Можно сказать, что последний год для меня вообще оказался менее кровавым. И лишь сейчас меня хотят отправить в Пальмиру, выкуривать террористов. Чистое самоубийство. Сплошная территория боевиков. А командиры хотят удостовериться, что Амир аль Хаиб будет в городе, когда по нему нанесут ракетный удар. Поэтому и навязывают мне вылазку. И я легко могу сойти за бандита, ведь последние два месяца не брился, да и волосы отросли почти до плеч. Но идти туда без прикрытия, да ещё заведомо зная о возможном провале операции? Как бы то ни было, я — лишь подчиненный. Могу брыкаться, могу упираться, но если МихСер скажет, придется сжать сфинктер и отправиться в город.
Что и происходит. Эта падла, капитан, пожаловался моему непосредственному начальнику, и спустя два часа после разговора в палатке меня вызывают в оперштаб.
— Мамба, ты знаешь, что никто лучше тебя не справится с этим заданием. Нам нужна стопроцентная уверенность, что аль Хаиб будет там. Мы не можем позволить себе стрелять, как американцы в Ираке.
— Но неужели нет осведомителей в его банде?
— Я не доверяю им, как тебе. Слушай, давай так. Если дело выгорит, я отправлю тебя в отпуск на месяц.
— Или отправите груз двести.
— Уж постарайся без этого.
— Хорошо, но я не пойду на дело с сопляками капитана, как он пытался мне навязать. Мне нужен один, но проверенный напарник.
— Кто?
— Пуля.
— Но он же в Герате.
— Либо он, либо ищите другого дурака на эту гнилую операцию.
Можно было бы шокироваться, если не знать, сколько мы со старшим уже прошли за эти годы. Поэтому Исаковский тяжело вздыхает и, достав телефон, набирает номер, а затем выходит из палатки оперштаба. Я остаюсь стоять возле стола, уже прикидывая, как лучше всего подобраться к гнезду боевиков, и как можно не в самой Пальмире, а в другом месте прибиться к банде.
МихСер возвращается спустя три минуты.
— Полевой прибудет сюда ближайшим рейсом, но не раньше завтрашнего утра, — сообщает он, а я лишь киваю, принимая это, и сосредотачиваясь на плане операции.
— Что у вас есть на этого Амира аль Хаиба?
— Его настоящее имя — Кайл Хаинмар, сорок два года. Был подданным Великобритании, но десять лет назад попал в французский легион. Прошел там подготовку, получил уже французское гражданство и новое имя.
— Французский легион? — присвистываю, понимая, что это не какой-то там дикий чех.
— Да, поэтому я и прошу тебя заняться этим.
— Есть легенда?
— Да, ты — дезертир из российской армии, застреливший своего командира. Скрываешься на территории ИГ, пережидая, когда русские уйдут из Сирии. Но теперь придется придумать легенду для сержанта Полевого.
— Справится, тем более он из Афгана. Думаю, вообще сойдет за своего среди игиловцев.
— Будем надеяться на это.
— Хорошо, когда мне выдвигаться?
— Лучше ночью, так будет правдоподобно. Мы обеспечим тебе легенду с расстрелом, потому что не факт, что среди нас нет шпионов Хаиба.
— Я не против расстрелять капитана Сердова.
— Саня, ты же понимаешь, что мы не сделаем это. Сердов — не твой командир, поэтому и выглядеть это будет не так.
— Эх, непруха, — усмехаюсь. Исаковский лишь слегка приподнимает уголки губ, что свидетельствует о том, что он оценил юмор.
Всё проходит по четко намеченному плану. За одним лишь небольшим исключением — Пуля не успевает до моего отъезда. И это лишь первая из неприятностей, сопровождающих операцию.
Аль Хаиб не приезжает со своими бандитами, то ли почувствовав засаду, то ли по каким-то своим соображениям. И внедрение проходит не слишком гладко. Один из боевиков начинает бычить в мою сторону, и между нами завязывается драка. В итоге у меня рассечена бровь и разбита губа, у него сломан нос и отбиты почки. Но после этого шушуканье уродов прекращается, хотя они и продолжают смотреть с настороженностью.
На второй день Амира опять нет, и я уже начинаю думать, что всё это бесполезная трата времени. Что скорее всего у командира есть свои люди в оперштабе ФСБ, и ему уже сообщили, что готовится покушение. Но на третий день в лагере все же появляется Амир.
