Она подходит ближе, показывает пальцем в правый нижний угол экрана. Я приближаю изображение и глазам своим не верю. Макс Доронин. Собственной персоной и в моем ресторане. Неожиданно. Он в темных рэйбенах и непривычно бородатый, но узнаю мгновенно. И как-то рефлекторно радуюсь, как когда-то в юности радовался его приездам в Крым. Следом атакуют вопросы: «Как он здесь? Зачем? Почему без звонка? Почему именно сейчас?»
В глазах стоит зареванная Машка. Как она в том самом душе угрожала обо всем рассказать брату. Неужели сдала нас?
— Добрый… уже вечер, — здороваюсь, подходя к столику.
Макс поднимает очки на лоб, встает.
— Здорова, Костян… — глянув на стоящую за моей спиной Милу, осекается. — Константин Юрьевич.
Улыбается, руку тянет. Странно, что не по челюсти сходу мажет, как умеет. В этот раз я заслужил и не обиделся бы.
— Можно без отчества, — сухо отвечаю на рукопожатие. — Какими судьбами в Москве, мистер Дор? Надолго?
— До завтра. Зашел вот на удачу и повезло. Как жизнь, Кость?
Сканирует внимательным взглядом, пытается считать меня. Это он тоже умеет.
Я не тушуюсь. За свои поступки привык отвечать, и за Маху готов. Выдвигаю стул, сажусь напротив.
— Нормально все. Через месяц открываю второе заведение, работы много.
Ситуация напряженная, так что ответ максимально нейтральный.
— Про рестораны я знаю — подписан на твои соцсети. У тебя какие-то проблемы? — выгибает брови.
— Почему? — делаю вид, что не понимаю.
— Потому что раньше на вопрос о делах ты неизменно отвечал «лучше всех»! — усмехается.
— Так раньше и трава была зеленее. И дешевле, — улыбаюсь, позволяя себе первую шутку.
— А девушки красивее и явно интереснее, — поддерживает.
Если он прилетел на разборки, то сначала он решил прощупать почву. Это не совсем в стиле того Макса, которого я помню, но за пять лет люди меняются.
— Тут ты прав. С девушками стало хуже, — киваю. — Но я недавно встретил ту, которую хочу любить.
Переглядывемся. Вроде нормально разговор идет. Только пока непонятно куда. Макс предлагает выпить коньячку за встречу. Не думая, соглашаюсь. Советую ему теплый салат с телятиной и прошу официанта принести несколько фирменных закусок и два по сто лучшего «Курвуазье».
— Давай сразу бутылку, — щурится Дор, намекая на серьезный разговор. — Или у тебя планы на вечер?
Планы были, но по такому случаю я их отменю. Я все еще считаю Макса лучшим другом и очень рад его видеть. Даже если он приехал меня убивать.
Глава 30
Костя
Второй час мы с Дорониным сидим за восемнадцатым столиком у окна, и драки не намечается. Выпиваем, закусываем, о жизни трындим. Вспоминаем пандемию и ее последствия, затрагиваем политику и в целом мировую обстановку. Рассуждаем о том, как быстро все меняется и что скоро нас будут контролировать роботы, а полететь на Марс станет нормой. Типичный треп двух старых друзей за ужином под бокальчик. Словно не было этих пяти лет тишины.
Макс с аппетитом срубал свой салат, теперь за обе щеки уплетает пряную буженину, с которой наш шеф-повар выиграл престижный кулинарный конкурс.
— Бесподобно, Костян! Очень вкусно, и подача достойная, — нахваливает, хрустя маринованным огурчиком. — Все на уровне: кухня, обслуживание, интерьер…
— Мы в двадцатке лучших по столице, — не упускаю возможность похвастать. — Но стремиться есть куда, у меня большие цели. Во втором рестике концепция другая, тоже интересная. Там будет открытая кухня и повар-итальянец, который раньше пел в опере. Почти Паваротти, только теперь он исполняет арии, когда месит тесто на пиццу.
— Охренеть! — оживляется Макс. — Хочу это увидеть!
— Открытие в конце сентября. Прилетай, приглашаю…
С пьяного языка чуть не слетает «и Маху с собой прихвати», но у Дора вовремя пиликает телефон.
От двухсот граммов коньяка меня нехило развезло, и я бы тормозил, но Макс настроен продолжить и попросил принести нам еще по сто. Походу, решил напоить меня перед тем, как убивать. Только тянет долго.
