— Нет, ты мне все-таки объясни, — продолжила я, уперев щеку в кулак. — Зачем на меня кидаться, если ты Стаса разлюбила и вообще переезжаешь к Игорю?
— Кстати, да, — согласился Измайлов, садясь между нами.
— Она встречалась с тобой, но не ответила, где проходит твоя лекция! Стояла, дуру полоумную из себя строила!
Настя изобразила мою физиономию с приоткрытым ртом. Получилось не обидно, даже как-то весело. Я прыснула.
— Я тебе больше скажу, — добавила язвительно. — Вспомни официантку, которая вам блинчики в кафе приносила. Это тоже была я. Мы со Стасом тогда уже того… встречались.
Подмигнула, и Настя начала задыхаться от возмущения. По всей видимости, вспомнила.
Измайлов только покачал головой.
— Даша, не вредничай. Вы сейчас передеретесь, а мне потом тела закапывать.
— Имею полное право. Ну, так чего там Игорь? Передумал жениться на таком сокровище и свинтил куда подальше?
Вообще-то я опять ехидничала, но на удивление Настя ответила нормальным тоном:
— Вряд ли. Я не успела рассказать ему, что поссорилась с мамой. Просто приехала, а дома никого нет. Трубку не берет. Просидела полчаса возле подъезда. Окоченела и двинула к Стасу.
— Действительно, не берет. — Измайлов попытался дозвониться до друга, но из динамиков доносились только долгие гудки. — Странно. Может быть, в спортзале занимается?
— Он обычно телефон из рук не выпускает, — всхлипнула Настя. — А тут как специально. А вдруг его сбила машина?!
Интересное предположение. Сразу видно, оно уже давно вертелось на языке у невестушки, но выпалить эти страшные слова она решилась только сейчас. Сказала и побледнела. Начала заваливаться на бок.
Стас еле успел подхватить Настю, пока та не рухнула на пол.
— Стоп, истерика! — Я встала с нагретого места и жестом указала, чтобы несчастную уложили на диван. — Мысль, конечно, любопытная, но почему сразу машина? Может быть, он упал с лестницы. Или на него свалился кирпич.
Начинающая розоветь Настя вновь слилась цветом с подоконником.
— Предлагаю успокоиться. — Стас почесал переносицу. — Давайте подумаем трезво, куда мог деться Игорь?
— Бросил меня… — застонала Анастасия.
— И уехал по бабам! — радостно поддержала я.
— Точно бро-о-осил. Это конец… мне негде жить… у нас только всё наладилось…
Понеслось!
Настя заходилась в слезах, размазывая тушь по щекам. Измайлов в ужасе смотрел на разгорающийся концерт, не понимая, как ему быть и что делать. Такой растерянный. Смешной. Сразу видно, не привык к женским перепадам настроения. Судя по всему, раньше Настя подобным не увлекалась.
Мужчины вообще не умеют успокаивать женщин в кризисной ситуации. Они сразу каменеют, язык прилипает к нёбу.
Так, с этим срочно нужно что-то делать.
Я выпихнула Измайлова из кухни и сказала сурово:
— Стас, оставь нас наедине.
— Даш, по-моему, логичнее уйти тебе. Всё-таки нас с Настей многое связывало…
— Не логичнее. Мы — девушки. Знаем, каково это, когда накрывает эмоциями. Я буду предельно тактична и не пошлю её лесом. Обещаю. А если ты начнешь её успокаивать, она вновь вспомнит, как вы были счастливы. Повторно разрыдается. Попытается тебя вернуть. Иди, отдохни. Постарайся дозвониться до друга-потеряшки.
Он с сомнением глянул на меня — что, не доверяет? — но кивнул.
— Насть, давай поговорим нормально. — Я села рядом с плачущей девушкой, подала ей салфетку. — С Игорем ничего не случилось. Уверена в этом. Он любит тебя, да и ты, видимо, его любишь, иначе бы так не убивалась.
— Правда?.. — спросила жалобно, задыхаясь от всхлипов.
— Угу. Не переживай. Беременным вредно плакать.
— Разве? — удивилась она.
Да черт его знает, что им вредно, а что полезно. Я ляпнула первое, что пришло на язык; а на язык у меня приходит исключительно всякий бред. Зато подействовало. Настя вытерла слезы-сопли. Вдохнула-выдохнула.
