— Расс! — позвала моя нимфа.
Я одним глотком осушил стакан и поднялся, с сожалением думая, что это только сон, и Мики-Маус вот-вот разразится звоном, который выведет меня из оцепенения.
Войдя в ванную, я увидел задернутую занавеску, а на стуле возле ванны желтые брючки, белый свитер, кружевной лифчик и крохотные желтые трусики.
— Никак до спины не достану, — пожаловалась Хелен. — Помоги мне, пожалуйста…
Honni soit qui mal y рense. Да устыдится тот, кто об этом дурно подумает.
* * *
Часа в четыре Хелен разбудила меня, зажав мне ноздри кончиками пальцев.
— Просыпайся, соня, — потребовала она, лаская спящего Фридриха. Какой ты у меня большой мальчик! Должно быть, много молока пьешь, да?
Она принялась тереться о меня всем телом. Фридрих затрепетал.
— О, я вижу, ты ещё растешь, — захихикала Хелен. — Ах, проказник, ты меня опять хочешь!
Внезапно она одним прыжком оседлала меня и, запрокинув голову назад, закрыв глаза и закусив губы, принялась скакать вверх-вниз.
— Ооо-оо! Аа-ааа! — стонала она, а я гордо ухмылялся — приятно все-таки чувствовать, что доставляешь женщине такое удовольствие.
Когда час назад Хелен попросила меня потереть ей спинку, я сперва решил, что ослышался, но уже в следующий миг она подтвердила серьезность своих намерений, лихо отдернув занавеску и представ передо мной в столь полюбившемся мне костюме Евы.
Потом мы отправились на скачки. Наездницей Хелен была поистине неутомимой. Она загнала подряд двух или трех жеребцов, прежде чем я провалился в блаженное небытие.
— Аа-ааа! О, Рассел Тобин…! — кричала она, скача во весь опор на моем взмыленном мустанге. — Боже, как замечательно! Ох, он меня проткнет!
В следующий миг она испустила вопль, который, должно быть, услышали на Северном полюсе, и распласталась на мне в полном изнеможении.
Я довольно расхохотался.
Пару минут спустя Хелен пришла в себя, жалобно простонала, открыла глаза и поцеловала в шею. Следующий поцелуй пришелся в сосок, следующий в пупок, а ещё следующий…
Недоуменное поначалу выражение на её лице сменилось недоверием, перемешанным с благоговейным ужасом, а потом — восхищением.
— Ты женат? — внезапно спросила она.
Я покачал головой.
— Зря, — сказала она. — Ты ужасно жесток по отношению к какой-то бедной девушке.
Я рассмеялся.
— А почему ты вышла замуж? — в свою очередь, поинтересовался я.
Хелен сразу посерьезнела.
— Для страховки. — Чуть помолчав, она добавила. — Хотя, наверное, зря.
— Он хоть тебя любит? — спросил я.
— Его никогда нет дома. Вот и сейчас он в Аргентине. Я его уже больше трех месяцев не видела.
— А чем он занимается?
— Строит. Сейчас возводит какой-то мост. И всегда в самых Богом забытых местах.
— А ты не можешь ездить с ним?
— Нельзя. Компания не разрешает. Слишком опасно.
Она нежно погладила меня по щеке.
— Ты даже не представляешь, Рассел Тобин, что ты для меня сделал. Я уже на стенку лезла!
Я, в свою очередь, поцеловал её и сказал:
— Я очень рад, что подвернулся вовремя.
— Не думай, я не какая-нибудь нимфоманка, — поспешно добавила Хелен. Просто стало совсем невмоготу, а тут пришел ты, такой высокий, красивый…
Я стиснул её в объятиях.
— Это просто из-за погоды.
— Нет уж! — глаза Хелен заблестели. — Если мне нужен мужчина, он должен стать моим. — Ее рука метнулась вниз и сграбастала Фридриха. Желательно, вот такой…
Я рассмеялся, прижал её к себе, и некоторое время мы просто лежали и молчали.
Внезапно она подняла голову и недоуменно посмотрела на меня.
— Слушай, а как ты вообще здесь очутился?
Я расхохотался.
— Я собирался загнать тебе дорогую швейную машинку.
Хелен нахмурилась.
— Я бы не сказала, что пять фунтов это очень дорого.
— О, это только для прикрытия. Я хотел продать тебе совсем другую машинку — роскошную и дорогую. Она у меня внизу, в автомобиле.
— А сколько она стоит?
— Пятьдесят фунтов.
— Что!
— Да, пятьдесят фунтов.
— Как, черт побери, ты намеревался раскошелить меня на пятьдесят фунтов?
— А вот как…
Вообразите себе: мы лежим с клиенткой нагишом, она играется со всеми частями моего тела, которые попадаются ей под руку, а я излагаю основные достоинства и преимущества "макси".
Когда я закончил, она спросила:
— И много тебе удается таким образом их продать?
— Миллионы!
Хелен глубоко вздохнула, словно борясь сама с собой.
— Что ж, в таком случае, мне, пожалуй, тоже стоит приобрести её.
Я удивленно вскинул голову.
— Ты не шутишь?
Она неохотно кивнула, потом улыбнулась и схватилась за Фридриха.
— Я, безусловно, её куплю, но при одном условии…
Я подозрительно посмотрел на нее.
— Каком же?
— Если ты поклянешься, что приедешь и сам покажешь, как она работает.
— Разумеется, мэм. Может быть, внести вас в список на еженедельное обслуживание?
— Ты можешь обслуживать меня ежедневно, — прыснула она. — Каждый день и с утра до вечера.
Я почувствовал, как заколотилось её сердце. Хелен нагнулась, чтобы пошептаться с Фридрихом, а минутой спустя она уже снова скакала во весь опор, пришпоривая меня так, будто за ней гналась целая свора собак Баскервиля.
— Аа-ааа! Оо-ооо! О, мой прекрасный, мой замечательный, мой огромный… продавец швейных машинок!
Хелен пришла к финишу первой. Когда её взвесили и объявили победителем, я сказал:
— Мне пора.
Она застонала.
— Может, останешься на ночь? Я приготовлю замечательный ужин.
Я покачал головой и поцеловал её.
— Я на работе. Мне ещё нужно отчитаться в штабе.
Хелен с нескрываемой неохотой выпустила меня из постели и мы вместе приняли платонический душ. Затем я спустился к машине и принес "макси".
— Ох, какая хорошенькая! — воскликнула Хелен, без особого, впрочем, восторга. — Что ж, Расс, я возьму её.
— Откровенно говоря, я не очень представляю, на кой черт тебе сдалась швейная машинка, — сказал я, оглядывая роскошную квартиру.
Хелен пожала плечами.
— Захотелось вдруг. Мы с Крис решили, что займемся шитьем — чтобы избавиться от скуки.
— Крис?
— Да, ты её знаешь. Она тебя впустила.
— Ах, да.
Значит, блондиночке тоже можно предложить машинку!
— А ей, кстати, не нужна швейная машинка? — с деланным безразличием спросил я.
Однако провести Хелен мне не удалось. Она метнула на меня понимающий взгляд.
— Возможно… — протянула она. — Но это все, что ты ей загонишь, мой сладкий барашек.
