– Полагаю, в этом вы доберетесь до дома, – сказал Винс, окинув критическим взглядом Ричарда, переодевшегося в его мешковатый спортивный костюм.
– Благодарю, – ответил Ричард и побрел прочь, едва передвигая ноги: саднило в заднем проходе.
Винс Рассел остался возле машины. Когда Ричард отошел на несколько шагов, он переступил с ноги на ногу и спросил, глядя в сторону:
– Я вот думаю, не огорчились ли вы, сэр, из-за того, что освоили новую роль. Кажется, вам даже понравилось быть рабом…
– Тебе ведь понравилось быть господином, верно? И ты не расстроился по этому поводу, – ответил, пожав плечами, Ричард.
– Верно, но я как-никак мужчина, мне положено быть господином. Иначе и быть не может.
Ричард достал из пиджака загубленного костюма ключи от своего автомобиля.
– Судя по видеозаписи твоих приключений в клубе «Предел удовольствия», твое прежнее амплуа тоже пришлось тебе по вкусу.
– Многое, вероятно, зависит от партнера… – Винс прикусил язык и потупился.
Но Ричард его уже не слушал, мысленно вернувшись к предыдущим событиям этого вечера.
– Так или иначе, счет стал ничейным, – пробормотал он.
Шеннон Гарретт беззаботно прогуливалась по улицам Лондона. На лице ее блуждала улыбка. В этот жаркий и душный полдень ни о чем не хотелось думать. Жмурясь от яркого солнца, она скользила взглядом по крышам домов, над которыми вспыхивали зарницы, и время от времени оттягивала воротничок ситцевой блузы, прилипшей к влажному телу. Высокие каблучки ее туфель весело стучали по брусчатой мостовой. Ноги вынесли ее на Грейт-Рассел-стрит, когда она взглянула на свои наручные часы и обнаружила, что уже два пополудни.
– Проклятие! – воскликнула Шеннон и топнула ножкой о тротуар, на который благоразумно ступила, опасаясь угодить под машину. Проходившая мимо супружеская пара немецких туристов испуганно шарахнулась от нее. Она огляделась по сторонам: мимо сверкающих витрин дорогих магазинов торопливо проходили люди, норовя держаться в тени платанов. Под ногами шуршали опавшие листья, обертки от конфет и прочий мусор. Пахло бензином и потом. Рядом с Шеннон упало несколько капель голубиного помета, и она отступила к стене дома, яркий плакат на которой приглашал на новую экспозицию в Британском музее.
Под мышками у Шеннон стало мокро, ей захотелось снять светлый летний жакет, а заодно и туфли, от которых болели ноги. Она подумала, что умрет от теплового удара и жажды, если срочно не выпьет чего-нибудь холодного, и лучше всего в прохладном месте, например, в кафе музея.
Она перешла улицу, вошла в ворота и очутилась во внутреннем дворе. Группа туристов из Японии фотографировалась на фоне здания. На ступенях лестницы сидели девушки в светлых летних платьях и юноши в голубых выцветших джинсах – молодые, беззаботные и жизнерадостные. Им не надо было ломать голову над тем, почему так странно поступил Ричард Стенли в последнем пари, какую тайную цель он преследовал, предлагая себя Винсу Расселу в качестве сексуального раба.
Сообщение о происшествии в подземном гараже потрясло Шеннон до глубины души. Поначалу она не могла поверить, что главный редактор журнала «Крошки» отважился на этот поступок, чтобы уравнять шансы соревнующихся сторон на победу в последнем, решающем, раунде. Она хорошо знала Ричарда, он был не из альтруистов. Значит, решила Шеннон, противник вынашивает коварный план…
Шеннон выпрямила спину, расправила плечи и стала подниматься по лестнице, на ходу открывая сумочку, чтобы показать ее при входе бдительным охранникам. Каменная галерея сулила желанную прохладу…
А в это самое время черное такси, проезжавшее мимо ворот Британского музея, вдруг резко остановилось, скрипнув тормозами…
– Я прогуляюсь, – сказал Ричард Стенли водителю, протягивая ему десятифунтовую банкноту.
Таксист обжег его презрительным взглядом, приготовленным для пассажиров, которые просят отвезти их до Канэри-Уорф, а потом заявляют, что пойдут пешком от Грейт-Рассел-стрит, но промолчал и даже не спросил, не нужна ли клиенту квитанция.
Выйдя из машины, Ричард Стенли прикрыл глаза ладонью и устремил взгляд на лестницу музея, по ступенькам которой поднималась рыжеволосая стройная дама в кремовом костюме и туфлях на высоких каблуках. Не совсем понимая, зачем он это делает, Ричард устремился следом за ней, мимо толпы туристов, о чем-то расспрашивающих сотрудников службы безопасности.
Небо затянулось тучами. Духота сгустилась. Ричарду стало жарко. Первая капля упала на его ботинок, когда он ступил на первую ступеньку. За ней – вторая, третья, и хлынул летний ливень. Над Лондоном разразилась гроза.
Ричард взбежал по лестнице, растолкал локтями туристов и успел-таки заметить, что Шеннон свернула в левый коридор из вестибюля. Терять ее из виду он был не намерен…
Он миновал книжный магазин на первом этаже, окинул взглядом толпу и, не увидев знакомой рыжей головки, равно как и жакета и юбки из кремового шелка, остановился в растерянности напротив входа в зал нумизматических ценностей. А вдруг Шеннон зашла туда? А что будет, если он ее там не найдет? У него участился пульс.
Ричард вздохнул и обтер вспотевший лоб носовым платком. Лицо его пылало. Было бы непростительно потерять Шеннон после стольких усилий!
– Вот невезение! – в сердцах воскликнул он и махнул рукой от досады.
Охлажденный кондиционером воздух быстро остудил его пыл, он успокоился и, промокнув лоб платком, снял пиджак и перекинул его через плечо. Украшенные мозаикой стены приглушали голоса посетителей, в прохладной тишине можно было сосредоточиться и ответить самому себе на вопрос: зачем он преследует Шеннон? Пораскинув мозгами, Ричард пришел к выводу, что пока не готов к разговору с ней. Он уже собрался было уйти, когда вдруг захотел пить, и, вспомнив, что мельком видел в коридоре табличку-указатель, отправился на поиски кафе.
Вскоре он стоял у дверей этого заведения, сделанных из светлого дерева. Войдя внутрь, Ричард поморщился от шума голосов и, сделав несколько шагов по проходу, увидел рыжеволосую молодую женщину, сидящую за столиком у стены. Напротив нее стоял бокал с вином. Шеннон Гарретт почувствовала его взгляд, подняла голову и воскликнула:
– Ричард! Какими судьбами?
Шеннон развернула стул так, чтобы можно было смотреть на Ричарда Стенли, не выворачивая шею. Он перекинул пиджак через руку и, прикрыв им промежность, воскликнул:
– Привет, Шеннон!
Она заметила, что взгляд его светло-голубых глаз устремлен на ложбинку меж ее грудей. Ей нечего было стесняться! Она совсем развернулась на стуле и закинула ногу на ногу. Подол юбки соскользнул с колена, обнажив часть гладкого бедра в прозрачном чулке.
