Сергей общался с ними особенным образом, в качестве товара. Его покупали за деньги, сначала в прямом смысле, потом только танец. Он всегда пытался отгородиться, сказать себе, что существует сам по себе и есть в нем та часть, которую невозможно купить…
— Это господин Штайнберг, он русский, несмотря на фамилию. Давайте сейчас не будем выяснять, кто чем занимается. Просто мои хорошие друзья, — говорила Эгле. — Это Микки и его очаровательная сестра, господина Проничева вы знаете по пресс-конференции… — Все, кого она представила, дружелюбно кивали, но мужчины не сделали попытки протянуть руку. Никаких поползновений на дружеское знакомство. — А вот Генри Андерсен, мой муж. — Тут она сделала многозначительную паузу. — Давайте мы все остальное потом, а сейчас выпьем немножко, расслабимся.
— Спасибо, я за рулем, — сейчас же отозвался Макс.
— Ну, Максим, вы разве не тут живете? — искоса глянула на него Эгле.
— Тут, но мне надо еще съездить…
— Хорошо, тогда вам минеральную воду, а остальным шампанское?
— Я вообще не пью, — сообщил Стасик, при этом «очаровательная сестра Микки» ему благосклонно улыбнулась. Он смутился и покраснел.
— И мы не будем, — и за себя, и за Катю сказал Сергей, — так что спасибо большое за приглашение, но…
— Нет! Нет! — широко повела руками Эгле, пальцы и кисти ее играли, как у фокусника. Каменская говорила ими больше, чем словами. Сейчас ее руки выражали крайнюю степень несогласия. — Я все понимаю — устали, волновались. Тогда по бокалу минеральной водички за встречу. Я о-о-о-очень жду вашего выступления, Кэтрин, очень-очень жду, — она говорила это, глядя на Сергея не отрываясь, пристально, до тех пор, пока он не опустил глаза. Тогда Эгле усмехнулась уголками губ: «Значит, помнишь…» Ее нисколько не заботило, что и Катя поймет это.
— Сережа, может, мы тогда пойдем? — спросила Катя.
— Да, сейчас пойдем, — он накрыл ее руку своей.
— Пойдете, конечно, только два слова, вернее, деловое предложение от Генри. Он фотограф модного дома «Блейз». Вы, конечно, слышали? Британский мировой бренд, один из спонсоров Конкурса.
— Да, конечно, — подтвердил Максим.
— И мы хотели бы… Генри хотел бы… Да, Генри? — Тот энергично закивал. — Хотели бы пригласить вас, Сергей, на фотосессию. Может быть, Красная площадь или Александровский сад, там фонтаны. Или на фоне Большого театра, на лестнице, надо посмотреть, что лучше сочетается с костюмами…
Она говорила о выборе места, подразумевая согласие Сергея как уже решенное.
— Эгле, пусть они отработают Конкурс, получат свои медали, — засмеялся Генри, — дай им в себя прийти.
— Да ради Бога, я только господина Залесского хочу на завтра ангажировать, остальные могут отдыхать, — приподняла плечо Эгле.
— Нет, не все, не все, мы бы хотели Станислава пригласить на вечер. Поиграть нам перед ужином, — перебила Каменскую сестра Микки, а тучный Микки сонно кивнул, — что-нибудь из классики.
Стас беспомощно оглянулся на Макса.
— А почему бы и нет? — приподнял бровь Максим. — Смокинг у него есть, мы с удовольствием придем, поиграем.
Сестра Микки надула губы. Она явно не рассчитывала на бонус в виде Максима.
— Не перебивай меня, Ирина, я с мысли сбилась, — Эгле коснулась висков, — ах да, Большой театр. Все начинается с лестницы, — она продолжала ощупывать Сергея взглядом.
— Я признателен за такое заманчивое предложение, еще и на фоне Большого, но не смогу принять.
— Почему? У вас завтра выходной, я смотрела по графику выступлений и репетиций. Ничего. В залах и на новой сцене весь день будут хореографы, — Эгле непритворно изумилась, ей даже играть не пришлось.
— Я не только завтра не смогу, а вообще.
— То есть как?! — Эгле широко раскрыла глаза и сочувственно улыбнулась Залесскому. Бедный мальчик разве не знает, что Эгле Каменской отказывать нельзя? — Это очень привлекательный контракт, я вас уверяю, юноша. Подумайте…
— Я уже подумал.
Эгле нахмурилась, от этого лицо ее приобрело хищное выражение Одиллии, глаза стали злыми.
