— Женщины?
— С мамой Мара. Они должны прилететь утром. Мне повезло урвать горячий билет на вечерний рейс.
Я киваю, не спрашивая, откуда он прилетел. Откуда летят они. Почему с ними Марина. Мои мысли занимает один вопрос, на который я надеялась получить ответ у Тимура, и он не знает ответа.
Где, черт возьми, мой Матвей.
Глава 48
Маргарита
Киваю в сторону гостиной, в которой по-прежнему романтика и волшебство, благодаря гирляндам и свечам.
— Ты голоден?
Он с самолета. Конечно голоден. Человек бросил все и примчался, а я в свою раковину прятаться надумала. Хозяйка года.
— Присаживайся, я разогрею ужин, — говорю уверенно, кивая Тимуру в сторону удобного кресла у камина, в котором медленно горит огонь.
Это было любимое место отца во всем доме. Помимо его кабинета, конечно.
Когда возвращаюсь из кухни с едой, он сидит там, где указала, приняв удобную позу и вытянув ноги. Люблю людей, которые не скромничают где не нужно и умеют расслабляться. Протягиваю ему тарелку и бокал вина.
— Креветки, устрицы, спаржа, икра, вино… Вы пытаетесь меня соблазнить, мадам? — усмехается, разглядывая содержимое ужина.
Я тоже усмехаюсь, плюхнувшись в кресло напротив.
— Не тебя.
— Солова до сих пор нужно соблазнять? — смотрит на меня скептично. — Не поверю. Он и раньше тебя глазами жрал, а проведя столько времени тет-а-тет, я прям не верю что такая как ты до сих пор не добилась своего.
— Какая такая?
Я даже не осознаю, что увожу разговор на скользкую дорожку. Просто хочу отлвечься от тревожных мыслей и не сойти с ума от нервного напряжения.
— Заигрываешь, — улыбается довольно и кивает, — такая вот. Дерзкая и сексуальная.
Я ухмыляюсь. Знаю я, как сбить его пыл, если нужно. Дерзкая, сексуальная и беременная.
— Ешь давай, — киваю на еду и тоже вытягиваю ноги, принимая комфортное положение. Пытаюсь прислушаться к организму. Все тело сковано от напряжения. Но живот отдельно не ощущается, ничего там не тянет и не сжимает вроде. Надеюсь, это хорошо. Я пытаюсь вспомнить все дыхательные гимнастики с йоги разом и не нервничать. Матвей меня прибьет, когда вернется, если узнает, что я не смогла справиться со своей глупой головой и навредила фасолинке. Потому что вариант, в котором он ко мне не вернется, я не рассматриваю.
Тимур ест и наблюдает за мной. Отставляет тарелку, отпивает вино и делится впечатлениями.
— Ты поразительно хорошо держишь себя в руках. Твоему опекуну стоит поучиться выдержке у тебя. Я ожидал, что тебя как минимум придется привязывать к мебели, чтобы не рвалась спасать своего супермена.
— Считаешь, он нуждается в спасении? — прищурилась, тут же присев ровнее.
Тимур с досадой поджимает губы.
— Нет. Не считаю. Ты его видела? В спасении нуждаются только те, кто станет на пути этой махины. Ляг на место и дыши глубже.
— Можешь не разговаривать со мной как с пятилетней. Мы с тобой оба прекрасно знаем насколько плохо все может быть. Трость тебе идет, дополняя образ, но ты не должен был словить ту пулю. А я лично доставала пулю из бока Матвея, зашивала его рану и видела, как он восстанавливался. Я понимаю, насколько плохо все может быть. Но не могу побежать на все четыре стороны на поиски. Хочу. Но не могу.
— Ты здравомыслящая девушка, — хвалит он.
А я вновь мысленно поправляю. Не здравомыслящая. Беременная. И фасолинка внутри, видимо, спокойная и хладнокровная в своего папу. Потому что она меня гасит. Не будь ее, Тимуру пришлось бы меня привязывать.
— Как Марина оказалась с вами? Как Фил? — перевожу тему, усевшись поудобнее.
Тимур усмехается как кот, блестит взглядом, и я, кажется, понимаю без его ответа.
— Ты с ней? Да ладно!
Он поднимает на меня взгляд и жмет плечами.
— Я пытался хранить тебе верность до старости, цветочек, — хохмит, и я улыбаюсь, качая головой.
Дуралей.
— Они с Филом отвезли отца в санаторий. И мама, она была со мной, но я видел, что вся эта ситуация сильно ударила по ней. Оба ее любимца словили по пуле, любимицу хотят убить, детище — их с отцом усадьба, осталось без хозяйки. Она не справлялась. И я отправил ее в тот же санаторий. А Марину они отправили ко мне без моего ведома.
