Он пожал плечами.
— Эти двое собачатся уже целую вечность, а значит, вполне могут еще немного подождать.
— Но к чему тогда была такая спешка?
Большая теплая рука накрыла ее ладонь.
— Я хотел увезти тебя… хотя бы на пару дней, — тихо сказал Бьорн. Его прозрачно-синие глаза, казалось, заглядывали в самую душу.
— Спасибо, — одними губами шепнула Виола.
Вскоре ужин был готов, и все расселись по лавкам. Перед трапезой Милдрид обнесла гостей большой чашей с водой для омовения рук. Сперва она подошла к Бьорну и с елейной улыбкой наклонилась к нему. Так близко, почти интимно… Вот стерва! Виола с досадой поджала губы.
Когда Бьорн сполоснул ладони, настал черед Рагнара, а затем и Виолы. Милдрид окинула ее неприязненным взглядом. Ее глаза, водянисто-серые, напоминали зенки дохлой рыбы. Она протянула чашу с таким видом, будто делает величайшее одолжение.
Виола окунула руки и тут заметила, что Милдрид вытаращилась на ее покалеченную кисть. Зардевшись, Виола поспешно вытащила ладони из воды, чтобы спрятать их от любопытных взоров
В следующий момент Милдрид чуть заметно прищурилась, и тут же резко дернула чашу на себя.
На Виолу плеснулась вода.
— Ай! — На серой тунике расплылось большое мокрое пятно.
— Ой, я такая неловкая! — ядовито ухмыльнулась рыжая гадина.
Безумно захотелось отвесить негодяйке пощечину, но Виола сдержалась. В конце концов, эта девка не ее служанка — вдруг хозяева разобидятся.
— Вот дура криворукая! — ругнулась Биргит. — Живо тащи госпоже полотенце! А то она такая чахлая, бледная, того и гляди, простудится и помрет.
— Ничего, все в порядке, — пробормотала Виола, краснея под устремленными на нее насмешливыми взглядами.
Вот же чертовы селюки!
— Возьмите, — сквозь зубы процедила Милдрид, швыряя ей на колени скомканную тряпку.
Виола подняла ее за уголок — на грязно-серой ткани отчетливо проступали жирные пятна. Фу, какая гадость! Она брезгливо бросила лоскут на землю. «Ну все! С меня довольно!» — она хотела было вскочить, но Бьорн поймал ее за запястье.
— Пошли, переоденешься в сухое, — сказал он, поднимаясь со скамьи. — А ты, Милдрид, в следующий раз будь аккуратнее. И вот еще что… — Он поддел тряпку носком сапога и ловко забросил ее гадкой девице прямо в руки. — Полотенца нужно стирать тщательнее, а то такую засранку замуж никто не возьмет.
Со всех сторон раздались смешки. Виола с удовлетворением отметила, как Милдрид побагровела и скукожилась. И поделом мерзавке!
Они отправились к конюшне. Лошади уже были расседланы, а дорожные сумки стояли на лавке у ограды. Порывшись в котомке, Виола достала тунику и нижнюю рубаху и быстро переоделась за углом, а затем, развесив мокрые вещи на спинке скамьи, вместе с Бьорном вернулась к столу.
***
Ужин был в самом разгаре. Кружки с крепкой медовухой громко бахали по столешнице, со всех концов лилась оживленная речь, и время от времени двор оглашался раскатами громового хохота. Виола сидела, объевшись и захмелев, едва способная дышать из-за набитого живота.
Небо уже потемнело, но из-за дыма и отблесков костра звезд на нем было не разглядеть. Селяне беспрестанно сыпали байками и сплетнями, и Виола уже давно перестала следить за нитью повествования, окончательно запутавшись в хитросплетениях родственных связей местных жителей.
— А еще случай был… — перебивая общий гомон, начал глава семейства, и Виола с тяжелым вздохом подперла щеку рукой. Ей уже до смерти надоело это застолье. Лица окружающих расплывались перед глазами, а от звуков грубого лающего языка невыносимо раскалывалась голова.
Милдрид сидела где-то на другом краю стола и не отсвечивала, чем несказанно радовала Виолу. Неизвестно, что ее связывает с Бьорном, но деваха явно положила на него глаз. Это не про нее ли тогда говорила Биргит, что та, мол, дала от ворот поворот троим женихам? Неужто надеется охомутать хозяина этих земель? А губа у нее не дура!
Когда, наконец, всеобщее веселье начало утихать, Виола уже вовсю клевала носом, привалившись к сидящему рядом Бьорну.
