— Зато я знаю. Ты уже вернулась.
Он одет, но рубашка расстегнута, а у меня платье с открытой спиной. Лопатки знакомо обжигает жаром его кожи, и я ловлю долбаное дюжавю. Восприятие обостряется, воздух становится вязким, а тело невесомым.
— Пусти, — шиплю, сжимая кулаки.
Капец как злюсь, и больше на себя. Потому что реагирую неправильно. Его запах какого-то черта воспринимаю слишком остро и кружит голову, а тяжесть руки на животе отзывается внутри сладким спазмом. Я мелко дрожу и покрываюсь приятными мурашками. Но так быть не должно! Он же обидел меня! Повел себя, как скотина!
— Даже не проси, Маш, не отпущу, — выдыхает, щекоча дыханием шею.
Вот как, значит? И «внятно» больше не работает? Разок трахнул меня и теперь думает, что ему все позволено?
Проворачиваюсь ловко, прищуриваюсь.
— Что такое, Костичка? Тебе Лина не дала? — скалюсь с издевкой. — Не смог уломать?
— Я не пытался, — хмурится недоуменно.
— Но ездил к ней?
— Нет, я с адвокатом встречался. Ты меня опять ревнуешь, Машка, — лыбится довольно.
— Было бы к кому, — фыркаю.
— Ревнуешь, кобра! Красивая — пиздец. Иди сюда…
Зажимает и лезет целоваться, но я уворачиваюсь, и он мажет губами по щеке.
— Ты вконец оборзел, Баринов⁈ — возмущаюсь, отталкивая. — Отвали от меня, ненормальный! На всю голову озабоченный!
Пихаюсь, извиваюсь и визжу, а он чмокает в висок, в нос, в уголок глаза — куда попадает. Потом находит мои губы и сминает их, фиксируя рукой затылок.
Целует жадно, по-мужски страстно и нетерпеливо. Как будто я нужна ему, как воздух, даже больше. Как будто он ни секунды без меня не проживет.
Это обескураживает. Тело откликается на его потребность, я сдаюсь и впускаю настойчивый язык. С низким стоном Костя сплетает его с моим, и меня окончательно размазывает. Доверчиво льну, обнимаю.
Все данные себе обещания и благоразумные установки летят в тартарары. Одуревшее сердце мечется за ребрами, в висках пульсирует, а пальцы поджимаются от предвкушения. Меня утаскивает в черную дыру похоти, но я не думаю, как буду из нее выбираться. Живу моментом, отдаюсь чувствам.
Костя подхватывает меня и несет к дивану. Опускает бережно, ложится рядом. Руки летят по телу, гладят, трогают, сминают. Нас обоих трясет. Хватаемся губами, жмемся, тремся. Мы так нужны сейчас друг другу, так важны.
Платье собирается на талии гармошкой. Костя накрывает пальцами треугольник белья, легонько прижимает.
— Болит? — спрашивает шепотом.
— Нет, но я выпила таблетку.
Он ловит мои губы, втягивает, отпускает. Осторожно поглаживая через ткань, смотрит в глаза.
— Прости, — выдыхает и снова коротко целует. — Кровь больше не идет?
— Блин, Коть. Прекрати меня смущать, — закатываю глаза. — Там все нормально.
— Покажешь?
— Что⁈
Подскакиваю, но он сел раньше и уже тянет трусики вниз.
— Я должен проверить.
Пока я шокировано хлопаю глазами и пытаясь придумать, как его остановить, он стягивает стринги и вклинивается между ног.
— Ты… с ума сошел?
Это все, что получается сказать. В панике я пытаюсь сдвинуть колени, но где там! Костя давит на них руками, распластывая меня жабкой, и рассматривает.
— Обалдеть какой бутончик, — говорит и облизывается. — Красота неземная.
Наклоняется и целует меня прямо туда. Точно так же, как до этого целовал в губы, только нежнее. Я цепенею, кровь ударяет в голову. У меня будто мозг взрывается. Я не считаю оральный секс извращением, но я к нему не готова. Ни на какой секс с ним не готова!
И зачем я повелась на эти его поцелуи?
Глава 26
Я пыталась сказать ему, что не готова, и даже оттолкнуть пыталась, но руки были слабыми, мысли путались, а слова звучали двусмысленно.
Его губы были настойчивыми, движения языка умелыми. Мое тело предательски трепетало, отзываясь на бесстыжие ласки, кровь кипела. Меня неумолимо несло к неизведанным граням наслаждения и топило в дивных ощущениях. Я закрыла глаза и поддалась этой стихии, позволила себе это сумасшествие.
