Ангелина
Тяжелее всего, когда у тебя забирают надежду.
Сегодня двое мужчин сделали это со мной. Забрали надежду. И теперь все мои чувства будто разом отключились.
Пока машина набирает скорость, я смотрю в окно. Перед глазами проплывают шикарные дворцы богатейших людей столицы.
Я не вглядываюсь в причудливые фасады зданий. Мне неинтересно убранство их величественных садов. Всё это вызывает внутри лишь тошноту.
Я ненавижу деньги. Ненавижу власть, которую они дают людям. Всё это безвозвратно развращает душу. Человека, наделённого богатством уже не спасти. Ведь его сердце принадлежит лишь золоту и бесконечной гонке в приумножении своего дохода.
Я не знаю, какими были Эд и Макс до того, как их души тронула тля меркантильности. Наверное, они были другими… Но сейчас, когда я, наконец, разглядела их, то поняла, что эти мужчины вовсе не те, кем я их считала. Не те, кого я полюбила.
Я обманывалась, думая, что что-то значу для них. Всё это время боссы явно давали мне понять, что их интересует лишь бизнес и борьба за власть, а я закрывала глаза на очевидное… они не умеют любить.
Не знаю, разучились ли они, или никогда не умели, но факт остаётся фактом: я для них значу не больше, чем картонный стаканчик в Макдональдсе. Использовав, они выбросят меня и моего малыша за ненадобностью.
От этого внезапного прозрения в душе становится сухо и пусто. Моё сердце – будто выжженая земля, на которой больше ничего не растёт. Они вырвали с корнем некогда живые побеги моей привязанности, и теперь мне кажется, будто я навсегда останусь вот такой. Ненужной. Использованной. Несчастной.
Механически глажу свой живот. Пока ещё я не мыслю о своём ребёнке как об отдельной личности. Мой малыш – это часть меня самой. Лучшая моя часть. И я сделаю всё, чтобы никому не позволить растоптать это беззащитное существо также, как растоптали меня.
Машина выруливает на какое-то шоссе, и я откидываюсь на спинку сидения, прикрыв глаза.
- Куда едем-то? – басит Виталий с водительского места.
Я называю населённый пункт, откуда несколько дней назад меня увезли боссы.
Солнце стоит ещё высоко в небе, и вскоре в машине становится достаточно душно.
- Можно включить кондиционер? – тихо прошу я.
Виталий молча кивает и нажимает какую-то кнопку. На меня дует прохладой, но, к сожалению, ощущение того, что мне нечем дышать, никуда не уходит.
Я тянусь к шнуровке платья и слегка ослабляю корсет.
Хочется поскорее раздеться.
Сбросить с себя этот дорогущий и теперь совершенно ненужный наряд. Хочется сжечь его! Я бы, наверное, так и поступила, если бы не мысль о том, что мне нужны деньги.
Не хочу просить у НИХ. Я их вообще больше даже видеть не хочу – не то, что разговаривать.
Мы едем уже больше час. Скоро покинем пригород и выедем на нужную трассу.
Впереди виднеется заправка, и Виталий притормаживает.
- Заправиться надо, - поясняет он. А сам при этом берёт в руки смартфон.
Машина останавливается в ста метрах от заправки.
- Почему мы остановились? – спрашиваю я, ощущая странное беспокойство.
- Сейчас поедем, - неопределённо отвечает Виталий, глядя в боковое зеркало.
Мы ждём ещё минут пять, но машина не трогает с места. Чёрт. Да в чём же дело?
Я начинаю волноваться о том, что, возможно, боссы пустились за мной следом, и хотят вернуть меня обратно насильно!
- Я… - говорю я, а голос дрожит. – Я, наверное, сама… - не представляю, куда мне идти в таком платье и без денег! Но всё равно дёргаю ручку двери.
Дверь оказывается заблокирована. Боже…
- Откройте дверь! – чуть ли не кричу я.
Внезапно дверь с противоположной стороны открывается, и в салон садится человек.
Сердце замирает, когда он поворачивается ко мне лицом.
- Добрый день, Дарина, - вкрадчиво говорит пожилой мужчина.
Мои губы белеют от ужаса, а конечности становятся деревянными. Под тяжёлым взглядом Сосновского я, объятая паникой, вжимаюсь в угол между дверью и сидением.
- Прошлое наше знакомство оказалось слишком поспешным, - говорит он, а губы его при этом растягиваются в неприятной усмешке. – Думаю нам нужно это исправить. Трогай, - спокойно командует он Виталию, и машина стартует с места.
