— Не буду обсуждать решений своего мужа и тебе не советую. Между прочим, сын сам захотел, чтобы ты жила в семье. Значит, остается ждать. Он скоро приедет.
— Я поняла… — вздохнула обреченно, поддержки в данном вопросе не найду. Сговорились все… — Простите.
— Не расстраивайся, — Мария похлопала меня по плечу. — А теперь пойдем накрывать на стол.
У них принято всей семьей собираться, без разделения на мужчин и женщин, исключение составляли только случаи, когда приглашались гости. Так или иначе, ощущала себя лишней и одинокой — не только из звучащей арабской речи, все здесь чужое, непривычное… Не хватает Самира, он бы не дал в обиду…
А пока, аккуратно, чтобы не вызвать чье-либо недовольство, поглядывала на собравшихся за ужином людей: Амин и Мария, Саид и Талия, Малик и Ясмин; Имран — старший сын Саида (так и не скажешь, что ему восемнадцать, выглядит взрослым); а также младшие дети, два мальчика и две девочки — не разобралась, правда, где/чьи. Знаю: у Саида — трое детей, у Малика, соответственно — двое… И здесь нет Латифы, с которой еще не знакома, она проживает в доме мужа. Причем хочу заметить, у всех по одной жене.
Конечно, в первую очередь, интересовал глава семейства, как-то нужно находить общий язык, иначе спокойной жизни не будет. Но пока не знаю, с чего начать и с какого бока подойти? Боюсь его… И поразительное внешнее сходство Самира с отцом, словно точная копия (можно представить уже сейчас, как он будет выглядеть в этом возрасте) — никак не успокаивает. Характеры у них разные или со мной муж становится другим… Скорее: Саид имеет такую же жесткость нрава, а еще тяжелый взгляд.
Хотя всем сыновьям досталась отличительная отцовская особенность — яркий небесный цвет глаз, только ощущения неодинаковые вызывают. Когда смотрит Самир, готова растворяться и тонуть в бездонной глубине голубых озер…
Порода знатная, видная… что уж говорить…
«Интересно, какими будут наши дети?» — подумала о муже, опять испытав волну разъедающей изнутри тоски.
Плохо без него, прикипела всей душой и телом, даже не знала, что способна на столь сильные чувства — со мной это впервые. И пусть выбор за меня сделали другие люди, специально-случайно столкнув нас, могу точно сказать: ждала именно Самира. Но невозможность свободно общаться с ним — угнетает…
«Звонок раз в день? С разрешения? Когда папенька позволит? Серьезно? Может, еще под присмотром, с полным отчетом всего разговора? Зачем нужно нас испытывать? Неужели, не желает счастья сыну? Или рассчитывает: стану бунтовать? И тогда появится повод для развода?» — миллион вопросов взрывается в голове.
Совсем не заметила, погрузившись в свои мысли, что изучаю свекра неприлично долго. Он ощутил мой внимательный взгляд, нахмурил брови и грозно посмотрел, заставив тут же отвернуться.
Ковыряю еду в тарелке: кусок в горло не лезет. И делаю вид, будто ем, желая скорее покинуть семью, которая моей стала условно.
— Питайся хорошо, — вздрагиваю от властного голоса. Оказывается, отец Самира очень хорошо говорит по-русски.
Поднимаю на него глаза.
— Ешь, — повторяет он, вставая из-за стола, собираясь уйти. — Потом жду тебя в своем кабинете.
Нервно сглатываю. Не ожидала аудиенции… Думала, продолжит меня игнорировать, вплоть до приезда Самира.
Мария, сидящая рядом, сжала мою ладонь в успокоительном жесте и мягко улыбнулась, говоря, тем самым, чтобы не волновалась.
— Это хороший знак, — шепчет.
Конечно, ей виднее: она лучше знает своего мужа. Решил пойти навстречу и все-таки дать мне шанс? Или устроит допрос? А может, поставит в такие невыносимые рамки, что сбежать отсюда и забыть, как страшный сон — будет навязчивой мечтой? Вопросы… Одни вопросы… Не стану пугать себя раньше времени.
«Самир, приезжай быстрее, без тебя не справлюсь…» — глубоко вдохнула. Тихо постучалась в дверь и услышала короткое «входи».
