Маринин водила — рыжеволосый крепыш по имени Карлос, которого Марина прозвала про себя Карлссоном — вышел из машины и вопросительно посмотрел на нее. Марина кивнула ему, стараясь не выказать улыбки, которая из-за забавности происходящего так и готова была уже нарисоваться на ее лице. Она запустила руки в секретный бардачок и обнаружила, что плоские пакеты довольно тяжелы. Они были аккуратно завернуты в нечто грубоватое и слегка маслянистое, похожее на толь, и по отдельности перевязаны тонким прочным шпагатом.
Мальчик тем временем положил свои пакеты в багажник «сеата» и вернулся за новой порцией. То же самое сделала и Марина; вернувшись к багажнику «москвича», она увидела, что его водитель прекратил копаться в двигателе, встал рядом с машиной и понурился. Мальчик не сказал ему ни слова. На этот раз он предоставил Марине вынуть столько пакетов, сколько она могла, а затем забрал все остальное и локтем прихлопнул секретную крышку. Багажник снова с виду стал обычным, разве что с едва заметной трещиной или царапиной близ стекла.
Переложив пакеты, мальчик прежде Марины влез в открытую дверцу «сеата». При этом он не спросил у нее на то разрешения и даже не попрощался с водителем «москвича». Какой невоспитанный мальчик, подумала Марина. Зря, наверное, вызвалась ему помогать.
— Куда едем? — спросил Карлссон.
— В Лефортово, — сказал мальчик.
— Вот так, — улыбнулся Карлссон. — Прямо туда?
Мальчик хмыкнул и ничего не сказал.
Карлссон пожал плечами и порулил куда было сказано. Марина размышляла, стоит ли ей заводить разговор с немногословным мальчиком и сколько времени она потеряет на своей благотворительности. На беду, она не прихватила в дорогу никаких полезных книг; все, что у нее было с собой — это аудиоплэйер с учебной кассетой по испанскому языку. Вздохнув, она нацепила наушники и включила кассету. Мальчик сидел смирно, не проявляя к ней интереса и глядя то перед собой, то в окно.
Невдалеке от площади Революции мальчик оживился, бросил взгляд на Марину и шумно втянул воздух сквозь зубы — типа, слюнки текут. Марина насторожилась. Может, он ненормальный, подумала она и не сказала ничего. Тогда мальчик, вероятно предполагая, что Марина не слышит его из-за наушников, повторил этот звук громче, на этот раз сопровождая его выразительной мимикой и искательно заглядывая в лицо Марине.
Марина сняла наушники.
— В чем дело, мальчик? — спросила она строгим голосом. — Тебе нехорошо?
— Что-то захотелось поесть, — сказал мальчик. — Сейчас будет «Русское Бистро»; давай там перекусим.
— Хм. Ну давай.
Карлссон недовольно покачал головой, но даже не обернулся и послушно остановил около «Русского Бистро».
— Только денег у меня нет, — предупредил мальчик, когда они вышли. — Покормишь меня?
— А ты много ешь? — спросила Марина, довольная, что завязался хоть такой разговор.
— Обычно не очень, — сказал мальчик. — Но сейчас, наверно, съем много.
— Слишком много я тебе не дам, — сказала Марина.
— Ты шутишь? — несмело предположил мальчик.
— Вовсе нет. Я по профессии медсестра; знаешь, что бывает, если переешь с голодухи? Заворот кишок…
За этим разговором они выстояли маленькую очередь и взяли каждый что хотел. Мальчик взял себе два пирожка с мясом и два с печенью, а также две порции бульона. Марина взяла клюквенный сок. Глядя на нее, мальчик подумал и тоже взял себе еще и клюквенный сок.
А он забавный, подумала Марина. Вовсе никакой не ненормальный; просто стесняется, должно быть. И давно не ел. Бывает.
— Скажи, — спросила Марина, когда они сели за столик, — а что это за пакеты, которые мы везем?
— Взрывчатка, — ответил мальчик.
Поскольку он говорил с набитым ртом, слова звучали невнятно, и Марина решила, что она не расслышала. Потом она подумала, что мальчик пошутил.
— Взрывчатка? — переспросила она. — Динамит?
— Не ори, — сказал мальчик. — Никакой это не динамит. Это типа тротила, только гораздо лучше.
Марина внезапно почувствовала, что мальчик не врет.
— Слушай, — тихонько спросила она, — а моя машина не взлетит вместе с нами на воздух?
— Нет, — опять невнятно ответил мальчик, — я хорошо все упаковал.
Она на какое-то время оставила его в покое, наблюдая за тем, с каким удовольствием он поглощал бульон, и пытаясь понять, как ей вести себя в такой ситуации. В конце концов любопытство пересилило, и она спросила:
— Ты террорист?
— Не-а, — мотанул головой мальчик, жуя третий по счету пирожок и с сожалением посматривая на единственный оставшийся.
— Понимаю, — сказала Марина, — ты курьер.
— Нет, — сказал мальчик и дожевал пирожок. — Я сам все делаю, своими руками.
— И эту штуку с багажником, что ли, тоже сам?
— Ага, — гордо сказал мальчик. — Понравилось?
— Ну. Даже не верится.
— Никто не верит.
— А скажи, мальчик, — спросила Марина едва ли не шепотом, заинтересовываясь все больше и больше, — зачем ты это делаешь? Ведь ты же не будешь утверждать, что на самом деле устраиваешь взрывы?
— Утверждать не буду, — сказал мальчик и взялся за четвертый пирожок, — но на самом деле я их устраиваю.
— Вот это да, — сказала Марина. — А как тебя зовут?
— А тебя?
— Я первая спросила.
— Лешей, — сказал мальчик, — но это имя ненастоящее, учти.
— Понимаю, — сказала Марина. — Леша так Леша… А ты вообще — чем занимаешься? А сколько тебе лет? Ты же, наверно, учишься в школе… или бросил из-за этих дел?
— Ты кое-что забыла, — сказал мальчик, перестал жевать и посмотрел на Марину не мигая. Такой взгляд был для нее неожиданным; под ним ей стало слегка не по себе.
— Что именно? — спросила она его, как взрослого, холодно и с легким оттенком самозащиты.
— Я спросил, как тебя зовут.
Марина улыбнулась.
— Ах, да. Меня зовут… Мария.
— Хорошо, — сказал Леша, кивнул головой, снова начал жевать и снова сделался простым и забавным.
— Но ты тоже не ответил на мои вопросы, — напомнила Марина.
— Я учусь в школе, — сказал мальчик. — Не бросил. Мне сегодня исполнилось тринадцать лет.
— Как, прямо сегодня?
— Ага.
Марина растерялась.
— В таком случае, — предложила она, — что, если я угощу тебя еще чем-нибудь? Только не в «Бистро». Давай съедим что-нибудь сытное и десерт… надо же отметить твой день рождения!
— А какой десерт? — спросил Леша.
— Какой выберешь. И еще — выпить шампанского… это же нормально для тринадцати лет?
— Ну, — сказал Леша с еле заметной улыбкой. — Только я его не люблю. А вот десерт — это идея хорошая.
Они встали, отнесли свои подносики куда положено и как бы друзьями пошли назад в машину.
