Мне так сильно хочется дотронуться до нее. Хочется поднять ее подбородок вверх, чтобы она смогла увидеть меня... чтобы она смогла почувствовать уверенность в моих последующих словах:
— Тогда почему из всех мужчин на Земле ты хочешь быть с кем-то, кто воспринимает тебя как один из вариантов? В то время как ты определенно ставишь его в приоритеты?
Ее глаза встречаются с моими, незамаскированная боль и растерянность появляются в этих голубых огоньках.
— Джастис... я не...
— Я имею в виду, почему ты миришься с этим, когда точно знаешь, что заслуживаешь гораздо лучшего?
Она качает головой.
— Я не знаю. Я имею в виду, действительно ли я заслуживаю лучшего? Неужели существует вариант лучше, чем этот? Мы растем, видя, как лидеры нашей нации становятся обманщиками и лжецами. Каждый день мы слышим об обмане, который разрушает браки. Какая альтернатива? Одиночество?
Нет. Я. Я твоя альтернатива.
Но это была бы ложь, не так ли? От этого я просто стал бы такой же сволочью, как и Эван, и как каждый кусок дерьма, который когда-либо обижал женщину.
— Счастье, — говорю я вместо этого. — Дружба. Свобода.
— Ха, свобода, — она наполовину фыркает. — У нас вообще есть она? Когда наши жизни полностью подчинены просмотру «обязательных программ по ТВ»?
— Моя не подчинена, — заявляю я как само собой разумеющееся.
— Да, это потому, что ты не вырос на Верхнем Ист-Сайде среди марионеток. У тебя должно быть было настоящее детство, с родителями, которые не оставляли тебя на воспитание няням и друзьям, которые на самом деле любили тебя таким, какой ты есть, а не за то, что ты мог представить их кому-то.
— Не будь так уверена, — бормочу я, закатывая глаза.
— Да ну? Тогда как же тебе удалось освободиться от безумия? Как удалось избежать папарацци и притворства и разрушить иллюзию величия?
— Благодаря обстоятельствам.
Мы оба пожимаем плечами и возвращаемся к разгребанию ложками прослоек мяты и шоколада. Я не хочу объяснять, а она не хочет слышать объяснений. Нам комфортно в этой иллюзии безопасности и нормальной жизни, где не существует подглядывающих камер и обличительных таблоидов.
— Ладно, представь, что ты на первом свидании с девушкой, что бы на тебя произвело большее впечатление: если бы она заказала салат или большой, сочный гамбургер?
Я удивленно приподнимаю брови в ответ на ее непредсказуемое поведение.
— А?
— Салат или гамбургер? Какая из девушек получит шанс? — спрашивает она, прежде чем положить солидную порцию мороженого на язык. С восхищением я смотрю, как она облизывает ложку до чистоты, и настолько поглощен ее действиями, что даже не пытаюсь ответить на ее вопрос. Элли ловит мой пристальный взгляд, кладет ложку на стол, и озорная улыбка подергивает ее губы. — Соберись, Дрейк. Ответь на мой вопрос или мне придется украсть твое мороженое и съесть его полностью в одиночку, закрывшись в своей комнате.
Я выхожу из своего транса, поведя плечом.
— На что ты рассчитываешь? Я всего лишь человек.
— Твоя неожиданная допустимая оплошность ничего не добавит к твоей общей человеческой сущности и ко всему твоему мужскому естеству. Так что охлади свой тестостерон и ответить на проклятый вопрос.
— Хорошо, хорошо, — я качаю головой, обдумывая ответ. — Я бы выбрал девушку с бургером.
— Девушку с бургером? Даже если она пахнет жареной тушей животного во фритюре и от нехватки мяса она потеет?
— Нет, — посмеиваюсь я, качая головой. — Потому что она не боится быть такой, какая она есть.
Ее брови поднимаются в замешательстве.
— Какой же? Ты имеешь в виду жирной?
— Нет, Элли, — улыбаюсь я. — Настоящей. Она не боится показать мне, кем на самом деле является.
— Интересно, — замечает она, постукивая ложкой по своим губам. — Особенно, если рассматривать тот факт, что это дает тебе возможность показать мне, какой на самом деле ты — из тебя клещами не вытащить информации.
Я оглядываюсь вокруг, как будто она действительно могла разговаривать не со мной.
— Эм, я уверен, что прямо сейчас ты находишься в моем доме. И мы даже по очереди лакомимся мороженым. Ты даже носила мою одежду!
— Но ты такой таинственный! Ты как стальное хранилище, которое я пытаюсь открыть колотушкой для мяса.
— Сегодня у тебя странная одержимость мясом, — соглашаюсь я, пытаясь удержаться от ухмылки.
— Ой, помечтай, дружище, — парирует она, даже не понимая, насколько верно данное утверждение. Или, может, понимает?
Элли ставит локти на стол, опирается подбородком на ладонь и вздыхает.
— Это не имеет значения. Потому что ты заврался.
— Ауч, — отшатываюсь я.
— Ты бы точно выбрал девушку с салатом. Ты бы решил ее подвезти, привезти к себе домой и поиграть на ее ребрах, как на ксилофоне.
Теперь пришел мой черед истерически хохотать:
— О, черт, нет! Определенно, нет.
— Все парни выбирают девушек с салатом. Это доказанный факт, — она уверенно кивает. — Цыпочек с бургерами никто не любит.
Вот что она за девушка? Она такая классная, милая, забавная и просто... реальная. Она моя девушка с бургером. Все остальные просто салат — холодный и мертвый.
Мы доедаем последнее мороженое, прежде чем перейти в гостиную, чтобы посмотреть канал с серфингом. Элли выхватывает пульт и мгновенно переключает на старый сериал «Друзья» на канале ‘Nick-At-Night’. Там как раз эпизод, где Моника и Чендлер поженились.
— Обожаю этих ребят, — отмечает она, присаживаясь возле меня. Я вытягиваю руки на спинку двухместного дивана (даже не начинайте мне ничего говорить) и она обвивается вокруг меня еще больше. Вот же блин! Пожалуйста, не вставай, пожалуйста, не твердей, пожалуйста, только не стояк...
— Да? Почему? — спрашиваю я, пытаясь чем-нибудь отвлечься.
— Ну... они потрясающие друзья на веки вечные. Шесть друзей, живущих в городе и вместе проходящие жизненные испытания. Неудачи и злоключения, любовь, романтику, дружбу. Мне все в них нравится.
Росс замахивается, чтобы ударить по заду Чендлера, и Элли хихикает. Я улыбаюсь, глядя на нее, пока она пристально смотрит на экран, ее лицо светится нежностью. Словно наблюдаешь за инопланетным существом, которое такое далекое, такое экзотическое и завораживающее, что ты просто не можешь перестать на него таращиться. Не хочется двигаться, даже моргать, из-за страха, что оно может исчезнуть в небытие.
— Я скучаю по тем дням, — вздыхает она, пока мы наблюдаем за Моникой, идущей по проходу. Я знаю, что она имеет в виду, и в моей груди что-то ухает. Я хочу отстраниться и позволить ей озвучить ее воспоминания, когда она продолжает: — Не о свадьбе. А просто о чувстве единения. О том, как иметь друзей, которые вместе с тобой испытывают чувства взлетов и падений в жизни. Я скучаю по этому.