18.2.Самир
Отец, как всегда, принципиален… Конечно, я не предполагал, что все легко будет и он быстро примет новость о моей внезапной женитьбе, но чтобы ограничить общение одним звонком в день — мысли не возникло.
Понимаю, чего добивается: хочет всем показать и доказать, насколько я ошибся с выбором и не отказывался преждевременно от второй жены. Возможно, добиться развода, считая европейских женщин чересчур свободолюбивыми, требовательными, не способными принять наш образ жизни. Разумеется, моя мать, приятное исключение, по его мнению — конечно, это так. Но его поспешные выводы раздражают, даже не узнал Снежану, а ярлык навесил и гнет свою политику… Если не найдем взаимопонимания, когда прилечу домой — заберу жену, не позволю ее обижать.
Хуже всего то, что не могу сорваться к ней сейчас, именно этого хотелось до одури и жгучего желания…
Но пришлось выбросить из головы заманчивую идею нанести сюрприз неожиданным визитом, хотя бы на день… Через неделю объявят результаты тендера — должен держать руку на пульсе и знать о любых изменениях. Заткнул, не без усилий, все мысли — рабочий график настолько плотный, что вздохнуть некогда.
Правда, слушать ее слезы — невыносимо больно; душа ноет, вызывая реальное физическое ощущение… Жуткий собственник, живущий внутри, пытается взять верх надо мной. От этого разрываюсь на части: одна из которых готова плюнуть на все и стремится оказаться рядом с ней, вторая — старается совладать с эмоциями и «включить мозг», ведь ждать всего ничего…
«Одержим?» — даже не стану спорить. Никогда не думал о себе в этом качестве, никогда никого не любил…
Улыбаюсь, вспоминая красивые нежные черты лица… И не сразу обращаю внимание на противный писк селектора.
— Господин Фаяз? — обращается секретарь, кажется, не первый раз.
— Да, Елена Петровна, слушаю вас, — отвечаю, нажав кнопку.
— Вам звонит Александров, что ему сказать? — сообщает.
Решил достать меня сегодня? Проигнорировал все «входящие» от него на личный номер, так теперь в офисе обрывает телефон. Вообще, очень настойчиво он ведет себя в последнее время. Это наводит на вполне конкретные подозрения…
— Соединяйте, — что ж, узнаем: какие такие срочные дела возникли.
— Хорошо, поняла, — говорит она, потом слышится звук переключения.
А сразу после голос Ивана Николаевича:
— Самир, добрый день. Наконец-то…
— Здравствуйте… — не могу понять его настроение.
— Дозвониться до вас нереально… — с досадой произносит.
— Весь день в разъездах. Чем обязан? — подталкиваю ускорить разговор.
— Приглашаю вас и вашу очаровательную жену на ипподром.
«Даже так? И что ему понадобилось? Да еще на скачках, к которым равнодушен» — перебираю варианты.
— В какое время? — соглашаюсь, чтобы быть в курсе всего происходящего. — Только буду один. Снежана в Эмиратах.
— Как же вы отпустили такое сокровище и с кем? — лезет, куда не просят, а такая наглость и комментарии бесят. Истинные цели тоже не ясны, но есть ощущение, будто намеренно провоцирует.
— Иван Николаевич, обойдемся без «очаровательных» и «сокровищ», не будем касаться моей жены… Давайте, по делу?
— Извиняюсь, ничего личного, не хотел задеть ваш восточный нрав… В восемь вечера жду вас.
— До встречи, — отключился, не дожидаясь продолжения разговора.
Посмотрел на часы. До восьми еще немало времени…
Но «сюрпризы» на сегодняшний день еще не закончились. Когда приехал на ипподром, мне передали, что Александров просил подойти к конюшне.
«Он не перестает удивлять… Нахожусь в растерянности…» — ведь скачек тоже не было запланировано, как выяснилось…
Возле нужного здания, огляделся, и не заметил, чтобы меня ждали. Решил зайти внутрь. Прошелся вдоль стойл, рассматривая лошадей разных мастей (даже работников тут не видно, будто все вымерли одновременно).
Один конь сразу привлек внимание: вороной красавец с лоснящимися боками, арабских кровей, такого не перепутаешь — редкий вид породы дахман. Разбираюсь — друг в Дубай занимается разведением лошадей и прилично зарабатывает на этом.