Костя что-то шептал — какие-то непристойности. Сквозь пошлые влажные звуки я слышала его голос, но не разбирала слов. Выгибалась и стонала, повторяя его имя. Стыд совсем потеряла. А потом и себя потеряла. Вспыхнула и сгорела, взорвалась и разлетелась на атомы…
Свет люстры над головой слишком яркий. Я зажмуриваюсь. Спустя секунду снова пробую открыть глаза и чувствую, как по вискам стекают слезы. У меня уже были оргазмы, но они и рядом не стояли с тем, что я только что испытала. Это было настолько прекрасно, что я плачу, чувствуя невероятное облегчение и сладкую истому.
— Офигенно кончаешь, — нависнув надо мной, говорит Костя.
Смотрит странно, будто восхищенно. Глаза бешено горят, губы блестят от моей смазки. Я смущенно отвожу глаза, но он настойчиво заглядывает в них, пытаясь прочесть мои мысли. Все еще чувствуя легкую пульсацию между ног, я думаю о том, что он явно профи в том, что только что делал, но вслух говорю совсем другое:
— Ответных восторженных эпитетов не будет, алаверды не жди!
Выныриваю из-под него и быстро натягиваю трусики. Костя низко смеется и садится рядом.
— Очень жаль, но как-нибудь переживу. Тебе было нужнее.
— В смысле? — не совсем понимаю.
— Ты же вибрировала, Маш! От тебя сексом фонило, — снова смеется, а я цокаю и закатываю глаза. — Понравилось? Признавайся, — толкает легонько плечом.
— Было неплохо. Спасибо, — растягиваю губы в приторной улыбочке.
— Обращайся. Можем потрахаться и нормально, без жести. Я умею быть нежным, грубость только по желанию партнерши.
Он играет бровями, но, судя по тону, вовсе не шутит. Подскочив на ноги, я скрещиваю руки на груди и одариваю его убийственным взглядом.
— Думаешь, я соглашусь стать одной из твоих парт-нерш? — последнее слово произношу брезгливо и по слогам.
Брови Коти взлетаю вверх.
— Разве ты не этого хотела? Не за этим сюда прилетела? Меняй билет и оставайся, у нас есть три дня. Развлечемся, кисуня.
Я возмущенно тяну в себя воздух и ошарашенно моргаю. Ничего себе заявочки! А это гадкое «кисуня» прям добило.
— Знаешь что, котик? Иди ты…
Задохнувшись, не договариваю. Вздернув подбородок, пересекаю комнату и выхожу к бассейну. Плюхнувшись в подвесной шезлонг-кокон, прикрываю глаза и делаю вдох-выдох. Внутри аж клокочет. Ну что за человек такой? То к небесам меня возносит, то лицом в грязь опускает. И все это играючи, будто я кукла безмозглая.
Костя выходит следом, встает напротив. Открыв глаза, я впиваюсь взглядом в его ширинку и давлюсь смешком. Не могу сдержаться и не съязвить:
— Тяжело, наверное, с таким бугром в штанах ходить. Если тебе так невмоготу, то езжай к своей стриптизерше, она поможет. На меня не надейся.
Не знаю, зачем говорю это. Хочется задеть его, уколоть, но по факту делаю больнее себе. Лина все еще его девушка, через несколько дней они вместе улетят в Москву, а мне он предложил трехдневный секс-марафон без продолжения. Капец как обидно.
— Никуда я не поеду. Все, Маш, выключай кобру. Поиграли и хватит, — просит он совершенно серьезно.
— А то что? Еще раз придушишь?
Шутка так себе, Костя не улыбается. Ближе подходит, опускается на корточки и заглядывает в лицо.
— Что еще сделать, чтобы ты простила? Мне хреново, когда мы ссоримся, места себе не нахожу, а помиримся — все вокруг радует, живым себя чувствую, — выдает неожиданно чувственно.
— Та же фигня, — вздыхаю. — Это эмоциональные качели.
— У меня только с тобой так, — признается он.
Мы стыкуем взгляды и смотрим друг на друга, кажется, вечность. В груди болезненно щемит, глаза непроизвольно увлажняются.
— Что же мы наделали, Коть? Разрушили нашу дружбу, все испортили, — произношу я в ужасе и поджимаю губы, чтобы не заплакать.
Костя накрывает мои ладони своими, сжимает пальцы.
— Ну что ты, Мах! Сама же говорила, что ничего страшного не случилось. Будем считать, что узнали друг друга поближе, — улыбается, а у самого взгляд мечется тревожно.
