— Да, понимаю, — почти прошептала я, пытаясь запомнить каждую его черту лица: эту упрямую щетину, чётко очерченные мужественные губы, которые я целовала этой ночью, и которые жадно целовали меня, и прекрасные серые глаза. Они ещё долго будут мне снится.
— Девушка, вы с рейса триста сорок два? — спросил чей-то голос.
— Да, — повернула голову и увидела водителя автобуса.
— Так показывайте билет и садитесь. Автобус отправляется.
Камиль протянул ему мой билет, а я не справилась с собой — обняла за талию, уткнувшись в его грудь носом. Вдыхала запах, пыталась надышаться им, хотя, конечно, это нереально. Мне всегда его будет мало. Он на мгновение прижал меня к себе и тоже втянул в лёгкие запах моих волос.
Ненавижу прощаться. Ненавижу вокзалы. Ненавижу автобусы.
— Иди, Соня, — сказал Камиль. — Береги себя.
— Я всегда буду вас любить, мой тренер, — сказала ему сквозь слезы.
— Автобус уедет без тебя.
Моё признание он оставил без ответа. Опять. Больно. Ведь я каждый раз чего-то жду, хотя прекрасно знаю, что ждать нечего. Заставила себя отпустить его и ступить на ступени автобуса. Шаг, ещё шаг, а я все дальше от него. Мне кажется, заставить себя сесть и уехать — это самое тяжёлое, что мне приходилось переживать вообще в этой жизни. Но так правильно. Так должно быть. Это не наша история любви, её не должно было существовать.
Автобус выехал со станции, оставляя Камиля и мою прошлую жизнь, оставляя меня саму там, в небольшом городке, на базе отдыха в сосновом бору.
* * *
Несколько часов дороги смотрела в одну точку. Даже не заметила как часть пути осталась позади. На одной из остановок позвонил Камиль. Сердце пропустило удар, а потом понеслось вскачь, когда я увидела входящий от него.
— Да, — ответила я.
— Зайцев нашёлся, — говорил он в трубку. — Звонила его мама, он дома. Я подумал, что ты захочешь знать.
На душе действительно стало легче, что выходка Дениса Камилю ничем не грозит.
— С ним все в порядке?
— Да, все нормально. Не переживай.
— Теперь не буду.
— Успокойся. Всё хорошо.
— Постараюсь.
— Ну ладно. Удачно тебе доехать. Маму не забывай, приходи. Она так любит тебя. Я почти ревную.
Мягко рассмеялась в ответ. Иногда тренер бывает таким милым.
— Обязательно буду приходить. А я все хотела спросить — как же она у вас болеет и одна?
— Она не одна. Я нанял ей сиделку, и приезжаю, когда есть возможность. Точнее, прилетаю. Мне приятно, что ты тревожишься о ней.
— Да ну что вы, — смутилась я. — Она меня тренировала с самого детства. Как я могу не переживать о ней?
— Вот и заглядывай почаще. И мне спокойнее будет, что маме не так одиноко.
— А почему вы её к себе не заберёте? В Москву.
— Да я пытался. Не хочет. Упрямая!
Мы говорили с ним, словно старые друзья. С ним так легко, когда он хочет общаться, когда он не выстраивает барьеров, и не пытается побыстрее уйти в свою берлогу.
— Она до последнего нас тренировала.
— Да. Куда, говорит, я своих детей брошу. Особенно, Сонечку. Я все думал: что там за Соня такая, которую мама так полюбила? Ну вот и посмотрел.
— Ваша мама замечательная, не устану повторять.
— Другой такой нет. Но достаточно лирики. Тебе удачно добраться, будь умницей, девочка.
И опять он стал холодным. Словно вспомнил, что ему следует держаться от меня подальше.
— Спасибо. Я буду скучать…
— Не надо, Соня, — ответил он так, будто ему тоже больно и тяжело, а потом звонок оборвался. Или Камиль повесил трубку.
Растерянно посмотрела по сторонам, будто где-то там есть ответ, почему все вышло так, почему так больно. Побрела обратно к автобусу. Спустя несколько минут мы снова выехали на дорогу.
* * *
Ключей от квартиры у меня пока ещё не было, и чтобы зайти, пришлось звонить сначала в домофон, потом в дверь. Заморенова распахнула её, лишь глянула на меня, как лицо её вытянулось. Она молча отошла в коридор, и наблюдала, как я снимаю кеды. Когда я распрямилась, она вдруг обняла меня.
