— Не обязательно всем знать, что мы расстались.
— Эй! — шлепаю по бедру. — Не тот поворот.
— Нет, ну некоторое время ты можешь не говорить Инге?? — раздражённо отпихивает меня, ложась на живот. — Она выкупает теплоход для торжества?! Сколько?? Останови ее! Подарок мне?! Какой ещё… Черт! Это можно вернуть в магазин? Из Эмиратов привезли?..
Да, Боже!
Задираю её юбку, стаскиваю с полки красный перманентный маркер. Рисую на попке сердечко. Закрашиваю. Ложусь на него щекой.
Ну о чем можно так долго говорить?
— Нет, я не знаю, что теперь делать… — убито. — Останови это всë, пожалуйста. Хорошо. Хорошо… Хорошо! — срывается она на эмоции. — Я буду думать.
Бросает телефон в сторону.
— О чем будешь думать, Ясь?
— Не допинывай меня, пожалуйста. Мне и так сейчас очень плохо. Я подставила кучу людей…
— Неудобно я возник, да?
— Ну я же попросила…
— Окей.
Ухожу к себе.
Убираю бардак в комнате, что устроила Яся. Ухожу в душ. Падаю на кровать, втыкаю "уши". Музыки больше сегодня не хочется. И я врубаю аудиокнигу.
Я пытаюсь жить внутри своей комнаты своей обычной, привычной жизнью. С её простыми маленькими кайфами.
Но я словно робот. Из меня вырвали какую-то важную штуку, и без нее ничего не наполняет. И даже текст третьего тома книги, два из которых я сожрал с удовольствием, больше не будоражит.
Я какой-то ущербный без неë — этой штуки. Без неё в груди вакуум. И больше ни на чем нельзя сосредоточиться.
Смотрю на себя в зеркало. На щеке сердечко красным перманентом. Отпечаталось и водой не отмылось.
Вырубаю свет.
Спи, Яшин. Утром разберётесь.
Ворочаюсь, пытаясь отыскать удобную позу. Разберёмся в чем конкретно? Ты собираешься, поссорить её с родителями, Яшин? А дальше что? Что ты ей предложишь?
Ворочаюсь, агонизируя от этой мысли. Ни теплохода, ни Эмиратов, ни Англии не будет! Она это понимает? Я не знаю…
Я не усну!!
Со злостью луплю кулаком ей в стену.
Подлетаю на ноги, и решительно иду на балкон. Хер его знает зачем! То ли курить, то ли, чтобы… Врезаемся с ней друг в друга. Она в моей толстовке…
В темноте всë решают тела и эмоции. Рывком прижимаю к себе. Она впивается мне в губы.
Я злой, расстроенный, грубый, нетерпеливый…
Мне больно. И от её поцелуев и от того, что я способен решать проблемы только на своём уровне. А она привыкла, чтобы на другом.
Мне инстинктивно хочется сделать ей больно за это. Словно она виновата.
И в секунде до того, как изодрать её в клочья на балконе — потому что это я легко могу, в отличие от многих других вещей — я торможу.
Убираю от неё руки.
Да, вытрахать до отключки, чтобы ничего не соображала и не понимала. И был только я.
Но я не хочу, выключать. Хочу, чтобы соображала. И осознанно выбрала!
Сползаю по декорированной стене вниз, царапая об неё спину и не чувствуя этого толком.
И она тоже со мной.
Вжимается в меня. Беспощадно стискиваю. Мы тяжело дышим.
— Ну, что надумала? — цежу я.
— Что?
— Я не Эдик, ни папочки, ни бабок у меня нет, Яся. Моя тема — это спорт…
— В смысле — нет? Ещё как есть.
— Ты глупенькая… — болезненно улыбаюсь я. — Эта игра в отца скоро закончится. Денег я у него не возьму, выборы он выиграет и всë на этом.
— Отец не такой!
— Яся! Да мы чужие люди с ним. У нас кроме тебя и крови — ничего общего.
Затыкает мне рот поцелуями.
— Что ты решила, Яся? — не отвечаю ей.
— Не, я девочка, ты решай, — заигрывает она, кусая, губами меня, за челюсть.
— Это понятно. Ты МОЯ девочка? Я ж за чужую решать не могу.
— Фся… Фся… Фся… — морщит нос, засовывает мне в рот язык.
— Идиотка… — сжимаю её губешки "рыбкой". Несколько раз чмокаю.
И снова прижав к себе, дышу её запахом.
Надо прекращать трахаться в доме отца. Это не есть хорошо…
— Иван? — стук в дверь.
