Ребята подшучивают, блондинчик с кудрявыми волосами больше всех, он даже пытается тронуть мою руку, но я успеваю отодвинуться. Синеглазый молчит все это время, лишь сканирует меня, отчего по спине ползут мурашки, а колени дрожат. Быстро записываю заказ и облегченно выдыхаю, когда ребята, быстро перекусив, уходят.
Брюнет, что меня спас от осколков, на выходе все-таки бросает в меня странный взгляд, а я прячусь за спину Али, чтобы не выдавать свой интерес, смешанный с испугом.
Когда несла заказ к их столику, у меня все поджилки тряслись, а губы едва открывались. До сих пор все тело подрагивает.
— Ты видела? — восторженно шепчет Алька, убирая густую челку набок и склонясь ко мне. — Как богатенький красавчик на меня смотрел? Какой хорошенький! А-а-а…
— С чего ты решила, что он…
— Да у него туфли дороже стоят, чем мы с тобой за год зарабатываем.
Я не стала развивать беседу, повела плечом и сбежала с подносом в подсобку, а Альку вызвали к другому столу.
До конца дня работаю на автомате. Сил почти нет, но я порхаю по рядам, улыбаюсь посетителям, выжимаю из себя все и молюсь, чтобы меня не сильно наказали за разбитые бокалы. Я так хотела себе новые босоножки купить, поудобнее, и купальник. На море уже второй месяц живу, а искупаться так и не сходила.
В полночь вываливаюсь на улицу, уставшая до головокружения, и, запрокинув голову, вдыхаю морской воздух. Небо густо усеянное звездами едва не опрокидывается на меня. Покачнувшись, прижимаюсь к стойке беседки. К жарким дням без капельки прохлады я привыкла. Пусть дома все-таки было комфортней, но возвращаться в золотую клетку не хочу и не буду. А вот ночам, что зазывали к морю, я никак не могла довериться. Страшно было одной ходить по чужому городу, но другого времени оценить горизонт и послушать перешептывание волн, у меня не было.
Сейчас сезон отпусков, гулянок, молодежи, на пляжах часто драки случались. Несколько дней назад девочку-официантку из соседнего кафе изнасиловали, когда она домой шла.
Потому я не слушала зов морской стихии и, не оглядываясь на темные воды, спешила вдоль побережья, чтобы вернуться в крошечную комнатку, которую мне выделила хозяйка и знакомая Егора.
За уборку в доме женщина платила мне жильем и пропитанием, копейки давала — на важные нужды, как говорила она, но этого не хватало на нормальную самостоятельную жизнь. Осенью я очень хотела поступить в университет, да только последние дни что-то совсем в это не верилось. Потому и пошла подрабатывать в кафе — нужно было хоть немного скопить денег.
От усталости ноги заплетаются. Спускаясь по ступенькам к пирсу, едва не скатываюсь вниз, но удачно хватаюсь за перила.
— Опять поймал, — над ухом пролетает теплый с хрипотцой голос, чужие пальцы оказываются на талии.
От испуга я шлепаю наглеца наотмашь и попадаю по гладковыбритой щеке ладонью. Парень лишь смеется на такую жалкую защиту, крепче обхватывает меня руками и тянет на себя.
— Боишься, Веснушка?
— Отпусти! — выставляя руки, толкаюсь, но тот не сдвигается — гора из гранита. — Я закричу.
— А я ничего не делаю, — и вдруг вскидывает широкие ладони, будто сдается, но когда я пытаюсь сбежать, снова ловит и еще плотнее прижимает к себе. От его кожи пахнет жаром, солнцем, йодом. А от его дыхания холодной мятой, на удивление ни намека на спиртное, чем промышляли на отдыхе большинство молодых ребят. Смуглый, явно загорал на пляже не один день, не то, что я, от работы в саду на солнце покрылась горчичными пятнами и теперь похожа на рябого перепела.
— Что тебе нужно? — испуганно лепечу и вновь дергаюсь.
Он, несмотря на худощавость, высокий и крепкий, широкоплечий. Я не справлюсь с ним сама. Кафе, что осталось за спиной, уже закрыто, работники разошлись, а охранник, выпустив меня, наверняка все запер изнутри — не достучусь.
— Провести тебя хочу, — отвечает с улыбкой наглец. — Не съем, не бойся.
— Не нужно меня провожать. Руки убери.
— Не сбежишь?
