Дом мадам Фузур стоял на окраине поселения – так, что от крайнего дома с трудом можно было увидеть его. Эван проходил мимо него не раз и, кажется, даже замечал девушку, поглядывавшую на него из окна, улыбавшуюся ему и чертившую на запотевшем стекле какие-то знаки – но никогда не принимал её всерьёз.
Сейчас, когда на горы уже опускались сумерки, шторы оказались опущены, и только на подоконнике стояла красивая лампа с плафоном, расписанным красными цветами – хотя в доме свет её, должно быть, не был виден никому.
Участок, на котором находилось заведение мадам Фузур, был довольно большим, так что с дороги можно было разглядеть один только тонущий в зелени уголок с окном. Небольшой парк был обнесён ажурным, но высоким забором, а вход к тому же располагался с другой стороны. За воротами был разбит сад с фруктовыми деревьями и розовыми кустами, взбиравшимися вверх по склонам гор, и само это место, шуршащее листвой и наполненное пением птиц, навевало покой.
Аллея, по которой вели его племянники, закончилась живой изгородью из бересклета, откуда открывался вид на просторный газон в обрамлении буков и серебристых лип. На противоположном конце этой небольшой площади возвышался белый двухэтажный дом с массивной крышей и двенадцатью окнами вдоль фасада, ступеньками поднимавшимися там, где этого требовал склон. Если бы не эта особенность природы, заставившая архитектора проявить фантазию, и не цветущий сад вокруг, всё это строение можно было бы принять за казарму, а не за место для оказания особых услуг.
И будто бы силясь оттенить эту неуместную суровость, перед входом в дом искрился струями в тусклом свете старинных фонарей небольшой фонтан, украшенный фигурой Адониса и Афродиты, нежно поддерживавших друг друга.
Внутри дома стоял запах пирогов с абрикосом, мужского одеколона и немного – чего-то затхлого, тут же отбивавшего едва появившийся аппетит.
На первом этаже всю троицу встретил стюард, который забрал у гостей плащи и пальто и, устроив их на вешалках, повёл всех троих по лестнице вверх.
Миновав несколько площадок, они оказались в салоне, стены которого украшали гобелены, изображавшие всю ту же пару богов – на некоторых Адонис ласкал Афродиту, на других – наоборот. Впрочем, были здесь и другие полотна – где Адониса окружали лишь сатиры и амуры, а Афродиту, по всей видимости, наказывал за какие-то неведомые провинности Зевс. В углу стоял рояль, и когда скрипучие звуки его прорезали недолго царившую тишину, Эван вздрогнул, невольно вспомнив свой первый вечер в Манахате, когда, изгибаясь как дерево на ветру, извлекала из такого же инструмента звуки Мадлен. Сегодня игра не радовала Эвана совсем. Повинуясь советам племянников, он устроился за столом, и Кестер тут же направился к барной стойке — заказывать напитки для него.
Раньше, чем он успел опустить стаканы на стол, по другую сторону стола появилась дама в шляпке со страусиным пером. Присев в реверансе, она кокетливо поймала руку Эвана и коснулась поцелуем его перстня, давая понять, что узнала его. А затем опустилась на стул.
— Светлейший господин, рада видеть вас в своём доме. Меня зовут мадам Фузур.
Эван молча кивнул и дал знак племянникам оставить их наедине.
— Вы хотели бы выпить, пообщаться с другими джентльменами… или провести время в компании, которую можем предложить только мы?
— А есть те, кто приходит к вам просто так?
Мадам Фузур легко рассмеялась.
— Очень редко, — призналась она. – Не всем нравится сразу переходить к делу. Признаться, мне льстит, что вы посетили мой дом. Многих удивляет, что вы навестили наш курорт, но я надеюсь, что причина тому — не здравословные проблемы.
Эван пожал плечами.
— Я приехал отдохнуть.
— Это так радует, что с вашим здоровьем все хорошо.
— Насколько может быть хорошо у того, кто всё время проводит в четырёх металлических стенах. Ваш воздух гораздо свежее того, к которому я привык.
Мадам Фузур кивнула.
— Я слышала, вы редко появляетесь в клубе?..
— Ну почему же… — протянул Эван, — я провёл там два вечера. А теперь вот решил осмотреть и ваш дом. Надеюсь, у вас в самом деле есть что-то, чего в других местных заведениях нет.
— Само собой, — мадам Фузур натянуто улыбнулась, понимая, что дальнейшие расспросы невозможны, — скажите, вы сегодня предпочитаете розы или ирисы? Если ирисы, то вас проводят в голубую гостиную.