Мы расходимся по своим комнатам.
Открываю отцу.
— Извини, что поздно.
Пропускаю его в комнату. Горит ночник, бросая фиолетовые блики на всë.
— Свет включить?
— Не надо. Завтра у меня публичный неформальный засвет. Мы с командой посещаем несколько социальных заведений. В том числе и твой интернат. Я хотел попросить твоей поддержки и присутствия.
— Что мне нужно делать?
— Ничего. Быть рядом со мной.
— Хорошо. Если это поможет…
— Это поможет. Спасибо. Костюм принесут с утра.
— Костюм…
Кивает.
— Я никогда не носил костюм.
— Это ничего. Он будет комфортный. Привыкай. Я тебя в молодёжную политику на сектор спорта посажу.
— Да перестаньте… — усмехаюсь я, — мой анамнез гораздо провокационнее, чем у Ярославны.
— Тебе простят, ты детдомовский… — вздыхает.
— Да почему я-то? Я не разбираюсь в этом всём.
— Тебе и не надо. Люди будут работать. Ты только подсказывать. Изнутри системы.
Да, мля…
— Лучше Беса посадите.
— Принципиально брать от меня ничего не хочешь, Вань?
— То, что хочу, вы не отдадите, — опускаю взгляд.
— Я не могу вернуть прошлого!!
Да я, не об этом.
— Ладно… — снижает обороты. — Какие-то рекомендации с твоей стороны по посещению интернатов будут?
— Подарки детям в руки отдавайте. Иначе, большая часть до них не дойдёт.
К нам часто приезжали…
— Понял тебя. А что лучше дарить?
Погружаюсь в свои воспоминания.
— Малышне — сладости. Театр какой-нибудь выездной. Старшим — билеты на кинчик зачётный, или — на батуты, или… — пожимаю плечами.
Хмурится.
— Ты прости меня, Иван, — оттягивает ворот рубашки, ослабляя галстук.
— Да ладно… Меня Бес водил везде. Я не был обделён.
— Бес… — вздыхает. — Я его поблагодарю.
— Вы уже поблагодарили.
— Я лично поблагодарю.
Уходит.
В общем-то нормальный он мужик.
Жесть какая…
— Что ему надо? — заглядывает Яся.
Рассказываю.
— Я тоже еду.
Забирается, в мою постель под одеяло. Ложусь к ней. Выспаться без неё не выйдет. Но и с ней сомнительная история…
Впиваясь в шею, спускается по телу ниже.
— Ясь… Не очень-то благочинно трахаться в доме отца.
— У меня другого нет…
Зубки безжалостно вцепляются в мой сосок.
— Аа! — сокращаюсь от острых ощущений.
Искры из глаз.
— Яська… У меня браслет… И режим… И… — несу я бессвязную ахинею, а руки уже сжимают её волосы, пытаясь чуть ниже направить этот сладкий рот.
— Я никогда не делала минет… — горячо шепчет мне в живот. — Я хочу попробовать…
— Фак… Мммм!..
В ушах звенит от того, как резво отливает кровь вниз. Её зубки сжимаются на стволе прямо через ткань.
Голову отключает.
Рот… Горячий… Влажный…
Перед глазами только этот нереально влекущий рот!
Минет такая охерительная вещь… Там можно без резинок…
Стягивая боксеры вниз, она сжимает мой член и…
— Мм… Ну… Возьми его… — шепчу, вдыхая от возбуждения.
И я наконец-то получаю горячий влажный ожог её нерешительным ротиком. Рефлекторно засаживаю глубже до горла. Не контролируя себя.
Выкручиваясь, дёргается, выпуская меня изо рта.
Встречаюсь с её шокированным взглядом.
— Эй! — сглатывает.
— Ещё… — дрожит мой голос.
— Убрал руки!
Раскрываю демонстративно ладони, вдалбливаясь в подушку затылком.
— Я смотрела мастер-класс по лингам, — касаясь губами головки, мурлычет она.
Слегка скручивает вокруг ствола крайнюю плоть и резковато натягивает вниз, впиваясь в головку.
— Оо, блять! Аа!! — зажмуриваюсь от чувственного взрыва.
К хуям вся концепция с благочинностью… Всë к хуям…
— Жги, детка…
Глава 41 — Сердце
— Яся! — приглушённый стук. — Яся!! Вставай, не успеешь собраться.
И тут же стук в нашу дверь.
— Иван! Уже восемь.
Мы подрываемся на постели.
