Наверное, это и есть любовь. Когда ты не можешь вообразить, как ты будешь жить дальше, если дорогого тебе человека не станет. Просто знаешь, что там, дальше, без нее жизни нет.
Наверное, это и есть любовь, когда часами можешь смотреть, как она спит рядом, витая во снах, в которых есть ты.
Наверное, это и есть любовь, когда, просыпаясь среди ночи, ты неосознанно тянешься к ней, чтобы прижать к себе, перетащить поближе и поцеловать туда, куда попадешь.
И, наверное, это и есть любовь, когда не важны ни деньги, ни время, ни проблемы, если рядом она. Просто понимаешь, что ради нее готов справиться со всем на свете, лишь бы она улыбалась вот так же мягко и нежно. И чтобы просто жила, была рядом – на расстоянии дыхания.
Была рядом и принимала твое сумасшествие, разделяя его на двоих.
Карамелька уже никогда не узнает о том, что сообщил мне по телефону режиссер. Мы не вернулись обратно в особняк тем днем. После осмотра врачей я пришел в себя и первым делом отволок Сашку в отель, потому что отпустить от себя уже не мог. И я слушал. Часами слушал ее сбивчивый рассказ, поил успокоительными и снова слушал, принимая на себя и ее слезы обиды на сестру, и ее страхи, и ее неверие, что все действительно закончилось.
Карамелька уже никогда не узнает о том, что сообщил мне по телефону режиссер. Все эти мнимые женихи оказались последними говнюками, когда операторы обмолвились о выкупе. Вдруг ни у кого резко не оказалось денег, а самые шустрые быстренько заявили, что откажутся от участия как только, так сразу. Мол, всем и так понятно, что ни с кем из них Вика не будет строить отношения…
Карамелька уже никогда не узнает о том, что сообщил мне по телефону режиссер. Артем оказался еще большей мразью, чем я предполагал. Не понимал, что Сашка в нем нашла, но тем не менее не остановил ее, когда этот мерзавец заявился к ней в комнату посреди ночи. Было неприятно, досадно… Да ладно, хотелось ворваться и набить ему морду, чтобы перестал узнавать себя в зеркале. Но я не стал.
Попросил, чтобы их никто не трогал, потому что считал, что она сама должна была понять: он ей не пара. Только на своем опыте она могла распознать отличия между влюбленностью и любовью. Не хотел оставлять для нее ни единого хвоста. Не хотел, чтобы когда-нибудь ей в голову пришла мысль о том, что она зря не попробовала построить с ним отношения. Не хотел, чтобы ее держало прошлое. И она отпустила это прошлое, пусть и таким своим экстравагантным методом, от которого лично мне хотелось кого-нибудь убить. Стоило ли оно того? Определенно, но этого гада нестерпимо хотелось наказать хотя бы за то, что он прекрасно знал, кто перед ним.
Вика с самого начала рассказала ему, что вместо нее в реалити-шоу участвует ее сестра, которая по уши в него влюблена. Узнав об этом, я хотел было ринуться в особняк, чтобы проучить этого шутника, который воспользовался ситуацией и переспал с моей Сашей, но жизнь наказала Артема сама. Наказала явлением Вики в особняк, в котором по-тихому уже запаковывали все оборудование. Валентин Сергеевич смеялся в трубку, когда рассказывал, как быстро операторы доставали камеры, чтобы заснять разгорающийся скандал.
Оказалось, что в прошедшие два года Вика время от времени встречалась с Артемом и… Забеременела. Как только этот факт выяснился, она лишилась двух крупных проектов, которые должны были обеспечивать ее жизнь в следующие несколько лет. Делать аборт уже было поздно, вот она и приехала, чтобы самой досниматься в шоу, заработать, а заодно и рассказать будущему отцу, что его ждут алименты. Тут-то Ромка ей и предъявил уголовный кодекс и статью о мошенничестве. Пришлось дамочке платить штраф и спешно скрываться с места преступления. Еще бы, такое несмываемое пятно на ее карьере. Особенно учитывая тот факт, что шоу все-таки показали, а Ромка не только вернул потраченное, но и заработал с лихвой.
– Ты как? – поинтересовался я у Сашки, которая устало села на диван рядом со мной.
Я тут же снял с нее мягкие тапочки и начал массировать ее нежные ножки. Набегалась, красавица, и сопит как недовольный ежик. Прошел уже месяц с тех пор, как мы вернулись из Франции, но больше не разлучались. Я привез ее сразу к себе на квартиру, где запер до тех пор, пока она не согласилась стать моей женой. Естественно, она страдала, кричала, ругалась, била посуду, обвиняла в похищении, но все это настолько театрально, что продолжали мы эту игру до сих пор. Я даже специально коробку тарелок купил для таких случаев. Правда, к ним она прибегала только в самый последний момент.
– Я? Я вообще не понимаю, как ты меня уговорил! – воскликнула она, но веки закрылись от блаженства, а на губы скользнула мягкая полуулыбка.
– Это ты меня уговаривала, между прочим, – припомнил я наши танцы на винодельне.
– Когда это? – встрепенулась она.
– «Ну Тоша… Ну Тоша…» – спародировал я ее голос. – «А давай поженимся, а? Вот прямо сейчас!»
– Я такого не говорила!
– Говорила, – покивал я в ответ. – Просто пьяна была до невозможности. А еще… – хитро прищурился я. – Признавалась мне в любви.
– Ну, если только чуть-чуть… – шкодливо прикрыла она веки и засмущалась, а я вдруг понял, что…
– Ты помнишь! – поймал я ее на горячем.
– А я тебя люблю, – тут же сменила она тему, переползая ко мне на колени. – А у нас завтра свадьба.
– И? – Вот мне сразу не понравилась ее покладистость.
– Обними меня завтра, – прошептала она, доверчиво заглядывая мне в глаза. – Обними так сильно, как только сможешь. И поцелуй. Обязательно поцелуй, чтобы я запомнила.
Не просьба, мольба. Сердце болезненно сжалось, а улыбка пропала с моего лица.
– Карамелька, что случилось? – постарался спросить я мягко.
– Ничего, – спряталась она у меня на груди, но меня не обманешь. – Страшно просто.
– Почему тебе страшно? – коснулся я пальцами ее подбородка, вынуждая снова посмотреть на меня.
– Я… – Она сглотнула и крепко прижалась к моей груди, теперь пряча лицо у меня на плече. – Я просто немножко беременна… – всхлипнула она, а я…
Я расхохотался, развеселился оттого, что не случилось ничего плохого. Наоборот, только самое лучшее. Только самое лучшее ждет нас впереди. Подхватив ее на руки, закружил по просторной гостиной, обнимая ее настолько сильно, насколько мог себе позволить, чтобы не навредить, не причинить боль.
– Я буду обнимать и целовать тебя не только завтра, но и каждый день до скончания миров. Какая ты все-таки у меня…
– Ненормальная? – спросила она, утирая бегущие слезы.
– Невероятная. Самая невероятная на всем белом свете.
КОНЕЦ
