафе в зале ожидания.
Я думала, смена обстановки меня отвлечет. Но все кажется стало только хуже.
— Алин, тебе надо поспать, — говорит муж.
В дороге Даниил вырубился и я весь полет пролежала на его плече. Но уснуть так и не смогла, о чем сразу же и сказала, когда мы сели. Муж заметил мой усталый взгляд.
Совесть не позволила — об этом я предпочла умолчать.
— Алин, я за тебя волнуюсь.
Вскидываю голову.
— Почему?
Он отводит глаза.
— Знаешь, зря я все это предложил. У меня был непростой период в жизни. Развод, подстава, авария, операция… Я ведь правда взрослый мужик…
Я не хочу, чтобы он произносил это: «Аня была права». Хватаю Даниила за руку.
— Ты обещал выполнить мою мечту!
Он кивает, но как будто нехотя.
— Объясни мне как написать песню, Дань!
Мгновение муж выглядит крайне удивленным и молча смотрит мне в глаза.
— То есть? — наконец выдает он.
— Ну… — я развожу руками. — С чего это обычно начинается? Ты же пел в группе. Вот как вы делали?
Он усмехается и смотрит в сторону.
— Слушай, там довольно много этапов.
— С самого начала, — я снова ловлю его взгляд. — Как?
Даниил улыбается и я зачарованно смотрю на него. Сейчас у него мимика как у радостного ребенка. Муж немного наклоняется ко мне и произносит полушепотом:
— С вдохновения, — потом он берет салфетку, достает ручку из нагрудного кармана рубашки и примеряется словно чтобы что-то нарисовать, — это как вспышка. Озарение. Был чистый лист, а потом происходит какая-то магия и бах! У тебя есть куплеты.
Даниил толкает ко мне листок.
— Так ты писал лирику? — я перевожу взгляд на мужа.
— Угу, — он снова смотрит в сторону. — Только я знаешь когда в последний раз что-то сочинял? Лет в девятнадцать. А потом бизнес. Он учит применять свой талант по-другому. В рекламных, например, слоганах. У меня с тех пор как будто ушло творческое начало, осталось профессиональное. Не тот уровень…
Он улыбается, но я вижу в глазах Даниила боль. Тогда я беру его за обе руки.
— А я… смогу стать твоим вдохновением?
Он поднимает голову. Мне кажется, я тоже сейчас вымучиваю улыбку. Наверное, я для него всего лишь, как и для Романа, способ отвлечься от насущных проблем…
Даниил долго смотрит на меня. Потом выпускает мои пальцы и берется за ручку.
Несколько минут я смотрю на то, как он сосредоточенно что-то черкает на салфетке.
Одна под другой возникают чернильные строчки. Я замираю. Это куда более невероятно чем полет в Японию — быть свидетельницей рождения новой песни.
Несколько минут мы пребываем в молчании. Мне кажется, вокруг нас замирает весь аэропорт. Есть только он, я и листок бумаги.
Когда я представляла себе идеальные отношения, то мечтала, чтобы он просто держал меня за руку и называл любимой. Все это поначалу делал мой бывший.
Я совершенно не представляла себя подлинного ощущения близости. Вот оно — понимаю я, когда Даниил протягивает мне листок.
— Для тебя, — улыбается он, откидываясь на спинку стула.
Даниил складывает руки на груди и сдувает со лба челку. Я аккуратно подвигаю к себе салфетку и прежде чем прочитать, бросаю робкий взгляд на мужа. Мне кажется, у него залегла нервная складка между бровей.
Я погружаюсь в чтение.
— Это прекрасно!
Слышу как он усмехается.
— Алин, мелочи.
— У тебя талант!
Он написал стихотворение о поездке в Японию. Оно от лица молодой девушки, отаку, которая едет знакомиться с автором манги, в которого влюбилась по переписке. Она даже не знает, реально ли существует этот человек. Просто верит в него и бросает все, чтобы отправиться в мир японских комиксов.
— Это очень круто!
— Алин, — он смеется и делает попытку забрать у меня салфетку, — я просто пошутил.
— М-м-м… — я вскакиваю, не давая Даниилу дотронуться ни до себя, ни до бумаги. — Ты выпустил своих демонов наружу!
— Прости, что? — сейчас и муж встает из-за стола.
— Зря ты так долго это в себе давил.
Я фотографирую стихотворение на камеру сотового и как можно незаметней отправляю снимок в мессенджере Роману с припиской: «Ты мог бы написать музыку?». Верховский композитор и он хотел отвлечься. Если сработает, будет замечательно.
Потом я возвращаю салфетку Даниилу.
— Все. Можешь съесть.
Он хмурится и прячет бумагу в карман.
— Что ты сделала?
— Сохранила на память. Дань, это подарок больше которого мне не нужно. Еще никто для меня не писал песен.
Он улыбается. В это время как раз объявляют наш рейс.
На несколько часов мне придется пропасть из сети. Я даже не успеваю проверить, прочитал ли сообщение Верховский.
Нас ждет долгий перелет. На сей раз я выключаюсь, едва самолет отрывается от взлетно-посадочной полосы.
Мне снится, что я стою на сцене, а вокруг скачут покемоны. Я в каком-то безумном японском мультике.
Когда я просыпаюсь, выясняется, что голос который меня преследовал в дреме, принадлежит капитану воздушного судна. По-английски он объявляет о том, что мы садимся над Токио.
Я оборачиваюсь к иллюминатору и вижу, как блестит за окнами океан, изрыгающий яркое малиновое солнце. Мне кажется это очень символичным. Как будто я созерцаю рассвет новой жизни.
Из-за того, что по моему внутреннему московскому времени ближе к полуночи, а в Токио только ранее утро, по выходу из самолета все кажется мне дополнительно нереальным. Черные головы японцев, иероглифы, незнакомая речь. Я как будто попала на другую планету или в другое измерение.
