Она простояла в этой позе пойманного врасплох воришки не меньше минуты (а то и намного больше!), будто и вправду боялась шелохнуться и разбудить Парчера одним лишь беззвучным движением – вздохом, выдохом, очередной идиотской мыслью в голове, откровенным воспоминанием об этом вечере. Кроме бумаг и работающего на аккумуляторе ноута, на прикроватной тумбочке Гарри лежал его сотовый. Он ей звонил? Писал сообщения? Пытался выяснить, куда она запропастилась, не предупредив его о своём загадочном исчезновении? А она до сих пор не может вспомнить, отключала ли свой телефон, когда направлялась под стойким шафе в номер Баумана. Скорей всего да, ибо о таких вещах она никогда не забывала даже пребывая в глубоком нокдауне (можно подумать, брить парней-знакомых из своего далекого-предалекого детства входило в её ежегодную традицию!).
В общем, в какой-то момент она-таки очнулась и заставила себя сойти с места. Теперь она точно знала, куда ей надо, и как можно скорее. И конечно она бы ни за что сейчас не приблизилась к Гаретту даже под страхом смертной казни, даже если бы кто-то попытался её убедить, что надо срочно и во чтобы-то ни стало выключить ночник на его прикроватной тумбочке. Да она скорей убьется о банкетку у изножья кровати, чем заставит себя подойти к спящему Парчеру на расстояние вытянутой руки!
Боже-боже-боже! О чём она вообще думала (или, вернее, не думала!).
Джо влетела в ванную комнату, постаравшись как можно беззвучней закрыть за собой "на-все-замки-и-обороты" двери. Не то, чтобы её так уж колотило от панического ужаса и зашкаливающего страха, но что-то назойливо нашептывало ей весьма неприятным и омерзительно противным голосочком, как же она конкретно облажалась.
Да, Джоанн Слоун! Ты реально и охренительно как эффектно не вписалась в поворот! Ты сделала не ошибку, дорогая моя, – ты совершила преступление века! Проштрафилась по всем пунктам и подпунктам! Ты изменила собственным принципам! А это куда безответственней, чем какая-то предсвадебная измена!
Серьезно? Измена жениху – это не так уж и страшно? Её куда больше волнует, что она не устояла перед собственной слабостью, о наличии которой в себе она не догадывалась все эти годы? Ведь Бауман был прав – не он, а ОНА поцеловала его первым! И вернулась в его номер сама! Что ей стоило ему просто позвонить? С чего она решила, что он не мог найти кольцо первым? Ведь её поступок от и до отдавал откровенной тупостью и детским идиотизмом! И не надо сейчас все это списывать на алкогольное опьянение! К тому времени она уже достаточно протрезвела, чтобы соображать на должном для неё уровне.
Нет-нет-нет и ещё раз НЕТ! Она не станет анализировать свои поступки и искать истинные причины на глубоко закопанных полочках спящего подсознания. Только не сейчас и не в таком состоянии, когда тело, не смотря на интуитивные страхи и прочую рефлекторную хрень, продолжало плыть по зыбким волнам остаточной эйфории. Её могло бить легкой дрожью отстроченной нервной реакции, руки не слушаться, коленки трястись, пока она торопливо стягивала с себя всю одежду и, не задумываясь о тканях и цветах, пихала всё в один мешок для стирки в бельевую корзину в углу ванной. Но в остальном и по большей части её крыло физическими "воспоминаниями" о пережитых в спальне Рика Баумана часах. Будто он вогнал ей под кожу и в вены запредельные дозы эндорфинов, и они теперь зудели в воспаленных рецепторах подобно сладкому обморожению и болезненной ломотой в костях. Царапающие гранулы сильнейшего дурмана, которые фиг теперь чем вытравишь и вымоешь из организма, пока их действие не сойдет на нет само собой и неизвестно в каком ближайшем будущем.
И зачем (а, главное, перед кем) сейчас обманываться? Ей слишком нравились эти ощущения, не смотря ни на что, и терять их призрачные касания невесомых солнечных зайчиков, откровенно говоря, совсем не хотелось. Должна же она иметь со всего этого хоть какие-то поощрительные бонусы с моральной компенсацией? А сгореть в адском пламени собственного стыда она ещё успеет!
