А драка…
Драка — это когда можно отпустить всю свою дурь погулять. Особенно драка уличная, беспредельная, с отморозками.
И да, мы не дерёмся. Если есть хоть какая-то возможность избежать драки, мы её используем.
Мы вежливы. Мы учимся разговаривать. Извиняться. Мы учимся драться на словах. В крайнем случае — мягко упаковать оппонента. Демонстрация силы и превосходства. Потом вежливо вразумить.
Но…
Зверь внутри жаждет беспредела всегда! И нас заводит не меньше секса идея жестокой уличной драки на выживание, где можно всë.
И сейчас мой зверь поднимает морду.
Но хапнув этого сомнительного кислорода, я бью его по морде, чтобы смылся. Это не отморозки. Это охрана. Они выполняют приказ. Но это не значит, что мы их не упакуем. Жёстко, но аккуратно.
За мгновение по походке-осанке срисовываю, что один боксёр, второй… а сейчас узнаем.
Боксёра пропускаю к пацанам. В идущего следом врезаюсь плечом. Он аккуратненько прихватывает меня, пытаясь заломать руку отточенным экономным движением.
— Спокойно, парень.
Выбивая ему колено, осаживаю. Захват за шею, швыряю в Ромкину сторону. Пара секунд!
— Не вставать, — с угрозой встаёт в стойку Шмель. — Сломаю.
Марат уже принял боксёра. И держит его в болевом.
Делаю пару шагов к Борису. Я еще хочу! Сломать — конкретно его. Не нравится он мне!
— Яся никуда против воли не поедет.
Боковым вижу, как открывается дверь тачки. Щелчок за спиной.
Оборачиваюсь. Тот, которого уложил я, лёжа целится в Шмеля из ствола. Меня окатывает адреналином от этого беспредела.
— Хер ли вы делаете?! — взвивается от бешенства Алексей Михайлович. — Убрать оружие! Это же… дети!!
— Хера се — дети… — бубнит с яростью лежачий, пряча ствол.
— Я разве сказал их прессовать?!
— Ясь, домой, — строго бросаю ей.
Открыв дверь магнитным ключом забегает в подъезд.
— С нами, Алексей Михайлович, на языке силы разговаривать не надо. Мы — "лингвисты". А прессанут по беспределу нас, за нашей спиной Федерация. Там тысячи своих… Волна поднимется такая, что ни одно мэрское кресло не устоит.
— Иван, о чем ты?!
Взмахивает раздражённо рукой на своих.
— Уйдите, блять, все! Иван, просто сядь в машину, мы поговорим с тобой.
— А я не хочу, — собираю в руки брошенные на асфальт вещи. — Мне с Вами не о чем говорить.
Он сжимает пальцами переносицу, качая головой.
Доставая второй магнитный ключ, открываю дверь, пропуская пацанов. Внизу ждёт Яся. Руки мои заняты, и — не обнять. Но она сама виснет у меня на шее.
— Ну я ж сказал домой, Ясь, — целую её в переносицу. — Вызывай лифты…
Глава 48 — Всë починили
Парни, как ни в чем не бывало, к нашему этажу уже угорают на какие-то свои темы.
— Они уехали? — шепчу я.
— Уехали.
— Просто так — уехали?
— Ну в гости я не приглашал, ты уж извини, — ухмыляется он.
Расслабляюсь. Ни малейшего желания возвращаться домой у меня нет.
Я захожу в квартиру первая. Это студия. Довольно просторная. Мебели минимум: прихожая, диван, стеллаж, отделяющий комнату от кухни, лаконичный кухонный гарнитур, стол, небольшая плазма на стене. Дверь на лоджию.
— Это наше?
— Наше…
Всë очень скромно.
Но у меня порхает внутри так, словно мне презентовали дворец. Потому что это не родительское, это наше! Это свобода! Это только я и он. И больше никаких чужих глаз, мнений и решений.
Нет, конечно, пара глаз ещё с нами. Но это хорошие глаза. Они подсматривают без осуждения.
Иван обнимает сзади.
— Нормально?
Поднимая лицо, требую поцелуй.
— Нужны шторы, цветочки и ковёр.
— Сделаем.
— Можно, я выберу?
— Конечно! У мамы Марата оранжерея, нам сделают скидку на цветы.
Класс!
Пустого места очень много. И пара напольных горшков сделают комнату гораздо уютнее.
Его дыхание мне в шею такое горячее, быстрое…
Парни ставят чайник, разбирая пакеты. Все голодные.
— Ручки помоем? — затаскивает меня в ванную Иван.