— Подумайте еще…
Повисла напряженная тишина. Все ждали, чем же закончатся переговоры.
— Мы пойдем, пожалуй, — Сергей поднялся, подал руку Кате.
— Дело в том, — вмешался Макс, — что у Залесского подобный контракт с модным домом Бертье, Сергей лицо бренда и прочее.
— Я не знала, — Эгле справилась с собой и снова стала милой Одеттой.
— И нам действительно пора, — Максим поддержал Залесского.
— А музыкальный вечер? Мы договорились? — забеспокоилась сестра Микки.
— Договорились, Ирина, договорились, позвоните мне, — Макс с голливудской улыбкой, как будто это он был лицом модного дома, достал из кармана визитку и положил на стол. — Сразу предупреждаю, игра Станислава стоит дорого, но для вас это, конечно, не проблема. А сейчас, — он поклонился Эгле и снова поцеловал ей руку, — позвольте нам вернуться в общий зал, ужин мы заказали, не хотелось бы есть его холодным.
— До встречи, Максим, до встречи, — отвечала она. Тонкие губы сжались в змеиную улыбку. Последние слова Эгле адресовала Сергею: — У меня есть и другие предложения, юноша, например, Хозе… Мы еще поговорим об этом. После Конкурса или раньше… Идите ужинать, вам силы надо восстанавливать.
Ужин был окончательно испорчен, да и устали все до последней степени, когда уже ничего не хочется, только в постель упасть. Сергей пытался шутить, хотя бы чтобы Катя улыбнулась. Он видел, как задел ее тон Каменской.
— А скажи мне, Макс, когда это я стал лицом бренда Жана Бертье?
— Небольшая ложь во благо. Ты же не хотел становиться новым брендом Эгле Каменской, — тут же парировал Максим
— Вот почему у тебя, Макс, такой поганый язык? — возмутилась Катя. — Даже есть расхотелось! Все, Сережа, с меня хватит. За глаза и за уши! Или мы вместе домой, или я одна.
— Вместе, вместе. Идите с миром, а мы со Стасиком ваши порции съедим, — хмыкнул Максим, пододвигая к себе тарелку Кэтрин. — А язык мой соответствует окружающей действительности, милая барышня. Той самой исконно русской, коей вы сегодня имели возможность в полной мере насладиться.
— Да ладно тебе, исконно русской. Исконно театральной, так вернее. А Большой театр такой гадюшник, вот тебе бы туда с твоим языком, — продолжал подкалывать Сергей. — Мою отбивную тоже можешь доесть, обжора.
— Зачем мне в Большой? Мне и с вами неплохо. Я ведь серьезно про «Бабочку» думаю, — признался Макс уже более дружелюбно. Поесть он и правда любил, но при этом оставался поджарым, к тому же фанатично посещал тренажерный зал и бассейн, так что наеденные калории моментально сгорали.
— Было бы хорошо «Бабочку», — сказала Катя и зевнула, прикрыв рот ладошкой, — но спать-то как хочется. Сережа! Если мы сейчас же не уйдем, я тут усну или тебе придется меня нести домой. На ручках.
— А-ха… нести… я тебя и так все время ношу…
— Как чемодан?
— Без ручки.
— Ах ты…
— Ну вот, хоть развеселилась. — Сергей был доволен, что рассеял ее мрачное настроение. И он давно уже заметил, что Стасику и Максу хочется остаться вдвоем. — Доброй ночи, господа. И звонками в девять часов прошу нас не беспокоить, так рано мы не встанем. Идем, Катюша…
Они шли по банкетному залу к выходу, а Максим, провожая их взглядом, заметил:
— Все-таки красивая пара! А ты, Стасик, молодец. Даже спасибо не сказали, засранцы, а ведь ты их спас.
— Я испугался так, как никогда не боялся, даже на экзаменах или на выпускном. Я тогда играл первую часть концерта Грига для фортепиано с оркестром, — похвалился Станислав и ждал реакции Макса, но той не последовало. Стасик сник. — Да… а Серж мне говорит: «иди на сцену и делай, как Ганс», а у меня ноги к полу приросли и колени затряслись… И как это Катя с Сергеем танцуют и не падают? Я не думал, что ноги могут трястись так же, как у пианистов руки.
Оставшись один на один с Максимом, Стасик повел себя гораздо свободнее, разговорился. Макс слушал его с улыбкой, но думал о своем. Мыслями он был уже далеко впереди настоящего времени.