21
Эдуард
Два дня назад
С трудом отрываюсь от фотографии и снова смотрю на роковую брюнетку.
- Ты поедешь со мной, - во рту внезапно пересыхает, а голос теперь уже и мне самому кажется не таким уж уверенным. – Расскажешь, как всё было на самом деле! С момента аварии!
Вика изворачивается в моих руках и забирает у меня фотографию сына.
- Тебе плевать на него? – она презрительно сощуривается. – На меня тоже плевать?
Я морщу лоб. Ни хера не понимаю.
- На тебя – да, - резко отвечаю я. – А на него… - перед глазами тут же встаёт образ с фотографии. – Как его зовут?
- Матвей, - отвечает она, и лицо её тут же разглаживается. – Он наш сын, Эд.
Скриплю зубами от негодования.
- Какого чёрта ты скрывала его от меня?! – сам не замечаю, как срываюсь на крик. – Я тебя три года оплакивал! На могилу ходил! Жить не хотел! А ты всё это время смеялась надо мной, да?
Руки сжимаются в кулаки. Мне хочется схватить её за горло, но я останавливаю себя. Сперва нужно получить ответы!
- Пошли, - внезапно Вика берёт меня за руку и тащит в сторону дороги. Мы идёт минут пять и подходим к припаркованной на обочине машине.
Вика открывает дверь и садится на водительское место.
Я застываю возле её двери.
- Ты идёшь, или нет? – спрашивает она, беспокойно оглядываясь по сторонам.
Я обхожу машину и сажусь рядом с ней на пассажирское сидение.
- Ну, - требовательно гляжу на неё. – Мне нужно объяснение.
- Эд, - она вдыхает. – Я… я расскажу тебе, как всё было. Только сначала нам нужно увезти Матвея в безопасное место!
Мои брови стремительно ползут вверх.
- Он тут?! – не могу поверить своим ушам я. – В Барселону его притащила?!
- Да, - кивает Вика, заводя мотор. – Но с ним охранники… Круглосуточно не отходят.
- Боже, Вика! – закатываю глаза я. – В какое дерьмо ты вляпалась?
- Ты прав, - обречённо кивает она. – Я в дерьме. Сама во всём виновата… И я знаю, Эд, ты мне ничего не должен… можешь продолжать меня ненавидеть. Только… - она с надеждой смотрит на меня, мягко касаясь моего локтя. – Помоги спасти нашего сына!
Сердце скручивает от жалости к маленькому человеку, которого я ещё никогда не встречал.
- Хорошо, - неожиданно для самого себя соглашаюсь я. – Но сперва ты расскажешь мне всё.
Вика вздыхает и смотрит на меня взглядом потерянного оленёнка.
Когда-то я верил ей. Безоговорочно и слепо.
Но теперь меня подобным не провести. Я знаю, что с этой женщиной нужно быть предельно аккуратным и пропускать её слова через фильтр скептицизма.
- Много лет назад, ещё до нашего с тобой знакомства, - вздыхая начинает она. – Мой отец был бизнесменом. Партнёром одного весьма влиятельного человека. Сперва его бизнес шёл в гору, но потом… что-то случилось… Я точно не знаю, в чём была причина его неудач, но очень скоро его компания обанкротилась. И тогда отец решил взять взаймы крупную сумму у своего партнёра. Тот человек дал ему деньги на год. Однако через год отец не смог ему их вернуть. Сперва партнёр угрожал ему, а потом… перешёл от угроз к прямым действиям. Он послал к нам людей и те сожгли наш дом. Отца забрали. Забрали и меня.
Вика нервно вздыхает от тяжёлых воспоминаний.
- Фамилия того страшного человека – Сосновский. Говорит ли тебе она о чём-то?
Внутри пробегает холодок.
Я оторопело смотрю на Вику.
- Говорит, - признаюсь я.
Сам пока не понимаю, как всё это связано… Новые факты будто куски пазла, которые пока никак не хотят складываться в целую картинку.
- Сосновский был на удивление добр ко мне. Он сказал, что я могу отработать долг отца перед ним. Конечно, я сразу подумала про проституцию… но, как оказалось, его план был куда более изощрённым. Дело в том, - Вика вдруг прячет взгляд. – Что Сосновский очень хотел отомстить одному своему конкуренту, который когда-то выкинул его из бизнеса. Хотел, чтобы я… - она запинается и делает паузу. – Соблазнила его сына и наследника, вышла за него замуж. Стала шпионом, и…
