Чем дальше бежали стрелки часов, тем меньше во мне становилось этой уверенности. Я нервно поглядывала на дверь кабинета и сосредоточиться на нормативных актах у меня не получалось. Глеб окончательно к тому времени утонул в своем личном болоте из воспоминаний, потому как чаще задерживал взгляд на одной точке, подперев кулаком подбородок.
- Глеб, - наконец-то не выдержав этого томительного ожидания, произнесла я, - может, все-таки хватит на сегодня вот такого бессмысленного сидения на одном месте. Давай объясним все Анатолию Михайловичу. Я же вижу, что ты далеко уже думами, не на работе, а только в одном тебе понятном месте.
Лавров дернулся слегка, словно возвращаясь в нашу реальность, посмотрел на меня внимательно, а я еле удержалась, чтобы не броситься к нему.
- Аль, не думаю, что тебе стоит ехать со мной куда-то. По крайней мере, чем больше я размышляю об этих фотографиях, тем мне кажется все настолько прозрачным, что остается поражаться.
- Может, введешь меня в курс дела, ну хотя бы чуть-чуть, пожалуйста, - сложив руки домиком, хлопнула я ресницами.
По-моему, вышло очень трогательно, но только Лаврова вряд ли этим можно было подкупить, а так хотелось. Ведь отношения, любовь - для меня в первую очередь строились на доверии.
Я убеждена была, что на Глеба можно положиться. И в это мгновение во мне играло не просто желание все разузнать, а стремление стать для него опорой и поддержкой, разделить с ним сложности, взвалив часть на себя.
- Какая же ты упрямая, - выдохнул он, проведя рукой по волосам.
Я безотрывно смотрела на него, боясь прервать зрительный контакт, потерять эту тоненькую нить между нами, хотя оба мы знали, что, на самом деле, она толще каната.
- Сам выбирал, - подмигнув игриво Глебу, фыркнула я.
- И знаешь, рад, что не ошибся. Аль, говорил уже, что мой отец был исчадием ада. Лавров - это фамилия, доставшаяся мне от отчима. Он прожил немного с моей матерью, да и не скажу, что считаю этих людей родителями. Скорее, они просто поучаствовали в моей жизни, мать – родила, он – дал фамилию, дед – отчество. Но родной отец долго лелеял в себе надежду, когда-нибудь отыграться за все. Из рассказов «добрых» людей знал, что он сидел и не раз, за убийство по пьяной лавочке, - перерезал горло «розочкой» собутыльнику, когда мать была беременна мной. Об их связи знали все, но к тому моменту, когда я родился, он уже мотал срок, потому мать предпочла, думаю, под влиянием своего отца, откреститься от него. К тому же в это время у нее уже появился новый ухажер, фамилию которого я и получил.
- Ничего себе, - только и смогла вымолвить я, боясь даже представить, что довелось Глебу пережить.
У меня с мамой не всегда были простые отношения, и мне это казалось несправедливым. Я обижалась частенько, считая, что другим повезло больше, но по сравнению с Лавровым моя жизнь просто безоблачная.
- А как ты узнал правду?
- В нашем доме часто собирались бабушкины подруги. Ну что они могли делать в селе-то? Играли в карты, да кости перемывали, я-то многое не понимал, а потом уже начал прислушиваться. И в один прекрасный день просто потребовал рассказать мне правду. У отца есть еще один сын… - начал Глеб, вдруг запнувшись.
Повертел простой карандаш в руке, думая о чем-то своем. Складка пролегла меж бровей, он сам, будто осунулся весь за этот день. Глаза потемнели, скулы заострились, а губы – искусаны до крови. Внутри Лаврова бушевало цунами. Еще бы, не каждый день и не всем можно открыть такую тайну. Это не разговор о погоде или ценах на бирже. Его детство – боль, его рождение – страх, и сейчас во взрослой жизни, как бы Глеб не пытался все забыть, стереть, прошлое бежало следом, наступаю на пятки.
- Аль, мне кажется, это его рук дело, - все-таки произнес Лавров, откинувшись на спинку кресла.
- Ты встречался когда-нибудь с ним? - поинтересовалась я, придвинувшись ближе.
