Эффект Лотоса (ЛП) - Вольф Триша

— Кажется, ты запуталась, Синтия.

К нему присоединяется Челси:

— Это ты пришла к Дрю в тот день, — говорит она. — Ты сказала мне, что носишь его ребенка. Ты была расстроена. Из-за этого мы подрались.

Я протягиваю руку, как будто могу остановить этот поток слов. Громко лязгнули ключи. В ушах шумит, давление нарастает…

Я закрываю глаза, чтобы восстановить равновесие. Тот день возвращается с поразительной четкостью. Всплывают воспоминания. Подъездная дорожка. Дверь из красного дерева. Мои босоножки на танкетке.

Нет, не мои. Я не носила такую обувь. Ее носила Челси.

Память переворачивается, словно отражение в зеркале.

Я иду по подъездной дорожке, звоню в дверь. Открывает Челси. Дрю выслеживает меня в квартире. Вызывают копов.

Ребенок.

Мой ребенок.

Я была всего несколько недель как беременна.

Я только узнала об этом тем утром.

«Ты потеряла ребенка».

Я не потеряла ребенка — его забрали.

Мои руки ложатся на живот. Пальцы нащупывают шрамы.

— О Боже…

— Дрю, она сумасшедшая. Позвони кому-нибудь.

До меня доносится голос Челси. Она права, я сошла с ума. Я сумасшедшая. Я в секундах от того, чтобы потерять всякую связь с реальностью. Периферия подергивается, чернея по краям.

Я должна уйти.

Мне нужно в безопасное место.

Ноги несут меня к машине, хотя я не помню движения. Время течет. Отвратительная правда крутится в моей голове, словно мутная канализационная вода в поисках выхода.

За рулем я расслабляюсь и, замедлив прерывистое дыхание, щелкаю резинкой по запястью, чтобы сосредоточиться. Я чувствую удар резинки. Смаргиваю слезы. А затем разворачиваюсь и уезжаю.

Дрю и Челси смотрят мне в след. Я в последний раз смотрю на них в зеркало заднего вида, а затем концентрируюсь на дороге.

Первые капли дождя падают на лобовое стекло.

Наконец-то пошел дождь.

Глава 26

Ливень

Лэйкин: Сейчас

Центральная больница Сильвер Лэйк находится в сорока пяти минутах езды от нового дома Дрю. Мне не нужна помощь навигатора, чтобы доехать туда, но я все равно закладываю маршрут. Как ни странно, но голос робота, диктующий направление, меня успокаивает. Не дает потеряться в собственных мыслях.

И каждый раз, в момент, когда я беру себя в руки, я вспоминаю, как голос Дрю эхом разносится по аудитории. Он ведет лекцию о ложной памяти.

Это явление встречается чаще, чем многие думают. Особенно в случае пациентов с травмами. Я могу слово в слово процитировать определение из учебника. Я знаю, что это реальный феномен…и все же никак не могу принять, что это случилось со мной.

Мне нужны доказательства.

Больничная карта прямо из источника. А не отредактированная версия.

Потому что это единственное объяснение, которое приходит мне на ум.

Прежде чем совершить болезненный звонок родителям, мне нужны доказательства. Подобно тому, как хороший детектив собирает улики перед арестом, я должна составить цепочку доказательств. И загнать главного подозреваемого в угол.

Пока я стою у входа в больницу, насквозь промокая под дождем, в кармане пиджака вибрирует телефон. Убрав мокрые пряди с лица, я вытаскиваю мобильник.

На экране светится имя Риса.

В груди расцветает ноющая боль. Я перевожу звонок на голосовую почту и прохожу через стеклянные двери.

К тому времени, как администратор вызывает врача, я довожу себя до эмоционального состояния, соответствующего моему потрепанному внешнему виду. Для меня это редкое состояние, и когда я вижу приближающегося доктора Лоуренса, меня уже трясет.

— Вы меня помните? — спрашиваю я.

Темные волосы с прожилками серебра, гладкая бронзовая кожа, доктор выглядит именно так, каким я его помню. Эта часть моей памяти невредима.

Он наклоняет голову, изучая меня.

— Да, мисс Маркс. Чем я могу вам помочь?

