Ознакомительная версия.
Толстяк не обманул. Едва придя в себя, он забрал свою шоблу и покинул окрестности замка. Я была уверена, что в ближайшее время они не вернуться. Возможно, он и оставил кого-нибудь незаметно наблюдать за замком, но это меня уже не беспокоило. Помешать нам уйти наблюдатель не сможет. Лес близко, а там я не завидую тем, кто захочет преследовать лесного кота. Значит, о бандитах пока можно забыть и заняться спасенной девушкой.
А вот здесь все оказалось гораздо хуже, чем я рассчитывала. Особенно меня беспокоила ее нога. Вколов ей, стимулятор и обезболивающее, я, как могла, зафиксировала кости. Благо я захватила все необходимое. Пока лекарства действовали, Шарлота даже смогла кое-как ковылять, опираясь на трость.
Когда мы выходили из замка, я, на всякий случай, все же предложила ей идти своей дорогой. Мне не хотелось тащить ее в модуль против ее воли. К счастью она отказалась и дала понять, что идет со мной.
Мой марш-бросок от модуля до старинного замка занявший три дня был легкой разминкой по сравнению с обратной дорогой. Даже будучи совершенно здоровой, Лота сильно уступала мне в скорости передвижения, а, учитывая ее травмы, мы вообще ели ползли. Если бы не Рауль, не знаю, хватило бы у меня сил на это путешествие. К тому же при переправе через реку она сильно замерзла, ее организм не был так тренирован как мой, а Раулю, в его шкуре, всегда было хорошо. После этого ко всем ее травмам добавилась простуда и жар. Именно тогда я подумала, что походную аптечку надо комплектовать не только с учетом своих потребностей, но и в расчете вот на такие ситуации. С каждым днем Лоте становилось хуже и хуже. У нее начался бред, последние три дня мне просто пришлось тащить ее на себе. Когда мы достигли области, контролируемой аппаратурой модуля, она была без сознания. Я еще подумала, что это и к лучшему, меньше вопросов и стрессов. Главное поместить в камеру еще живой организм, а дальше уже дело техники.
Я отсутствовала в модуле тринадцать дней и когда, мы пересекли область контроля, и появился один из аппаратов обеспечения, я испытала огромное чувство облегчения и не только физического. Я почувствовала, что вернулась домой и даже нелепые на вид автономные агрегаты вызвали у меня чувство умиления.
Дальше уже было совсем просто. Шарлоту сразу же поместили в реанимационную камеру, и через несколько часов она спала в одной из комнат моего домика, будучи здоровее прежнего.
Поволноваться мне пришлось на другой день. Для полноценного общения нам был нужен общий язык. Традиционные методы, требовавшие месяцы на изучение, мне не подходили. Помочь могла аппаратура прямой записи информации в мозг. Диска с местным языком у меня, конечно, не было, его можно было создать с помощью Шарлоты, но для этого мне было нужно свободное общение с ней. После некоторых раздумий я решила научить ее русскому языку. Такой диск у меня был, он остался мне в наследство от дяди, и создали его, видимо, для аналогичных целей. Обучать кого-либо языку модуля я пока не собиралась.
Надевая на голову Шарлоты шлем, я сильно волновалась. А вдруг мозг здешних аборигенов не вполне идентичен нашему? Последствия тогда могли быть катастрофичны. Я утешала себя тем, что в этом случае, аппарат просто не сможет настроиться на его излучение, и ничего делать не будет, стараясь не думать о других, не столь благоприятных исходах. Конечно, перед этим я провела полное сканирование ее тела. Никаких отличий от человеческого организма выявлено не было. Чисто биологически мы с ней принадлежали к одному виду. Но сканер, сканером, а голова вещь темная, тем более такая тонкая вещь, как разум.
К счастью все прошло благополучно.
– Лота, ты меня понимаешь? – Обратилась я к ней по-русски и не смогла сдержать улыбки, глядя в ее вытаращенные глаза.
Это сильное ощущение, когда ты знаешь, что этот язык тебе не знаком, но обнаруживаешь, что все понимаешь.
– Да, я понимаю вас, – не очень уверенно ответила она, слегка гримасничая.
Губы и язык с трудом воспроизводили непривычные звуки. Но это была уже ерунда. Главное, Лота заговорила по-русски, языковой барьер был сломан.
Она оказалась отличной девчонкой, умной, веселой, легкой в общении. Несмотря на свою далекую от идиллии жизнь она не утратила щенячьего восторга и заражала меня неуемной радостью познания нового. Я искренне к ней привязалась. Думаю, встреться мы в той моей обычной жизни, мы все равно стали бы подругами.
Жили мы в доме, который я отгрохала на лесной полянке. В модуле было полно свободных кают и возможно было бы удобнее, но слишком уж он был искусственный. В деревянном доме нам было комфортней.
Дни летели как пришпоренные, так много пришлось нам работать. Для меня Лота стала просто энциклопедией здешней жизни. Без нее я бы сто лет разбиралась, что здесь к чему. Только пожив с ней бок о бок какое-то время, я поняла, насколько авантюрным было бы решение самостоятельно попробовать внедриться в жизнь местной цивилизации. Как бы я не готовилась, меня раскусили бы сразу же. Даже с Лотой мне трудно было не то что понять и принять, а просто поверить в некоторые стороны их жизни. Мои предположения о средневековом уровне развития местной цивилизации, судя по ее рассказам, соответствовали истине.
Я освоила танский язык в том объеме, в каком его знала Шарлота. Первоначально я не задумывалась об этом и только сейчас поняла, как же мне повезло, что некий негодяй заморочил голову молодой дворяночке и мне пришлось спасти именно ее из рук еще больших мерзавцев. Достанься мне в учителя какая-нибудь затурканая крестьянка, и мой словарный запас был бы сильно ограничен. И выйти в мир, я смогла бы, только под этой личиной. О многих сторонах жизни и культуры танского королевства пришлось бы только догадываться, а Шарлота, худо-бедно, но имела по здешним меркам неплохое образование.
Я собиралась совершить не одну вылазку во внешний мир в сопровождении Лоты, но тяготы нашего пути до модуля все время стояли у меня перед глазами. К тому же этот мир был весьма суров, а опереться в нем кроме как на самих себя мы не могли. Короче, я предложила Лоте немного поработать над ее физическими кондициями и пройти своеобразный курс выживания в экстремальных условиях. Сначала она не поняла, что я ей предлагаю, а когда поняла, то не сразу поверила, а, поверив, долго колебалась. Ну, еще бы, мы же вторгались в область божественных предначертаний. Сору в ее хорошенькой головке было полно, а что еще ждать от монастырской ученицы. Хорошо еще, что у нее была пластичная психика и юная бесшабашность. Но поуговаривать мне ее пришлось. Решающим аргументом стало то, что она не будет мне обузой в сложных ситуациях, если повысит уровень своей подготовки, после этого она согласилась.
Ознакомительная версия.
