— Ну-ну, только не вешай нос, — проговорила она. — Хотя я порекомендовала бы тебе сдаться.
Он снова бросил кости. Восемь. Не проигрыш, но и не победа. На третий раз выпало двенадцать. Две шестерки, тогда как для победы ему нужна одна.
Готовясь к следующему ходу, Кит вдруг почувствовал давление на бедро. Когда оно переместилось к паху, он со стоном обронил стаканчик.
Лицо Вайолет ничего не выражало, только глаза поблескивали озорством.
— Господи, женщина, что ты делаешь?
— Хм-м? — Она подперла кулаком щеку. — Ты о чем?
Она массировала его член ступней, а пяткой надавливала на мошонку. Вцепившись в стол, он закрыл глаза и окаменел. Как сконцентрироваться, когда эта коварная лиса проделывает с ним такие вещи?
Он смотрел на нее сумрачным взглядом.
— Я о твоей ноге.
— А что с ней?
— Она на моем… о, Боже. — Она прижала его член к животу, потирая упругий ствол сверху вниз.
— У меня замерзли ступни, только и всего.
— Плутовка.
— Ты такой теплый… — У низкого, хрипловатого шепота была одна задача: сделать его совершенно беспомощным против ее чар. И, черт побери, это работало.
Кит сделал глубокий вдох и, призвав на подмогу все свое самообладание, снял-таки ее ногу со своей плоти и поставил на пол.
Его колена тотчас коснулась вторая холодная ножка и плавно скользнула вверх по бедру.
— Я склоняюсь к тому, чтобы связать тебя прямо сейчас, — пригрозил он.
— Подожди, наша игра еще не закончена. И позволь напомнить, что ты не завершил ход.
Он бросил кости и выбил две тройки, получив-таки, наконец, свою шестерку. Однако если Вайолет вновь повезет, придется перебрасывать до тех пор, пока один из них не выиграет круг.
— Теперь я! — Она мигом отдернула ногу, но не успела коснуться ступней пола, как Кит подхватил ее и, уложив себе на колено, начал поглаживать.
— Моя нога!
— И? — Он продолжал свои манипуляции, кружа большим пальцем по ее щиколотке. — Ты же говорила, что мерзнешь. Вот я тебя и согреваю.
По тому, как Вайолет надулась, стало ясно, что смена ролей ее не обрадовала, но Кит твердо настроился не отпускать ее, пока она не сделает ход.
— Полагаю, ты снова разыграешь семерку?
— Да, — процедила она.
Он принялся разминать ее ступню снизу. Она закрыла глаза и чуть не выронила стаканчик, однако перед тем, как кости упали на стол, успела встряхнуть их еще раз. Двенадцать.
— Да чтоб тебя!
Кит рассмеялся. И кто теперь не умеет проигрывать?
— Один-один, ангел. Может, последний круг сыграем по-честному?
Ее нога с громким шлепком приземлилась на пол.
— Ладно. Играем по-честному.
Она передала ему стаканчик.
— Разыграю шестерку, раз уж мне на нее везет.
Он взял кости в щепотку и поднес к ее губам для поцелуя.
— Ты просишь меня принести тебе удачу, чтобы меня же и победить? — Она сложила руки на груди и, вздернув нос, отвернула лицо.
— Не хочешь, как хочешь. Победа в любом случае будет за мной.
Кит покатал кости в ладони, потом опустил их в стаканчик и сделал ход.
Девять. Не то, на что он рассчитывал, но по крайней мере не три и не одиннадцать.
— Второй раз девятка не выпадет. И не надейся, — сообщила она. — С тем же успехом можешь поискать иголку в стоге сена.
Его шансы были не настолько ничтожны, но девятку он выбрасывал редко и потому не рассчитывал на быструю победу.
Восемь. Близко, но, увы, мимо цели. Кит бросил еще раз. Две двойки. Он еще не выбыл, но игра затягивалась.
Вайолет забарабанила пальцами по столешнице.
— Мадам, имейте терпение.
— Сказал человек, у которого эта добродетель отсутствует начисто.
Следующая попытка принесла вторую четверку. Что было бы превосходно, будь его «шансом» четыре. Но Киту выпало девять, и получить это число во второй раз было не легче, чем выжать воду из камня.
— Ничего, скоро тебе тоже понадобится вся удача, какую только можно заполучить. — Он бросил кости, но… к сожалению, его самого удача подвела. Выпала тройка. Он выбыл — если, конечно, Вайолет не проиграет свой ход.
— О-о, не сиди с таким поверженным видом, — протянула она, поглаживая его по руке. Потом облизнула краешек рта. — Прибереги это выражение лица до того момента, когда я прикую тебя к кровати.
— Маленькая язва!
— Я маленькая сладость и маленькая прелесть. А что до моего своенравного язычка, то мне кажется, что ты наслаждаешься им не меньше, чем хочешь за него проучить.
Так оно и было. Противостоять слабому цветку? Неинтересно. А вот сильной, уверенной в себе женщине — другое дело.
— Бросай.
Она потерла кости в ладонях и сделала ход. Семерка. Во имя Вельзевула, как у нее получилось с первого раза выбросить нужное число, причем дважды?
— Я выиграла! — Она взбудоражено взвизгнула. — Ты мой! И я сделаю с тобой абсолютно все, что пожелаю.
Он поцеловал ее руку, признавая свое поражение, встал из-за стола и подошел к постели.
— Жду ваших приказаний, мадам.
— Приказываю тебе принять ванну, а после встретиться со мною внизу.
— Мне казалось, кто-то хотел заковать меня в кандалы и мучить.
Она подмигнула ему.
— Я подняла ставку, но мое первоначальное условие остается в силе. Бери все, что нужно, а я попрошу слуг принести тебе ванну. И сама тоже искупаюсь.
В три шага он оказался рядом и обнял ее со спины.
— Мы можем принять ванну вместе.
— Не представляю, как мы поместимся там вдвоем. Боюсь, будет тесновато.
Заправив прядку волос ей за ухо, он прошептал:
— Ты могла бы сесть ко мне на колени.
— Не сомневаюсь, что тебе это очень понравится. — Она покраснела. — Особенно после моих попыток отвлечь тебя от игры. Но не волнуйся, у нас впереди целый вечер.
— То есть, твоя распутная воля настигнет меня сегодня вечером?
Она повернулась к нему лицом и поцеловала в щеку.
— Я еще не решила. Мы же не обговаривали, когда именно победитель забирает приз.
В голове у него стремительно закрутились мысли. Она вольна поставить его связанным на колени или уложить в любое время и в любом месте — на кровати, в гардеробной, на лестнице. Впрочем, на лестнице вряд ли. Вайолет не захочет демонстрировать свою порочность прислуге. Эту сторону своей натуры она показывала ему одному.
И за это Кит полюбил ее еще сильнее.
Опять это слово! И это чувство. А вдруг это правда? Что, если он влюблен?
Он вожделел ее, мечтал о ней, был покорен ее страстностью и чувством юмора, ему даже нравились ее практичность и деловитость. И ее отвага, ведь она, не дрогнув, обрабатывала открытые раны совершенно незнакомого человека.