Я сглатываю боль.

— Зачем вы отредактировали мою карту? Кто вас попросил?

Я научилась этой технике у Риса. Большинство людей захотят сказать правду, если вы дадите им возможность свалить вину на другого. Задайте вопрос, на который хотите получить ответ, а затем подскажите им, как снять с себя вину.

С доктором Лоуренсом эта тактика может не сработать. Его умные глаза в замешательстве прищуриваются.

— Мне очень жаль, но я не знаю, что…

— Когда на меня напали, я была беременна, — перебиваю я. — А когда выздоровела, уже нет. Я читала свою карту. Много раз. Никакого упоминания о беременности. — Скажите мне, что я не сошла с ума. — Итак, либо я была беременна, либо нет. Так что?

Он вздыхает.

— Мисс Маркс, я целитель. Я дал клятву не причинять вред. Однако вы должны понимать, что иногда определение того, что такое вред, может быть размыто. — Он машет рукой в сторону ряда сидений.

Когда персонал больницы уже не может нас услышать, он продолжает:

— После консультации с психологом ваши родители посчитали, что с точки зрения вашего душевного состояния, в ваших интересах, нам не стоит сразу рассказывать о всех деталях беременности.

Беременность… Страх подтвердился, на короткое время я забываю, как надо дышать.

— Поскольку срок был совсем маленький, — продолжает доктор, — я предположил, что вы, возможно, даже не знали о ребенке. Но, — подчеркивает он, — мне сказали, что вам все расскажут во время реабилитации. Так что да, я согласился с рекомендацией другого врача, основанной на вашем душевном состоянии и процессе выздоровлении. Но я не редактировал вашу карту и не рекомендовал вашим родителям скрывать от вас потерю ребенка.

Я качаю головой.

— Но как же детектив Даттон? Разве ему не нужно было знать правду? Для расследования?

Его добрые глаза темнеют.

— Поскольку моим пациентом были вы, мы заранее обсудили все детали дела, которые потом сообщили следователям.

Черт. Врачи — это не правоохранительные органы. Они не думают о мотивах. А не зная о своей беременности, я не могла дать согласие на то, чтобы рассказать следователям о ребенке.

Прискорбная уловка-22 [5], скованная бюрократизмом.

Доктор Лоуренс кладет руку мне на плечо.

— Если хотите, я могу отправить по электронной почте вашу карту со всеми данными. Просто заполните форму запроса на стойке регистрации.

Мои родители препятствовали расследованию. Утаив беременность от детектива Даттона, они непреднамеренно скрыли мотив моего убийства.

Но как бы я ни была из-за них расстроена, когда я покидаю больницу, есть только один человек, от которого я хочу получить ответы.

Арендованная машина припаркована на стоянке отеля. Кондиционер подает теплый воздух, отчего окна запотевают, в то время как по лобовому стеклу стекает дождевая вода. Снаружи мрачно и серо, небо затянуло чернильным облаком. Часы показывают 19:24, но кажется, что уже позднее.

Я боюсь покидать безопасное пространство автомобиля. Столько всего выяснилось, раскрылось…неужели прошел всего день?

И снова мне кажется, что время издевается надо мной.

Рис звонил трижды. Оставил три сообщения. Я не прослушивала их, опасаясь, что от знакомого, мягкого звука его голоса меня покинут последние силы. Где-то по пути из больницы в отель я почувствовала, что гнев на него — полностью оправданный гнев — утихает, как будто буря утихомирила мою ярость.

Теперь я промокшая, замерзшая, голодная и просто… измученная.

Я хочу свернуться калачиком на кровати и забыть об окружающем мире и всех его невзгодах… но для этого мне придется столкнуться с Рисом.

А сейчас у меня нет на это сил.

Я выключаю двигатель и откидываю сиденье, решив устроиться спать прямо здесь, в машине. Но, как бушующий шторм за окном, в голове всплывают подробности моего дела, не давая уснуть.

Это реальность, с которой я пока не хотела сталкиваться. Я не примирилась с потерей ребенка, которого больше никогда не смогу иметь. Мой убийца забрал не только этого ребенка, но и лишил возможности стать матерью в будущем.