— В душ, — буркнула она. — Лежишь тут, воняешь…
— Эй! — ткнула ее в плечо кулаком. — Ничего я не воняю! Сначала мозги твои промою, а потом и в душик можно сходить.
— Да-да, конечно. Мозги она мне промыть собралась. Папу моего просто избегаешь, вот и всё.
— Никого я не избегаю, — настроение резко полетело в пропасть.
— Ну, да, — продолжала Вилка вбивать гвозди в мою хрупкую ложь. — А то это я сегодня весь день от него шарахаюсь.
— Ни от кого я не шарахаюсь, — откинулась на спину и уставилась в потолок. — Просто…
— Просто ты думаешь, что если мой папа трахает наших ровесниц, то и тебя он может внезапно трахать? — ехидничала подруга. — Надо как-то перетереть с твоим секси-дедом, чтобы он объяснил тебе, что это не происходит случайно. Типа, шёл-шёл и дырку нашёл…
— Ты, кажется, обиделась, — напомнила я ей, желая прервать бесконечный поток псевдофилософской мысли.
— Не я начала эту войну, — повернулась она ко мне.
— Но я её закончу! — вытянула из-под головы подушку и накрыла ее лицо. Сильно не давила, но немножечко доступ к кислороду ей ограничила. — Спи Вилочки, спи, — ласково нашептывала, подруга притворно барахталась рядом со мной, изображая агонию.
— Всё, я умерла.
— Точно?
— Изо всех сил.
— Вот и хорошо, — отняла подушку и победоносно подложила ее себе под голову.
Вилка на руках подтянулась повыше и устроилась в полулежащем состоянии рядом со мной, подперев спиной изголовье кровати. Прочистила горло, откашлялась, разгладила одеяло на коленях, смахнула с него несуществующую пыль и нитки и снова прочистила горло, шумно при этом вздохнув.
— Говори уже, — не выдержала я её долгой драматической паузы.
— Просто… — начала Вилка робко и запнулась, перебирая пальцами ткань одеяла.
Подтянулась на руках и села рядом с ней, так, чтобы плечо касалось плеча.
— Выскажись. Говорят, что это помогает.
Подруга глубоко вдохнула, пожевала нижнюю губу и отрицательно покачала головой, словно боролась со своими же мыслями.
— У моих родителей была офигенная семья, — наконец, она решилась на откровение. — Ты даже не представляешь, как они друг друга любили! Как им все завидовали и хотели быть похожими на них. Я росла и мечтала, чтобы у меня была такая же семья. Думала, что мой муж будет такой же серьёзный, красивый и брутальный как папа, а я буду как мама — красивая, стильная и веселая, — нервно потерла лицо ладонями и глубоко вдохнула, чтобы сказать следующее. — И они развелись. Представляешь? Идеальная семья идеальных людей просто развелись. Уж если у них ничего не вышло, то мне-то куда лезть в серьёзные отношения?! Пусть лучше будет так как есть у нас с Артемом сейчас, чем тешить себя надеждой на идеальную семью.
— Что случилось? Почему они развелись? — внутри себя я понимала, что это не тот вопрос, который Вилка хотела бы услышать от меня, но гнилое любопытство вскрыло уколом ревности.
Да, я ревновала Игоря к бывшей жене, да и ко всем женщинам и девушкам, в общем-то, тоже.
Это так по-женски…
— Мне было лет пятнадцать или шестнадцать. Точно уже не помню. Помню только, что проревела всю ночь… — Вилка смяла одеяло в кулаке и невесело усмехнулась. — Они даже не ссорились, не кричали, не били посуду. Просто молча разошлись. Идеальные люди. Утром я проснулась, а мамы и ее вещей уже не было дома.
— Я думала, что при разводе дети всегда остаются с матерями.
— Я хотела, но… — она задумалась, взглянула в окно, за которым вновь сходил с ума дождь, бьющий по стеклу. — … Но решила остаться с папой. Мы обсудили это все трое без скандалов, и я просто решила остаться жить с папой.
- Видимо, у тебя хороший папа, — робко улыбнулась и коснулась ее руки, мягко сжав.
— Если бы, — фыркнула она с досадой. — Когда мне было лет семь, папа сказал своему другу, что дети — это счастье только в тот момент, когда они летят из яиц. Я еще месяц после этого боялась приближаться к полке с яйцами к холодильнику, потому что боялась, что из них могут вылететь дети, — смеялась подруга. — Это я сейчас понимаю, о каких яйцах шла тогда речь.