Мотаю головой, а сама косо посматриваю на дорогу, чтобы понять, сколько смогу с гудящими ногами бежать до ближайшего укрытия. Но дальше только пляж и песок, где бежать вряд ли получится. Наше кафе стоит на первой линии, в сторону города нет смысла идти — мимо домиков для отдыхающих слишком далеко обходить, тогда я не три километра пройду, а все семь. Но лучше уже больше расстояние, чем попасться в руки маньяка.
— Смотришь, куда бы получше рвануть? — со смешком замечает парень мой взгляд. Отпускает меня и показывает кивком, мол, беги — не держу.
— Ты со своими цаплиными ногами все равно догонишь. Какой смысл?
— Логично, — кивает и, наклоняя голову, разглядывает мое лицо. — Как тебя зовут, Веснушка?
— Ага, взяла тебе и сказала. Ты ведь псих и меня преследуешь. Вдруг маньяк.
— Маньяк, конечно. Прождал тебя три часа возле кафе, чтобы снова увидеть.
— А внутрь чего не зашел? Не отморозил ничего на улице?
Он вскидывает голову и раскатисто смеется на мою глупость, ведь жара стоит такая, что можно расплавиться даже вечером. Пока он занят хохотанием, я срываюсь с места. Фора в несколько секунд не особо дает надежду, но все-таки… попробовать стоило.
Через несколько минут начинаю задыхаться, но все равно бегу. На пляже людей мало, сегодня ветрено и жаркий воздух царапает кожу щек и разогретые от бега легкие. Коротко отдышавшись около куста маслины, пробегаю по набережной, крепко прижимая к себе рюкзак. Здесь еще плитка, дальше пойдет песок, придется метнуться к воде, там проще будет бежать. Потому я быстро скидываю босоножки и, подхватив их пальцами, спешу по теплому после палящего солнца берегу.
Впереди ряд лавочек, несколько пустых, на последней сидит человек. Оглянувшись и убедившись, что за мной никто не бежит, замедляюсь и, задержав дыхание, быстро перебираю ногами дальше.
— Медленно бегаешь, Веснушка, — смеется знакомый голос слева. Море шумит справа, а сердце посередине — лупит и лупит. Безумное.
Конечно, пока я суетилась и бегала, с его длинными ногами можно было обогнуть пляж, выйти к лавочкам по другой дороге и успеть уснуть.
Срываюсь с места, но не замечаю в темноте камень, перелетаю через него и падаю плашмя, лицом в песок.
Меня быстро возвращают на ноги, осторожно отряхивают. Темноволосый уже не смеется, покачивает головой и тупо пялится на мои ноги. С этого ракурса луч фонаря хорошо освещает колени — кровь ползет по коже, а парень хмурится и, приподняв подбородок, вдруг мягко спрашивает:
— Я, что, настолько страшный, что нужно сломя голову бежать?
Киваю. Не знаю, почему бежала. Наверное, вчерашнее событие отпечаталось ужасом в памяти, вот и сорвалась. Да и его навязчивость пугала.
— Немного страшный, — шепчу, сотрясаясь от дрожи. У берега холоднее, ветер треплет короткие волосы, они лезут вместе с песком в глаза и рот, а ноги, что совсем не прячет летний сарафан, обдает колким влажным воздухом.
— А если скажу, что ничего не замышляю плохого, поверишь? — парень тянет меня к лавке, отрывает от своей белой рубашки кусок ткани и, включив на мобильном фонарик, осторожно смахивает песок с раны.
— Н-нет… — разглядываю его лицо. Ровные, четкие, привлекательные черты. Чем-то на принца из сказки похож, хотя это сравнение и смешно звучит. Черная челка топорщится, а мелкие капли пота рассыпаются по высокому лбу, что сейчас исполосован хмурыми морщинками.
— Я не хотел пугать, — парень вдруг поднимает взгляд. Чистый, без примеси темени и неискренности. — Вчера тут, — кивает в сторону пляжа, — плохое случилось, хотел проводить тебя, убедиться, что все в порядке.
— А вдруг это ты…
— Маньяк? — он шарахается, губы искривляет. — Что за нелепость? Я практику прохожу в местной больнице, — взглядом показывает направление. — Вчера на скорой дежурил, когда девушку привезли.
Боль только сейчас начинает пронизывать колено, щекотать ленточками крови кожу. Парень поджимает губы, глядя на рану.
— Нужно обработать, чтобы заражения не было. Хорошо разрубила.