Запирает дверь. Я мою руки, он, прижимая меня сзади телом к раковине, присоединяется.
— Ой… Мы же полотенце не взяли, — смотрю на него в отражение в зеркало.
— Нахрен полотенце… — сминает меня, впиваясь горячим поцелуем в шею, тянет за косу. — Хочу, не могу!..
От того как его зубы впиваются мне в загривок из глаз искры.
— Вань, ты чо?!.. — шепчу растерянно.
— Мы быстро! — мучительно стонет мне в шею, сдергивая по бёдрам мои штаны под ягодицы.
Теряя равновесие, в шоке хватаюсь руками за скользкую раковину.
Вгрызается зубами в край и агрессивно рвёт фольгу презерватива. Смотрит мне в глаза через зеркало. И когда натягивает, его ресницы порхают… Лицо дёргается…
От этой подачи, я как та малиновая желешка с пироженки. Только сильно подогретая и вязко теку куда-то вниз.
Открыв возмущённо рот, хлопаю ошалевше ресницами. Краска бросается в лицо.
— Ты серьёзно, Вань??
Хрипло усмехается, дергая с вызовом бровями.
Руки скользят вокруг моего пупка, ныряют ниже.
— Ай…
Задохнувшись, взвизгиваю от того, как он неожиданно и беспардонно всаживает свой член.
— Стой!! — выдыхаю, теряя голос.
— Поздно, детка… — шипит он. — Я не могу…
Там за тоненькой дверью, нам сейчас будут очень сильно сопереживать его друзья! Ну треш!..
Толчок…
— Ааа… Мм! — теряю я ориентацию, зажмуриваясь.
Рот мой мгновенно оказывается запечатан ладонью.
— Тихо!.. — нетерпеливо дрожит голос.
Его борзые пальцы… просто нереально борзые! Средний ныряет мне за щеку, остальные сминают губы. А те, что снизу, вибрируют и скользят, не позволяя мне прийти в себя и надавать ему по его голове, которой, видимо, нет!
Не церемонясь…
Резко…
Мощно…
Быстро…
Меня впечатывают бёдрами в раковину.
О, боги!..
Мычу ему в ладонь на каждый толчок, руки скользят… Рыча, впивается в шею, палец двигается по-хозяйски глубже мне в горло. Дергаюсь от невыносимого ощущения! И окончательно слетаю с катушек.
Что-то с грохотом летит с раковины.
А потом ещё что-то…
Я ни черта не вижу, кроме его осоловелых от кайфа и наглых глаз в зеркале. По спине мурашки, в ушах звон…
Судорога идёт по всему телу. Я, поднимаясь на цыпочки, закатываю глаза. Ощущаю, как срывает его следом, он жёсткий до боли. Такой сладкой-сладкой-сладкой…
И меня всë трясёт и трясёт в его руках.
— Хочу… Хочу тебя… Всегда… — шепчет он сорванным голосом, лаская, губами моё ушко.
Колени подкашиваются… Натягиваю штаны. Вцепляясь в его футболку, сползаю вниз, к его ногам.
— Я отсюда не выйду… — исступленно бормочу я, тыкая пальцем в сторону кухни.
Бросает взгляд на браслет.
— Пять минут мы здесь, — играет бровями. — Всего. Они же не знают, что ты у меня вспышка, — подмигивает мне.
Вытаскивает за руку, следом за собой.
— Вы всë сломали? — ржут парни.
— Мы чинили! — парирует Иван, стягивая бутерброд.
— Молодцы, быстро починили.
— Но-но!
О, Боже, — краснея и кусая губы, чтобы не улыбаться от плескающихся под черепной коробкой эндорфинов, сбегаю на лоджию.
Смотрю вниз. Не вижу ничего…
Улыбаюсь, прислушиваясь к парящему телу. Ваня…
Машин отца нет, — отмечаю я, разглядывая небольшой двор.
В углу лоджии пакеты. С любопытством присаживаюсь на корточки.
Бутыль акрила… Тонеры в порошках. Мм… Класс. Это я умею! Дольше, чем на декоре, я продержалась только в музыкалке и художке.
Забираю тяжёлый пакет, несу в ванную. Там чисто белый кафель. Раздолье!
Парни, перекусив, сверлят стену перфоратором.
— Я-я-ясь?.. — провожает меня взглядом Иван. — Ты куда?
— Ремонтировать всë, что сломали, — играю ему бровями.
— А я? А меня?… — игриво.
"Только попробуй!" — показываю ему кулак.