Сердце замирало, слова мне тоже давались тяжело, я переживала, что ляпну что-то не то, сделав, тем самым, еще больнее Глебу. Неосторожный вопрос или взгляд способен был сильнее надавить на его раны.
- Один раз, - пожал он плечами, - несколько лет назад. Не знаю, как он меня нашел. Может, папаша вспомнил об ошибках молодости.
- И? - не выдержала я, заламывая кисти рук.
- Просил помощи. Батя снова угодил за решетку, рецидивист, что тут сказать… Теперь понимаешь, какие у меня гены, - усмехнулся Глеб, а мне захотелось отвесить ему подзатыльник, чтобы глупости не говорил.
Да, может, бороться с генетикой непросто. Однако мне казалось, что человек, который наблюдал много горя своими глазами, слез, страданий в детстве, все-таки что-то уяснил для себя, и велика вероятность, что в будущем он сделает все, чтобы избежать подобного. Он видел, как было, и вряд ли бы хотел повторения. Да и в настоящий момент мне плевать кем являлись его родители. Я тоже смогла понять, какой человек Глеб, и знала, что он никогда не опуститься до уровня своего отца.
- И ты помог?
- Нет. Алин, я не решился, и дело не в месте, обидах и прочем. Просто… преступник должен нести ответственность. А он был именно им. Выбор всегда есть, и отец его сделал. Тогда Матвей, кажется, пообещал, что я еще пожалею. Честно скажу, не принял его слова всерьез. А теперь вот думаю, а вдруг…
- Но как, Глеб? Как он мог провернуть подобное?!
- У него имеются связи, Алин, и пусть они не способствовали тому, чтобы вытащить отца из тюрьмы, но большие бабки открывают двери и закрывают глаза на многое.
- Надо с ним встретиться, Глеб, обязательно. Пока еще что-то не произошло, - засуетилась я, не находя уже себе место.
Внутри полыхало, из глаз едва искры не летели, а из ушей дым. Жажда деятельности бурлила точно магма в жерле вулкана, я хотела бежать, идти, стучаться во все двери лишь бы на корню этот кошмар пресечь.
- Встретимся, - хмыкнул Лавров, - но сначала надо еще кое-что решить.
- Что? - устремила я на него вопросительный взгляд, почесав за ухом.
- Мне поговорить с Дашей, а тебе домой. И, пожалуй, я доставлю до квартиры твою персону, мне так будет точно спокойнее.
- Нет, - замотала я головой, - подкинь меня лучше до бара на углу Садовой и проспекта центрального. В это время там Славка тусуется, думаю, при народе он не станет сильно уж возмущаться, услышав правду.
- Уверена?
- Конечно, Глеб, уходя – уходи. Я не из тех, кто привык к полигамности, да и по отношению к нему – так честнее. Все же он был искренен со мной, надеюсь, - кивнула я, собираясь внутри с силами, выдать все, как на духу и почувствовать облегчение.
Да Оползневу это не понравится, да и кому будет приятно, когда вторая половина заявляет, что наставила случайно рога. Я прокручивала в голове возможный сценарий разговора со Славой и больше убеждалась, что выбрала правильный путь. Лучше пять минут позора, чем бесконечная лапша на ушах. Ну, побуду в его глазах шлюхой, зато перед Славкой откроются все пути на любовном фронте, а зная его любвеобильность, он недолго будет страдать.
Глава 22. Глеб
Всю дорогу до этого бара Алинка трещала на ухо, задавая сотни вопросов, а получая ответ, задумчиво чесала подбородок, чем вызывала у меня неподдельную улыбку. Несмотря на все проблемы, ее нахождение рядом придавало сил. В первый раз, пожалуй, в своей жизни мне не захотелось оставаться одному и молча решать свои проблемы. И верил, конечно, что все трудности преодолимы. Вот отыщу братца, мать его… и можно начать жить спокойно. Не одно, так другое. Только разобрались с Татьяной, как неприятности похуже свалились на голову.
Местечко, где тусовался Славка, было мне знакомо. В этом заведении я сам не раз проводил вечер с очередной девицей. А у Оползнева губа – не дура, конечно.
Припарковавшись около заведения, поцеловал Алинку на прощание, нехотя отпуская.
- Может, не сегодня?! - напоследок все-таки поинтересовался у нее. - Поговорить-то надо, но это место… Аль, не самое подходящее.
