Джорджия Ле Карр - Иден (ЛП)

Я выхожу через парадную дверь Tate Modern и поднимаюсь вверх по лестнице. Прямо по коридору находится выставка Марлен Дюма, я хотела бы посетить ее, но я не направляюсь туда. Вместо этого я иду в одну из небольших комнат, в которой мужчина сидит на лавочке, созерцая коллаж под названием «Пандора» новой художницы Миранды Джонсон.

Цвета яркие и смелые, но разница между ее картиной и Пикассо «Плачущая женщина», нет, наверное, только в цене. Обе наполнены насилием и неприкрытым страданием. Это картина вводит в боль. Я блуждаю по ней глазами. В коллаже присутствуют глаза, полные ярко-розовые губы и цветок, а также слова — сука, соси, лгунья, задница, батарея, и на самом верху, как бы от руки написано: «Вас пригласили...»

Я ближе подхожу к картине, душа у меня болит.

Мужчина на скамейке говорит:

— Она не открыла ларец.

Я не смотрю на него, просто сажусь рядом с ним, но достаточно далеко, он не может коснуться меня, между нами шесть дюймов. Я чувствую себя замороженной внутри, и вспоминаю своего брата, лежащего на полу с иглой, торчащей у него из руки. И вдруг я так отчетливо чувствую его боль, и боль в этой картине становится и моей болью. Я смогу это сделать. Конечно, я смогу это сделать.

Я смотрю на картину и единственное, что вижу — слово «сука».

— Ты позвала на встречу, — говорит мужчина, не глядя на меня.

— Да.

Он мимолетно поворачивает в мою сторону голову, чтобы взглянуть на меня. Я быстро встречаюсь с его взглядом. Мне хочется заглянуть ему в глаза. Я хочу снова ступить на твердую землю. Его глаза темные, невыразительные. Именно такие, какими я их и помню. Я смотрю на него, он первый отводит взгляд.

— Ну?

— Что-то важное произойдет шестнадцатого, — говорю я.

— Что?

— Я пока не знаю. Но что-то прибудет через Дувр.

— Хорошая работа, но мы не будем вмешиваться в это, потому что это может скомпрометировать тебя. Мы позволим этому прийти. У тебя есть дела и поважнее.

Я с трудом сглатываю.

Он оборачивается, чтобы взглянуть на меня.

— Ты влюбилась в него? — его голос звучит жестко и холодно.

Я вспоминаю, как Джек прижимается ко мне, как его язык прочерчивает эротический путь к моему уху, а его губы шепчут: «Я люблю тебя, Лили. Я никогда не верил, что кто-то может быть столь же прекрасной, как ты».

— Нет. Конечно нет. Это всего лишь работа, — говорю я, а мои внутренности закручиваются в тугой узел.

Он смотрит на меня прищурив глаза.

— Хорошо. Потому что ты слуга Короны и наша самая большая надежда в поимке Кристального Джека и его преступной группировки.

— Да, сэр, — я встаю, отдавая честь.

— Держи свое остроумие при себе, Харт, — предостерегает он.

Я не могу уже повернуть назад, и поэтому не позволяю себе думать о Джеке. Я ухожу и звук моих шагов эхом отдается от каменного пола и перед глазами стоит красивое, беспомощное лицо Льюка.

Продолжение следует