— Мне жаль.
Видимо, она только по выражению моего лица догадалась, что я не с победой. Но она пока даже не догадывается, с какой я же фееричной «непобедой».
За чаем я рассказала ей о Зайцеве и таблетках, о поступке Камиля на льду и нашей победе на две минуты, а потом дисквалификации меня на почти два года.
— На автобусе приехала, — говорила я, раскачивпясь на стуле. — Камиль этого придурка остался искать. А он просто домой смотался, чтобы нам нервы сделать лишний раз.
— Да уж, — пожала губы Настя. — Подосрал нам этот Заяц. Не ожидала от него. А Камиль молодец какой, решился выйти с тобой. Неожиданно, и идея была не так уж плоха.
— Ну тут двоякая ситуация, — ответила я. — А если бы Денис сказал про таблетки, мы бы вообще на эти соревнования не поехали, и не имели шанса себя показать, да и мы с Камилем никогда бы не…
Замолчала на полуслове, когда поняла, что проболталась. Это были мысли вслух. Очень личные мысли, и пока я не желала, чтобы подруга о них узнала. Но тут и гадать нечего, что же такое я имела в виду.
— Что вы с Камилем? — тут же уцепилась она за информацию.
— Что-что… Ничего необычного.
— Ланская, договаривай!
— Да отстань ты от меня. Я устала и спать хочу, — поднялась я на ноги.
— Было, да? — спросила она в лоб.
Видимо, придётся ответить. А то же спать не даст лечь, так и будет следом ходить — было, было, было?
— Да, было, — ответила ей. — Несколько раз.
— Ого, — присвистнула Настя. — Для тебя он оказался не такой уж и Кремень. Я же говорила, что ты ему нравишься, Соня!
— Не очень-то радуйся, — отвернулась я от неё, чтобы не показывать в очередной раз набежавших слез. — Он уезжает в Москву. Мы больше с ним не увидимся.
Заморенова тут же перестала улыбаться и растерялась. Я развернулась и пошла в свою комнату. Усталость действительно очень сильная. Только, скорее, моральная. Очень хотелось побыть одной. Но Настя пришла следом за мной.
— Как это так? Переспал с тобой, лишил девственности и уезжает?
Слова подруги больно царапнули сердце. Но она справедливо отметила.
— Я сама этого хотела, — негромко ответила я. — И ни о чем не жалею. Меня больше волнует, что скажет на моё техническое поражение отец. Я им уже позвонила, что вернулась, но о результатах пока умолчала, сказала, что завтра приеду и все расскажу.
— Да уж, — вздохнула Заморенова. — Погонит тебя папочка обратно в институт.
— Туда я не вернусь. Ты спрашивала насчёт работы у вас в ресторане, Насть?
— Ты серьёзно будешь работать? — подняла она брови вверх. — Насчёт места можно договориться. Но если ты придёшь по моей рекомендации, а потом заявишь, что устала и уйдёшь, то косо смотреть начальство будет на меня. Мне бы не хотелось терять так глупо это место. Там контингент хороший, чаевые щедрые. Ты бы подумала сначала основательно.
— Я уже обо всем подумала и все решила. Я буду работать. Я не подведу тебя, не бойся. Я не хочу зависеть от папочки. И готова на многое, чтобы доказать ему, что я и без него чего-то стою. Ну и ещё хочу жить так, как хочу я, а не он.
А ещё я хочу доказать, что больше не ребёнок, Камилю. И докажу. Правда, не уверена, что он увидит мои успехи, но Ираида Львовна ему наверняка будет передавать обо мне новости. И что она ему передаст? Что Соня, проиграв, и поджав хвост, прибежала к папе с мамой?
Нет уж. Я ещё поборюсь!
Глава 19
Мама отреагировала на новость о таком странном проигрыше предсказуемо. Утирала слезы на глазах, гладила меня по плечу и уговаривала не расстраиваться. А вот папа… Его реакция оказалась для меня довольно необычной. Он тоже подошёл и обнял меня.
— И ты не рад? — спросила я его.
— Рад? Чему? — искренне удивился отец. — Что разбилась твоя мечта? Чего ты меня таким извергом выставляешь, Соня?