— Подумай, куда Игорь мог деться? Если не в спортзал пошел, то куда? Может быть, он йогой занимается или медитацией? Может быть, периодически уезжает в глухую деревню?
— Н-нет… он точно меня разлюбил…
— Да с чего ты так решила?
— Сердце чует…
Мы поговорили ещё немного. Точнее — Настя уверяла, что всё кончено: и отношения, и жизнь; а я убеждала, что одним сбежавшим мужиком больше, одним меньше — ничего страшного.
Но получилось душевно.
Даже почти по-товарищески.
— Спасибо, — внезапно произнесла Анастасия.
— Ага, — машинально ответила я, а потом добавила: — За что?
— За то, что ты нормальная, — смутилась Настя. — Мне подруги говорят, что из-за гормонов у меня крышу рвет. Со мной общаться никто не хочет. А ты хоть и спишь со Стасом, но не ругаешься.
Даже жалко её как-то. Несчастная такая, заплаканная. Грустно, когда нет ни друзей, ни подруг. Когда не к кому обратиться, кроме бывшего жениха и его девушки.
— Насть, если совсем плохо станет, ты это… звони-пиши. Только нечасто. Часто я тебя не выдержу.
Она фыркнула и сказала:
— Не буду я тебе звонить. Ты моего мужика увела.
Ну, тоже неплохо.
Я хотя бы попыталась.
На этой ноте в кухню заглянул Стас.
— У этого недотепы вытащили телефон в торговом центре вместе с кошельком, и он полдня блокировал карточки. Уже всё нормально. Взял новую сим-карту со своим номером. Я смог дозвониться до него. Игорь уже едет сюда.
— Ура! — хлопнула в ладоши Настя. — Счастье-то какое.
— Действительно, счастье. Всего-то вытащили все карточки, — хмыкнул Стас.
— Да это ерунда, — согласилась я. — Зато он не бросил Настю и не кутит с девушками низкой социальной ответственности.
— Да! — закивала та. — Даша права!
Стас задумчиво посмотрел на нас обеих, заложил руки в карманы джинсов и глубокомысленно изрек:
— Женщины…
* * *
Игорь забрал Настю ближе к глубокой ночи, причем девушка пыталась изображать из себя обиженную — как он мог не предупредить её, что лишился телефона? — да только всем было откровенно начхать. Мнение Насти даже не спрашивали. Выставили за порог вначале чемодан, затем пихнули туда же бывшую невесту Стаса.
Всё, можно дышать спокойно.
Только вот от игривого настроения не осталось и следа, зато появилось безудержное желание давить лицом подушку. Измайлов ради приличия старался изобразить страсть, но вместо рычания получалось сопение.
Что ж, сохраним комплект на какое-нибудь более подходящее время.
Утром мы разошлись, но я клятвенно пообещала оставаться чаще, а Стас сделал вид, что верит мне на слово.
А потом всё завертелось калейдоскопом дел: учеба, работа, попытки свести Иришку с Ванюшей. Парни к нему не лезли, но я чувствовала — это временно. Серега Кошелев очень уж пристально рассматривал нас с задней парты на лекциях.
Не к добру.
В учебе ничего не менялось. Я определенно начала что-то понимать, но этого чего-то было недостаточно, чтобы войти на студенческий Олимп. Впрочем, Коперник всё реже называл меня безмозглым гуманитарием (обидно, знаете ли). Пару раз даже похвалил. Правда, звучало это как:
— А я думал, ты гораздо тупее.
Но из уст Ванюши это звучало как самый настоящий комплимент.
Родители… хм… Мы не общались. Никак. Не созванивались, не списывались. Мне не хватало разговоров с мамой (даже если они заканчивались скандалом), но я мужественно не шла на контакт первой.
Только бы не пересечься и не дать новых поводов для ссоры.
Семнадцатого апреля Анастасия Павловна праздновала день рождения. Какой по счету она не сказала, зато пригласила не только Стаса, но и «даму сердца, печени и селезенки».
— Это значит, мне придется знакомиться с твоими родителями? — с опаской уточнила я.
— Угу. — Измайлов моего ужаса не понял и радостно добавил: — Не бойся, они абсолютно безвредные.
Ага, такие же безвредные, как мои?
Или сожрут не целиком, а только откусят голову?
Короче говоря, моего мнения всё равно никто не спрашивал, поэтому пришлось упаковать себя в костюм приличного человека, накрасить глаза, завить волосы и двинуть на праздник.