— Значит, Игорь… Ренатович плохой отец? — рассматривая её профиль, осознала, что за сегодняшний день не поняла, какой Игорь отец. Он не был особо ласков и учтив с дочерью, но, возможно, это было связано с тем, что он весь день провел за работой и отвлекался только для того, чтобы запустить кофемашину и кольнуть меня ледяным взглядом из-под нахмуренных бровей.
— Отец как отец, — дернула Вилка плечами.
— Но ты же, почему-то, выбрала остаться с ним, а не с мамой?
— Потому что жизнь с папой — это перспективы, деньги, свобода, а с мамой… С мамой хорошо, но не тогда, когда ты голодная с голой жопой живешь где-то на съемной квартире.
— То есть тебя купили, получается? — нахмурилась я.
— Я продалась, Ди, — перевела она на меня потухший взгляд. — А между продалась и купили существует огромная разница, моя наивна принцесса.
— А с мамой что? Ты общаешься с ней?
— Редко, — подругу снова опустила взгляд на свои руки, сжимающие одеяло. — Она вышла замуж, а у этого мужика есть ребенок. Так что сейчас у мамы своя новая отдельная семья. А я в нее лезть не хочу.
— Ревнуешь? Маму? — спросила я откровенно.
— Не знаю. Я приезжала к ним этим летом и этот мелкий пацан уже называет ее мамой. Обнимает, в щечку целует. И она его в ответ. Счастливая такая… — в тишине комнаты было слышно, с каким трудом Вилка проглотила застрявший в горле ком. — Я не ревную, просто чувствую себя лишней в ее новой семье.
— Иди ко мне, — распахнула объятия, в которые тут же упала Вилка. Крепко обхватила ее руками и поцеловала в макушку. — Ты нигде не лишняя. Поняла? Ты самая зажигательная зажигалочка из всех, что я знаю. Да, ты немного сумасшедшая, сумбурная, иногда излишне болтливая, но точно не лишняя. Так что перестань придумывать ерунду, поняла? А лучше, давай-ка, поспи, а завтра утром мы с тобой куда-нибудь сбежим и оторвемся так, будто у нас девичник. Ты же давно хочешь, чтобы я хоть раз побыла плохой девочкой? Вот и попробуем.
— Блин, Ди! — всхлипнула Вилка и высвободилась из моих объятий, вытирая лицо от слез ладонями. — Это даже круче, чем подарок от Деда Мороза.
— Но! — строго указала на неё пальцем. — Завтра мы будем плохими девочками, но послезавтра мы будем идеальными. Поняла?
— Мне не очень нравится твой возможный замысел, — протянула она скептически. — Но попытка — не пытка.
— Тогда быстро спать. Утро вечера мудренее и прочая бородатая мудрость. Всё, спи!
— А ты в душ сходи, — включила она учительский тон. — Уже ночь и папа видит сотый сон. Так что можно не бояться главного монстра этого дома.
— Попозже, — произнесла и подложила подруге под голову подушку. Накрыла ее одеялом до самого подбородка, подоткнула его под нее и обняла сверху. — Спокойно ночи, моя Вилка.
— Сладких снов, моя принцесса, — выдохнула она протяжно и прислонилась лбом к моему подбородку.
В темноте и абсолютной тишине долгое время наблюдала за тем, как капли дождя разбивались о стекло и медленно стекали вниз. Снова и снова, раз за разом, а в голове ровно в таком же темпе крутилась одна единственная мысль: почему идеальная семья из идеальных людей вдруг перестала существовать.
Дело в Игоре?
Вряд ли…
Он так и живет холостяком уже около пяти лет, а вот его бывшая уже обзавелась семьей. Возможно, по ее инициативе брак и распался, когда она нашла себе другого мужчину.
Но чужая семья — потёмки, как любит говорить мама.
В любом случае, я могу только строить предположения, потому что вновь устраивать Вилке допрос уже будет схоже с пыткой для нее, а Игоря я даже не осмелюсь спросить когда-нибудь об этом. Он просто пригвоздит меня холодным взглядом к полу и не сказав ни слова сровняет с землей.
Можно предположить, что они просто остыли друг к другу, если разошлись без единого скандала. Ведь любящие сердца бьются громко.
