– Это Фред, – лаконично сообщила она.
– Что ему надо?
– Он хотел забрать свои вещи из твоей комнаты.
– Так он предупреждал, что придет?
– Ну, да… Он сказал, что как-нибудь зайдет вечерком.
Мой бывший ничего не предпринимал до того момента, когда мог быть уверен, что встретится здесь со мной. Фред позвонил опять, казалось, он теряет терпение.
– Спускайся в погреб, – шепнула мама.
– Что?
– Спускайся в погреб, говорю. Он не будет тебя там искать.
– Я не собираюсь прятаться. Я больше его не люблю, вот и все…
– Тебе сейчас только скандала не хватает, – устало выдохнула она.
Но Фред не стал дожидаться приглашения, открыл калитку и подошел к дому. Его тень маячила за стеклом входной двери, в трех метрах от нас.
– Анабель!
– Спускайся скорее! – шептала мне мама.
– Анабель, я видел, что ты дома. Открой!
– Прекрати, мама, это смешно!
Теперь он дубасил кулаком прямо по стеклу.
– Открой, сука! Это я!
Мама металась, охваченная паникой и гневом.
– Ты меня еще помнишь? Я тот парень, которого ты отшвырнула как дерьмо!
Увидев, что я потянулась к ручке двери, мама шлепнула меня по руке:
– Анабель! Я запрещаю тебе открывать! Он же пьян!
Действительно, ругательства, изрыгаемые хриплым, грубым голосом, не оставляли сомнений: Фред явно был не в себе.
– Мне надо поговорить с тобой… – он немного смягчил тон. – Дай мне пять минут, Эль. А потом я оставлю тебя навсегда, живи как хочешь! Пять минут, всего пять… Эль…
– Фредерик, она не хочет с тобой разговаривать.
Вмешательство больной женщины поставило его в тупик, он почти угомонился и сказал примирительным тоном:
– Мне жаль, Мод… Я не хотел вас напугать. Просто я хочу, чтобы Анабель мне сама сказала это в глаза.
– Что она должна тебе сказать, сукин сын?
– Что все кончено…
– Я сама могу тебе это сказать: все кончено! – надтреснутым голосом еле выговорила она, исчерпав свои силы. – И хорошо, что кончено!
Несколько минут тишины стали ей ответом, но потом, переварив сказанное, он возмутился вновь:
– Почему вы так говорите?
– Потому что это – правда. У нее есть другой. И получше.
Я умоляла ее взглядом ничего не рассказывать дальше.
– И кто же это?
Пока она изводила оцепеневшего и распластанного по матовому стеклу парня рассказами о Дэвиде, о моей состоявшейся карьере, о моем новом доме, похожем на дворец, о счастье, которое, само собой разумеется, меня ожидает, но с другим, мои мысли где-то блуждали и, в конце концов, вернулись… к конверту с приглашением.
Неожиданное появление Фреда помешало мне сразу насторожиться и почувствовать, что конверт гораздо тяжелее, чем можно было бы ожидать. Я перерыла все содержимое, вытащила оттуда все бумаги и нашла на самом дне большой, с зазубринами, ключ, гладко отполированный от времени и долгого использования. Ничто не говорило о том, что именно этим ключом можно было открыть. Непонятно также, чего от меня ожидали сегодняшним вечером. Странной казалась также ошибка в моем имени: Зэль.
Однако теперь я была полна решимости, как парень с той стороны двери был полон отчаяния, что должна ответить на приглашение и пойти на встречу. Но как? Ускользнуть незаметно не было никакой возможности.
Во время моей учебы в университете один наш преподаватель на занятиях по журналистике утверждал, что любое высказывание несет в себе истину, даже вранье. Поэтому интересно попробовать хоть раз в своей жизни обнаружить залегающий в глубине пласт истины, соскоблив налет банальных слов, составляющих фразу, то есть понять, что именно стоит за словами, в чем истинный смысл написанного.
– Когда видишь немножко больше, чем написано, начинаешь читать между строк, вникать в суть, – вещал он с кафедры, закручивая кончики своих усов а ля генерал Дуракин. – Слова набирают страшную силу. Они являются тем, что вы ощущаете. Они становятся вашими чувствами, сливаются с вами воедино.
По правде говоря, я никак не могла сформулировать причину того, что весь сегодняшний вечер заставляло меня дрожать как в лихорадке. Может, в желудке завелись лягушки? Или кошки скребут на душе? Или мурашки по спине бегают? А скорее всего, вся эта живность в одночасье одолела меня, и от этого нашествия темных сил мне было не по себе.
Фред, ворча себе под нос, наконец убрался восвояси, пообещав, однако, вернуться, чтобы переговорить со мной с глазу на глаз. После его ухода я стрелой помчалась на электричку, прихватив с собой серебристый конверт, а также его старшего брата – блокнот с отрывными страничками.
Я удобно устроилась в полупустом вагоне, тогда как в противоположном направлении переполненные поезда везли из столицы в пригород усталых жителей окраин. Мобильная связь работала отвратительно, мне пришлось сделать несколько попыток, чтобы дозвониться Ребекке. В конце концов, уговаривала я саму себя, – именно она навела старшего Барле на меня. Потом я стала названивать непосредственно Луи на его рабочий телефон. Бред какой-то! Наверное, я сошла с ума! Фелисите, кстати, осуждала меня неодобрительным мурлыканьем, свернувшись калачиком в своей переноске.
У Ребекки я попала на автоответчик. На телефоне Луи неприветливая секретарша сухим голосом сообщила, что ее начальник уже ушел с работы.
– Не могли бы вы дать мне номер его мобильного телефона?
– Нет, к сожалению, я не уполномочена соединять его с кем-либо, – сухо, но корректно отказала она.
– Послушайте, я прекрасно понимаю, что вы по долгу службы охраняете его частную жизнь, но меня только что пригласил на работу сам Дэвид Барле. Если не верите, можете спросить у Хлои.
– Что вы! Я не сомневаюсь в ваших словах, но я не уполномочена…
– Ладно! – разозлилась я, прервав ее заученный речитатив. – Я поняла. Но я хочу сказать, что я…
Подружка ее начальника? Его будущая жена? Как переубедить ее и при этом не хвастаться, не задирать нос перед девушкой, которая, вполне возможно, так же, как и я, живет где-нибудь в захолустье, на окраине столицы?
Тем не менее я заявила:
– …ведущая новой программы в прайм-тайм по BTV.
…не будучи уверена, что эта версия не окажется худшей из всех.
– Но я ничего не могу сделать, – тоскливо пролепетала она, терзаемая, возможно, страхом потерять работу и… опасениями восстановить против себя начальника своего начальника. – Мне, честное слово, очень жаль!
Поезд въехал в туннель, соединяющий район Дефанс с собственно Парижем, и наш разговор, полный драматизма, на этом прервался. Мне захотелось поделиться своими проблемами с Соней, но связь так и не появилась.