Стащив с себя трусики, первой мыслью Джо было их вообще выбросить, а лучше сжечь. И это явно были действия уголовного преступника, который в этот самый момент занимался избавлением от улик.
Да, Джо, присыпь сразу стиральным порошком и залей всё ковровым пятновыводителем, обычно так настоящие профи избавляются от запахов, крови и прочих отпечатков своей преступной деятельности. И твоё счастье, что Гаррет – адвокат по бракоразводным процессам!
Но они реально очень пахли! Причём на расстоянии, ей даже не надо было для этого притягивать их к своему носу. Если запах и можно было бы отстирать, то остальное... Бауман-таки до них добрался, как и грозился с их первой через 20 лет встречи в Аркадии. И сейчас это выглядело как-то жутковато пугающе, словно теперь у него был полный доступ ко всему её нижнему белью. И он не просто пометил эти трусики своим запахом и семенем, воздев их с победоносным кличем, как тот варвар-дикарь над своей головой, он расписался по ним весьма конкретным намеком на какие-то там будущие права от предъявителя.
"Ты ведь понимаешь, что это ровным счетом ничего не значит?" – кто бы мог подумать, что Джоанн Слоун когда-нибудь скажет нечто подобное и не кому бы то ни было, а самому Ричарду Дункану Бауману, своей первой юношеской любви. Но она действительно ему это говорила, практически не задумываясь, на автомате. Слова сами собой вылетали из её циничных губок в то время, как её крыло млеющей дрожью и подкожной эйфорией недавно пережитых оргазмов и слишком близким присутствием человека, который с ней всё это вытворил. Она старалась на него не смотреть, но боковое зрение предавало похлеще ноющего от беспрестанного экстаза тела. Вначале она металась по его шикарной и подавляюще огромной спальне (в которой запросто могли вместиться целых три их с Гарретом спальни!) в окружении панорамных экранов стеклянной веранды с видом на ночной Леонбург с высоты птичьего полета, выискивая своё нижнее белье подобно охотничьей борзой, взявшей след долгожданной добычи. Тандер в тот момент возлежал на боку поперёк своей необъятной кроватки, как тот патриций на парчовых подушках после очень сытного обеда и не менее насыщенной оргии. Хотя нет... Скорее, как чуть притомившийся Дьявол, с едва тлеющей улыбочкой на припухших и раздражающе выразительных губах и чуть прикрытыми глазами самодовольного триумфатора. Его бронзовая кожа слегка лоснилась глянцевой испариной горячего пота со своим конкретным стойким ароматом альфа-самца, а кончивший в неё где-то раза три член теперь покоился на тяжелой мошонке и бедре в состоянии полнейшей апатии (хвала небесам!). Скажем так, картинка не для слабонервных. И Джо это чувствовала и буквально собственными мурашками, как никто другой. Чувствовала и боялась. И не сколько его, а именно себя. Будто любое промедление в этой комнате и в присутствии этого человека может очень плохо для неё закончится (ну, да, ещё хуже, чем уже было!).
Тогда-то она и почувствовала, что слишком уж поспешила и ванна бы ей на тот момент ох как бы пригодилась (или на худой конец биде). По её бедру с внутренней стороны побежала небольшая струйка спермы. Но она уже натягивала на себя трусики, совершенно не задумываясь о том, насколько делала это далеко не изящно и картинно.
"Можешь принять душ, тебя никто отсюда взашей не выгоняет, если уж на то пошло" – Бауман проигнорировал её последнюю фразу, продолжая изучать её со своего места и буквально скользить осязаемым взглядом по фигурке и тем местам очень гибкого тела, где уже успели побывать и его руки, и губы, и язык. И она это чувствовала, чёрт его дери! Именно физически, ощущая, как предательски напрягаются опухшие и всё ещё горячие складки вульвы с внутренними мышцами вагины. Возбуждение не сходило, пусть она и кончила до этого раз пять или шесть. Наверное, он и вправду что-то сильно ей там растер, подобно зудящей ранке, которую всё время хочется почесать, прекрасно понимая, что от этого зуд станет ещё более сильным и нестерпимым.