— И она отпустила тебя ко мне? Одного, среди ночи?
— Девочка моя, не у всех созависимые и обсессивные отношения, как у тебя и твоего опекуна. Мы с ней взрослые люди. Она меня не отпускает, и я у нее не отпрашиваюсь. Я делаю то, что считаю нужным. Она мне либо доверяет, либо нет.
— Ты бы удивился, увидев Матвея сейчас, — хмыкнула я, услышав оценку нашим отношениям.
Обсессивные и созависимые. Крайне не согласна. Он вынужден идти на неприятные меры, и лишь ради того, чтоб сохранить мне жизнь. Будь мы в других условиях изначально, думаю, и складывалось бы все по-другому.
— Увижу, — говорит вдруг уверенно. И я заражаюсь этой уверенностью от него, повторяя довольно.
— Увидишь.
И точка. Не буду пускать в свою голову другие мысли.
— Я удивлен уже увидев тебя, сказать по правде, — улыбается, внов окинув меня взглядом. — Тебе идет все это, — кивает на гостиную, — богатство. На усадьбе у мамы ты смотрелась инородно, хотя и была усладой для глаз.
— Не слышит тебя Марина, — хмыкаю вновь, пытаясь представить их вместе.
Не получается как ни стараюсь. Но что гадать, увижу.
— Ревнуй, льсти мне, — смеется, вернув мне мои же слова, сказанные ранее.
Я улыбаюсь. С ним всегда легко. И Матвей знал это, я сама ему проговаривала. Меня вдруг осенило:
— Вот же жук, — говорю вслух и качаю головой.
— Я? — удивляется Тимур.
— Матвей. Я говорила ему, что мне было легко с тобой. Он явно направил вас сюда для этого. Чтоб я расслабилась, сидела в кресле ровно и не творила глупостей.
И не нервничала, изводя себя и фасолинку.
— Умно. Не такой уж дурень наш сельский дурень все таки?
Я испепеляю его взглядом, а ему хоть бы хны, широко ухмыляется.
— Ты такая прелесть, когда бесишься.
Прищуриваюсь и качаю головой. Невозможен просто. И неисправим.
— Спать, путник? За полночь уже.
А я в последнее время рано ложусь, и сплю как хомяк.
Тимур согласно кивает. Затем смотрит на меня с легкой долей подозрения.
— Привязывать к кровати точно не нужно?
— Оставь свои сексуальные фантазии при себе, — хмыкаю, поднимаясь на ноги, и жду, пока поднимется он, чтоб проводить его в гостевую спальню.
Уже на пороге комнаты он останавливается, вдруг улыбается своей красивой улыбкой, которая делает его лицо почти юным и по-мальчишески привлекательным, и заявляет:
— И все же я очень рад снова видеть тебя, цветочек.
— Не радуйся слишком сильно, а то у меня парень ревнивый, — кусаю намеренно, хотя понимаю что зря.
Тимур из тех мужчин, которые знают, чего хотят от жизни. Хотел бы он меня — не прохлаждался бы на скамейке запасных. А вот Мот прекрасно считывает людей, и чувствуй он в Тиме угрозу, не прислал бы его мне в няньки. Но он прислал. Значит, доверяет ему. И значит я в безопасности с ним.
Глава 49
Матвей
В кармане вибрирует телефон, оповещающий о вошедшей смс.
“Девчонка дома, в безопасности, спать пошла”.
Прочитываю текст и убираю мобильный назад в карман, пялюсь перед собой.
— Порядок? — спрашивает Глеб откуда-то со стороны.
Киваю молча. И слышу, как он хмыкнул. Недоуменно сдвигаю брови и поворачиваю голову к нему.
— Да хуею я с тебя, Солов. Отправить к девчонке ее любовника. Ты, должно быть, действительно без ума от неё, раз так поступаешь.
— Я бы самого дьявола к ней отправил, если бы был уверен, что он будет хорошо развлекать. Она обмолвилась как-то, что ей легко с ним.
— Осторожно, Мот, а то нимб рога заденет.
Закатываю глаза и качаю головой. Понимаю его. Глеб мой самый давний и лучший друг. Единственный друг из детства. Мы вместе отбывали детство и юношество в детском доме, и мой товарищ был той еще шпаной. Потом армейка. А потом он раз и в органы подался. Я не раз шутил, что такому разбойнику как он, только тут и место. Среди своих он как рыба в воде. Напряженный, никому не доверяющий, все подозревающий, он раскрывал больше дел сам, чем весь остальной отдел вместе взятый. Мы с ним раньше постоянно шутили, что из психов получаются лучшие профессионалы. Он раскрывал преступления как одержимый. Я же…
