С тех пор, как они попали в племя и стали его рабами, красивый раб защищал и себя, и мальчишку от неуёмных желаний воинов переспать с ними.
Вуэррэ, так звали воина, дёрнул мальчишку, чтобы позлить мужчину, так пришедшегося по вкусу бритту, за набедренную повязку - такую истлевшую и старую, что она грозила как-нибудь днём, за работой, порваться, и открыть прелести мальчишки.
Мужчина угрожающе, нараспев, заговорил, тыкая воину в грудь оставленной ради потехи деревянной - х`а! - палочкой.
Такая же, но посветлее, была и у мальчишки.
- Х`а! Что ты колдуешь, как дитя, палочкой? Смотри!
Воин подставил широкую, такую волосатую, что не видно было сосков, грудь, явно показывая свои прелести мужчине с коричневыми глазами, - на мне нет повреждений от твоего колдовства.
Так ты дашь мне, х`эй, Тох`ым отъебать тебя? А то смотри, какой я сильный супротив тебя. Не дашь - силой возьму, тогда больнее будет.
Соглашайся уже, будешь моим личным рабом, и всё, что от тебя потребуется - делать так, чтобы мне было хорошо.
Лорд Волдеморт, четыре года тому чудом ставший восемнадцатилетним Томом Марволо Реддлом, в который раз опустил волшебную палочку из бука и пера феникса, сохранявшуюся сейчас просто для антуража, как и палочка Гарри Поттера…
Они потеряли магию.
Глава 10
Раненому Северусу следовало признаться хотя бы самому себе, что ему приятны умелые прикосновения Братика, делающего повязку. И он признавался с какой-то упоительной негой и радостью.
Квотриус не раз бывал в воинских походах и умело перевязывал спину - Снейпу было не особо и больно, но он ради вида постанывал, да так, что руки Братика начинали трястись. Профессор, даже раненый и переполошивший своих домочадцев внезапным эффектным появлением прямо из воздуха в трапезной, и в своём плачевном нынешнем состоянии находил некий чёрный юмор, от того и стонал… так, по особому. Он же не собирался аппарировать в тихую, отдалённую спальню, чтобы там в одиночестве истекать кровью.
Зельевар прекрасно владел Местным Обезболивающим заклинанием, которое сам и изобрёл, и применял не раз после пыток Волдеморта, добравшись до личных комнат. Но для применения заклинания необходимо было поднести волшебную палочку к очагу боли.
В Ближнем Круге Снейпа пытал только сам Тёмный Лорд, атакуя спереди, ну, в крайнем случае, с левой стороны потому, что сам, как и большинство волшебников, был правшой. Вот и удавалось профессору заниматься потихоньку самолечением, на следующее после пыток утро выходя к студентам, а ночью ещё и патрулируя коридоры и подозрительные, с его точки зрения, классы старинного, казалось бы, вечно существовавшего Хогвартса.
Сейчас же рана была в межрёберье, ближе к пояснице, да к тому же ещё и ровно на спине. Ну никак не мог Северус достать до раны палочкой - рука под таким углом отказывалась выворачиваться!
Вот и приходилось, как простому магглу - ф-ф-у-у! - терпеть боль, к которой, в принципе, ему было не привыкать, и какая, к Мордреду, разница в причине её происхождения - магическая или нанесённая затупившимся пуго.
Не в силах больше сдерживаться от распирающего восхищения делами рук своих, а если быть точнее - делом правой руки, Снейп сообщил Братику, заканчивающему перевязку:
- Я всех пятерых лихих людей положил, освободя от этой шайки Сибелиум! Правда, с одним из них - главарём - мне помог справиться раб, подпаливший ему тунику, так он и сгорел заживо, но остальные - мои.
- Высокородный брат мой и Господин Северус, дозволено ли мне будет узнать, было ли это деянием твоего чародейства или умелого обращения этим невиданным длинным, тонким, трёхгранным мечом?
- Отвечу тебе - сначала была магия, но она только отсрочила смерть троих мерзавцев. Окончательно же я разделался с головорезами этим благородным оружием, владеть которым меня научили… э… далеко на Западе.
- Ну правильно, Гоустл-Холл тоже на границе Англии и Шотландии, практически на побережье Ирландского моря, а это значит, по здешним меркам, далеко к западу отсюда, - подумал Снейп, словно оправдываясь перед собой.
Он был, разумеется, не в состоянии рассказать Квотриусу правду о получении навыков и, позднее, полного владения рапирой в учебных поединках со старым наставником Моальворусом, хотя Северусу, ох, как хотелось поделиться с Братиком подробностями.
- Как-нибудь уж обойдётся, да и я тоже, - продолжал профессор внутренний монолог, - зато теперь Братик ночью не явится, аки прожжённый нудист. Но это значит… значит, что мне завтра с утра пораньше придётся во время перевязки переговорить с ним на тему запретного в наших отношениях, а делать этого, почему-то, оченно не хочется. Да ведь всё равно, рано или поздно, придётся.
Даже жалко, что не удастся поцеловать его в красивые губы сегодня - ведь он не придёт. Невинный, но уже не такой уж и целомудренный Северус подумал с какой-то… тоской о произошедшем накануне ночью.
… Куда катится мир, хотя бы и позднеантичный?.. А, может, именно этот, позднеантичный?..
… Квотриус видел, что рана была пустяковая, высокородный брат постанывал несколько… игриво и, в целом, его жизни и даже здоровью с точки зрения воина ничего не угрожало. В чёрных глазах бата Квотриус увидел разочарование и списал его на невозможность нормально двигаться, а, главное, тоску по нему, полукровке Квотриусу, по всей видимости, сумевшему доставить брату великое удовольствие.
О том, что он недополучил своей толики, Квотриус старался не думать - ему понравилось быть с братом, как он и ожидал, больше, чем со старой женщиной. И нет, он не считал это почти состоявшееся соитие со сводным, но всё же братом, чем-то предосудительным. Квотриус полагал, и небезосновательновательно, что ему нужно прийти в опочивальню высокорожденного брата и сегодня ночью, и сразу обнажённым - он понял, что вид его тела благотворно сказывается на проведённой с Северусом ночи. Какой бы ни была сия ночь - полной любви или пренебрежения.
И он стал дожидаться обычных, уже не трогающих душу вскриков Вероники и похотливого рычания отца, а, дождавшись, скинул на ложе тунику, а сам умастился особым бальзамом, способным, как говорил торговец на рынке, пробудить спящую чувственность - просто для того, чтобы Северус на первое время позабыл о неприятном, насколько Квотриус знал о ранениях, жжении в спине, там, меж рёбрами.
А потом Амурус прострёт крылья над любящими братьями, и они забудут обо всём и вся, кроме друг друга… Так мечталось разгорячённому воображению Квотриуса.
… И вот дверь в опочивальню высокородного брата приоткрылась, и рука Северуса, сжимающая волшебную палочку, по инерции направилась в дверной проём, но…