С первого взгляда и не скажешь, что это суперспец, прошедший школу французского легиона. Но тем и отличается он от обычных быков, которые не вылазят из качалки, лишь бы нарастить мышечную массу, оставаясь при этом неповоротливыми. Нет, тут очень внимательный и цепкий взгляд, который даже меня заставляет слегка струхнуть, словно аль Хаиб знает все мои тайны.
— Говорят, ты грохнул своего командира, — он прислоняется к столу в каморке, которая служит комнатой мне и ещё двум мужикам. — А за что?
— Этот урод решил, что сделает из меня “петушка”, - как ни в чем не бывало выдаю информацию, заранее оговоренную с Исаковским. — А я был не готов подставлять свою жопу.
— И только?
— Для меня этого достаточно. А что, ты тоже используешь своих парней так? — манера нагловатого и слегка безбашенного дурака мне удается с легкостью.
Амир аль Хаиб сперва прищуривается и молчит, но я смотрю простовато искренне, и в конце концов главарь разражается смехом. Хотя это слово вряд ли может точно охарактеризовать каркающие звуки.
— Ты или тупой, или слишком смелый, раз спрашиваешь меня об этом в лицо.
— Думай, как хочешь, — пожимаю плечами и, достав автомат, начинаю полировать ствол.
— Ты, говорят, отделал Шамиля так, что мой боец не может теперь сопровождать меня в ближайшие дни.
“А вот и удачная возможность,” — мысленно потираю руки, но ничем не выдаю своего предвкушения.
— А что надо делать? — главное, не переборщить с идиотизмом, иначе можно и пролететь.
— У нас в городе будет собрание, тебе необходимо лишь присутствовать в качестве моей охраны.
— Не думал, что легионеру нужна охрана, — выбалтываю частично информацию, что мгновенно привлекает ко мне внимание Хаиба.
— Откуда знаешь? — вот теперь его взгляд действительно становится цепким.
— Я знал, кто вы, ещё до того, как попал сюда. Среди солдат ходит много слухов, но что такое французский легион известно многим, хотя и не всё о подготовке там.
— А ты был в легионе?
— Нет.
“Смешивай ложь и правду в одно так, чтобы второго было немного больше, иначе провалишься,” — вспоминаю слова своего наставника.
— Мы выезжаем в девять. К этому времени ты уже должен будешь ждать в машине.
Прежде чем выйти из комнаты, боевик бросает ещё один взгляд через плечо, но я увлеченно натираю свой ствол, делая вид, что разговор окончен, и я снова один.
Перед самой поездкой незаметно прикрепляю к креслу, на котором поедет Амир, маячок, активируя его таким образом. Но тут мое везение заканчивается окончательно.
— Эй, новенький! Садись в машину!
— Да я лучше с пацанами поеду.
— Садись в машину, — тихо, но от того ещё более угрожающе звучит приказ бандита. — Живо!
— Ладно, ладно, что сразу так смотреть, — опускаюсь на переднее пассажирское сиденье, надеясь, что нашим идиотам не хватит “смекалки” выстрелить ракетой по автомобилю.
Но, видимо, дальше руководит операцией не ФСБ, а этот идиот Сердов. Сначала слышу свист, будто ветер прорывается через щель, а после меня кидает вперед, почти выбрасывая в лобовое стекло. Вот только ремни не дают этого сделать, как и кувыркающаяся машина.
Удар головой о раму, и на какое-то время я отключаюсь, а когда прихожу в себя, мне в лицо направлено дуло пистолета.
— Очнулся, голубок, — всё лицо Амира в крови, а звериный оскал кажется ещё страшнее. — Говори, кто ты и откуда, пока я не прострелил тебе башку!
— Я — сержант российской армии. Служил в сто двадцатом гвардейском дивизионе. Сбежал из расположения полка, потому что расстрелял командира.
— Врёшь, собака! Мы нашли маячок в машине. Меня не могли так легко найти, пока не появился ты. Но это последнее твоё задание.
— Да? Тогда это последнее твоё решение, потому что ты не доживешь до этого вечера.
— В любом случае, ты не узнаешь об этом, — и он взводит курок. Но выстрел получается скошенным, потому как чертов придурок Пуля попадает ему в руку.