— Сегодня я хотел бы посмотреть ваши розы. И… — Эван постучал пальцами по столу. – Можете не беспокоить всех. Мне нужна брюнетка. Старойная молодая брюнетка.
Мадам Фузур поднялась и снова присела в реверансе.
— Пять минут. К вам подойдут.
В самом деле, раньше, чем Эван успел опустошить предложенный ему стакан виски, к столику снова приблизился стюард и с поклоном сообщил:
— Вас ждут.
Эван залпом осушил бокал и, поднявшись, последовал за ним.
Они миновали ещё одну лестницу и оказались ещё в одном салоне, тоже украшенном картинами и обставленном богатой мебелью: мягкими диванами и низкими креслами. Здесь пахло розами, и воздух показался Эвану слишком тяжёлым.
В комнате — у окна, у камина, обнимая собой фальшивые колонны, стояли, сидели на подлокотниках диванов и полулежали в креслах, раскинув ноги или, наоборот, скрестив их, девушки всех известных Эвану рас. Здесь были и типичные корсиканки с их чёрными волосами и жарким взглядом, и азиатки всех мастей с раскосыми глазами, нежными лицами и узкими плечами, и юная арабка с густыми чёрными ресницами, с тенью обиды смотревшая на своего гостя и в то же время не скрывавшая желания познакомиться с ним поближе, краснокожие дикарки с плантаций Манахаты тоже были здесь – не было только одной.
Эван даже не стал осматривать их. Разочарованно вздохнув, он отвернулся и собирался уже уйти, когда натолкнулся на выжидающий взгляд мадам Фузур, явно привыкшей к тому, что клиентам трудно сделать выбор самим.
— Вас что-нибудь заинтересовало? – спросила она.
— Нет, — отрезал Эван и попытался обойти её кругом, но ему это не удалось.
— Если бы вы уточнили пожелания, возможно, я смогла бы подобрать что-нибудь ещё. А возможно, вы просто не разглядели кого-то из них?
Поджав губы, Эван всё же бросил взгляд на это скопление сомнительной свежести цветов, но так ничего и не нашёл.
— Ваш ассортимент прекрасен, — вежливо произнёс он, — но видите ли, мадам Фузур, мне не следовало сюда приходить.
— О! Сомнения свойственны многим из наших гостей.
— Да нет, — Эван поморщился. – Я просто… Рассуждал как идиот. Видите ли, в свете много тех, кто за деньги хотел бы переспать со мной. Но мне почему-то показалось, что здесь будет честней. Но это не то, чего я хотел. Мне нужно…
Мадам Фузур прогнулась вперёд, силясь уловить теперь каждый оттенок его слов.
— Мне нужно… нечто свежее. Понимаете? Ещё не распустившийся цветок. Прохладный, как весенняя роса. С глазами синими и большими, как драгоценные камни самой чистой воды, но чтобы на дне их таилась… таилась…
Эван качнул головой.
— У меня это есть! – решительно заявила мадам Фузур.
Эван поднял бровь.
— Я поняла, чего вы хотите, — она хитро улыбнулась. – Вам нужна та, чей цветок ещё не расцвёл. Вы хотите сами его сорвать.
— Ну… можно и так сказать.
— Мои девушки не радуют вас, потому что они слишком умелы и слишком… развратны, что уж скрывать. Так?
— Так.
— Идёмте, — мадам Фузур взяла его под руку и, махнув рукой девушкам, разрешая им разойтись, сама повела Эвана к следующей лестнице.
Они миновали ещё один пролёт и вошли в коридор, по обе стороны которого тянулись ряды дверей.
Мадам Фузур подошла к одной из них и опустила в щёлочку жетон.
— Ваши племянники уже заплатили за всё, — пояснила она и приглашающим жестом предложила Эвану пройти вперёд. Сама она внутрь не вошла, и дверь закрылась у Эвана за спиной.
Эван огляделся. Комната была чисто убрана, но здесь не было ни мнимой роскоши бархатных сидений, ни картин в золотой оправе по стенам. Только кровать, сработанная из орехового дерева, покрытого блестящим лаком, усыпанная подушками и перинами так, что она казалась значительно выше, чем могла бы быть без них. Сверху её прикрывала жёлтая драпировка балдахина – не слишком тяжёлая, из сатина или вуали, но зачем-то обшитая бахромой. Рядом с кроватью стоял небольшой туалетный столик с букетом из белых цветов.