Мы успели поговорить о моих родителях, помянули его добродушную маму и сурового батю, который в прошлом году умер от инсульта, вспомнили старых знакомых… О Маше не обмолвились и словом.
Записав рабочее аудиосообщение, Доронин убирает телефон и откидывается на спинку кресла.
— Я бы прилетел, Кость, но в начале осени надо быть в Сиднее. Возможно, в ноябре смогу. Не поверишь, но я на родине первый раз за пять лет. Расширяю бизнес на Евразию и встречаюсь с потенциальным партнерами, к тебе вот забежал. Свиделись наконец-то…
Допив последний глоток, я смотрю на дно бокала и пораженно встряхиваю головой:
— Пять лет прошло, надо же…
— Без трех недель, — уточняет.
Перфекционист, бляха. Все такой же дотошный, не меняется. Разве что внешне. Раму еще больше раскачал, бороду отпустил. Как-то весь потяжелел, особенно взгляд. Потухший он у него, а раньше горел.
— Ты как вообще, мистер Дор? Только честно, не для соцсетей, — спрашиваю, когда официант обновляет наши бокалы.
— Да никак, — хмыкает, потирая висок. — Все вроде есть, и здоровье, тьфу-тьфу, не подводит, — стучит костяшками по столешнице. — Но чего-то не хватает. Пока гнался за успехом — горел, все было в кайф, а теперь внутри пусто…
— На вершине бывает одиноко, — замечаю философски.
— Это точно, — кивает, задумчиво глядя в окно, за которым смеркается. — Секс и тот не в радость. Не помню, когда в последний раз что-то чувствовал, ловил этот вайб счастья.
Я его отлично понимаю. Сам так же маялся недавно, а потом с его сестренкой столько почувствовал, что испугался. Но об этом я промолчу. Похоже, Макс не в курсе наших с Махой дел.
— Без трех недель пять лет назад ты был охренеть как счастлив, — вспоминаю, прокрутив в руке бокал. — С Лизой Бережной.
У Дора желваки дергаются. Когда-то он настойчиво просил не произносить при нем это имя. Только я ведь мог и забыть.
— Где она сейчас, знаешь? — все так же смотрит в окно.
— В Мюнхене вроде. У них там школа танцев с мужем, довольно успешная. Бывшая моя тоже из танцевальных, была подписана на Лизу и вечно смотрела сториз, как та танцует…
Говорю и замечаю, что язык заплетается. Пора менять локацию. Владельцу ресторана набухиваться на глазах у персонала — не комильфо. Макс без вопросов соглашается.
На выходе мы сталкиваемся с двумя свистульками в активном поиске. Они окидывают нас оценивающими взглядами раньше, чем мы их. Девки годные, но сегодня мимо кассы. Переглянувшись, пропускаем их и выходим.
На улице хорошо, не жарко. Днем прошел дождик, прибил пыль и освежил город после долгой августовской духоты. Дышать стало легче. И мы решаем пройтись.
— Говоришь, девушка у тебя была? Долгие отношения? — расспрашивает Макс, расслабленно шагая рядом.
— Полгода вместе жили.
— Ничего себе! — присвистывает. — Я узнаю новое о Косте Баринове. Что тебя в итоге не устроило?
— Почему ты решил, что меня?
— Даже так? — удивляется еще больше. — Ты поэтому такой прибитый? Тебя впервые в жизни бросили?
— Там непонятно, кто кого бросил, — начинаю оправдываться. — Короче. Два месяца назад мы полетели на Бали праздновать мой тридцатник и по глупости чуть не присели в местную тюрьму за наркоту. Лично мне светило семь лет, — рассказываю, не вдаваясь в подробности. — В общем, стрессанули знатно. Вернулись и сразу же разбежались. А после я узнал, что она ушла к другому…
— Как нескучно ты живешь, Костян! — усмехается Макс.
Уже ясно, что его визит никак не связан с Машей, но что-то мне от этого не легче. Приходится юлить и изворачиваться, чтобы не спалиться, а я это дело терпеть не могу.
Через полчаса мы сидим в баре на соседней улице и догоняемся армянским коньяком, который после французского кажется жестче и по шарам бьет ощутимее. Я рассказываю о приключениях на Бали, старательно опуская все, что связанно с Машей, а это ох как непросто, учитывая степень моего опьянения и острое желание узнать, как у нее дела.