— Эй, проснись. — Он легонько потряс ее за плечо.
Виола открыла глаза.
— Что?
— Идемте в дом, говорю, — сказала стоящая сзади Биргит. — Я уже вам постелила.
— А, хорошо. — Виола встала и попыталась перешагнуть сиденье, но от выпитого закружилась голова, и если бы Бьорн не подхватил ее под локоть, то грохнулась бы на радость всем присутствующим.
Старуха подвела их к двери.
— Проходите.
Когда Виола шагнула в сени, в нос шибануло навозом, да так резко, что на глаза навернулись слезы. О, господи! Она помахала перед лицом и попыталась дышать ртом, но даже это не помогло — мерзкое зловоние просочилось в глотку, отвратительным вкусом отдаваясь на языке.
— Фу! Чем так смердит-то? — скривился Бьорн.
— Смердит? — бабка принюхалась. — А я не чую. Да это корова со дня на день отелиться должна, вот мы и взяли ее в дом.
Словно в подтверждение ее слов, раздалось оглушительное:
— Му-у-у!!!
Виола подпрыгнула от неожиданности.
— А ты что, коров, что ли боишься? — ехидно поинтересовалась Биргит. — Ну да, куда уж тебе, небось, и вымя-то руках не держала. Что за жена с тебя выйдет, ума не приложу. Увидишь корову — и в обморок хлопнешься.
— Я сейчас сам в обморок хлопнусь, — прокряхтел Бьорн и, распахнув дверь, выскочил наружу.
Виола торопливо последовала за ним. Оказавшись на улице, она с жадностью втянула носом воздух — пусть не такой уж и свежий, но от него хотя бы не вышибает дух.
— Брокковы яйца, думал, там и блевану! — Бьорн с облегчением вытер лоб рукавом. — Как вы тут живете?
— Да мы принюхались уже. — Биргит пожала плечами. — Первые пару дней малость пованивало, а потом пообвыклись, и ничего. Сейчас велю Дарри вычистить говно из-под коровы, авось не так будет смердеть.
— Нет, мы, пожалуй, ляжем на сеновале, — сказал Бьорн. — Иначе окочуримся до утра.
— Ну, как знаете, — покачала головой старуха.
Глава 19
Они вошли в высокий дощатый сарай. Бьорн захватил с собой стеклянный фонарь со свечой внутри, и в ее приглушенном мерцании Виола увидела, что все вокруг заставлено тачками, прялками, корзинами, поломанными колесами и прочей деревянной и железной утварью, о назначении которой можно было только догадываться. Вдоль стен тянулись полки и верстаки, заваленные пыльным хламом, а в углу лежала кучка сена, слишком маленькая для двоих.
— И как мы будем тут спать? — поинтересовалась Виола. — Мы же не поместимся.
Вместо ответа Бьорн указал на грубо сколоченную лестницу, ведущую под крышу, и ловко вскарабкался наверх.
Виола последовала за ним. Чердак был устлан пышным сеном, а с балок свисали пучки душистых трав. Довольно уютно!
Бьорн бросил на сено овчинное одеяло, которое дала им Биргит, а фонарь повесил на крюк под стропилами.
— Прошу. — Он указал на импровизированное ложе.
— А ты? — спросила Виола, увидев, что он собирается спускаться.
— Лягу внизу.
В этот момент сквозь слуховое окно, шелестя травинками, ворвался прохладный ветер. Виола поежилась и обхватила руками себя за плечи.
— Но я же тут совсем окоченею, — жалобно пролепетала она.
Бьорн уже успел наполовину спуститься, но, услышав ее слова, остановился. Несколько мгновений он смотрел на Виолу, явно колеблясь.
— Обещаю, я не буду к тебе приставать, — клятвенно заверила она и, опустившись на овчину, похлопала ладонью рядом с собой.
— Чует мое сердце, я об этом пожалею, — пробормотал Бьорн и одним махом взобрался наверх.
Ура! Греться во сне о теплого Бьорна гораздо приятнее, чем клацать зубами от холода. Виола стянула с себя верхнюю одежду и в одной рубахе нырнула под одеяло. Сено зашуршало под тяжестью тела, тонкие травинки защекотали нос.
— А-апчхи!
— Будь здорова.
— Спасибо!
Скрипнули доски: Бьорн примостился рядом. Виола тут же прильнула к нему, а он, секунду поколебавшись, обнял ее могучей рукой.
