Девушки с готовностью закивали.
— Ой, как интересно! — Лайла захлопала в ладоши.
— Нет, мне это не в лом, — поморщилась Аманда.
Женщины!
Минут десять спустя вернулся Патрик, сияя, как новенькая песета, и идиотски ухмыляясь.
— Ха! Представляете — его двоюродный брат живет в Дублине!
Ну и везет же этому прохвосту!
— Все вы ирландцы одним миром мазаны, — проворчал я.
— Угу. Мы уж почесали языки про старый добрый Дублин. Старина инспектор хочет как-нибудь махнуть туда. Славный малый.
Настал черед Лайлы. Двадцать минут проползли в томительном ожидании. Господи, подумал я, похоже, она влипла. Неужели брякнула, что видела, как упал Сэмми? Я уже мысленно представлял себе, как меня ведут обратно и инспектор грозно вопрошает: "Почему вы утаили от меня то, что рассказала эта милая девушка? Что ещё вы скрываете?" Я уже слышал, как он скомандовал: "Педро, прикуй этого негодяя к стене и принеси каленое железо. Ты у меня запоешь, английский мерзавец!"
Дверь открылась. На пороге возникла Лайла, улыбавшаяся точь-в-точь, как Патрик.
— А меня угостили кофе, — похвасталась она.
— Странно еще, что он не пригласил тебя на ужин, — пробурчал я.
— Как раз пригласил, — фыркнула она. — И был страшно разочарован, когда я ответила, что мы завтра улетаем домой.
Я облегченно вздохнул и расслабился.
— Тебе не плохо? — озабоченно спросила Лайла. — Ты весь вспотел.
Аманда отсутствовала примерно столько же, а вернулась, восторженно сияя, как последний Патрик.
— Он просто лапочка. Такой внимательный и заботливый. Спросил, приедем ли мы с Лайлой сюда на следующий год. Я пообещала, что мы постараемся.
Когда лендровер подвез нас к тому месту, где я оставил свою машину, было уже около трех утра. Автомобиль Патрика стоял неподалеку.
— Устала? — спросил я Лайлу.
Она рассмеялась.
— Нет, нисколько. Я слишком возбудилась, чтобы теперь уснуть.
— Прокатимся?
— С удовольствием.
Я повернулся к Патрику.
— А у вас какие планы? Спать?
— Со временем, — ухмыльнулся этот котяра. — Но вы можете нас не ждать. Покатайтесь.
— Девушки до полудня пробудут в Пагуэре. Мы уговорились с Лайлой встретиться потом у "Сан-Винсента" и поваляться на пляже. Хотите присоединиться к нам?
— Конечно! — радостно воскликнула Аманда.
— Разумеется, — улыбнулся Патрик. — Значит, около двенадцати увидимся.
Мы распрощались и Патрик с Амандой отчалили, держась за руки. Я распахнул перед Лайлой дверцу "мерседеса".
— Куда прикажете, мадмуазель?
— Куда скажешь.
— Есть хочешь?
Она чуть призадумалась.
— Пожалуй, да. Что-то я вдруг проголодалась.
— Я знаю одно местечко, где тебя совершенно задаром угостят роскошным сандвичем с курицей и чашкой ароматного кофе впридачу.
— Чего же мы ждем — поехали!
Я, улыбаясь до ушей, запустил мотор и покатил в Пальма-Нову.
* * *
Случилось так, что мы напрочь позабыли про сандвич с кофе. Когда я вышел из ванной, уже готовый топать на кухню, чтобы заняться стряпней, Лайла стояла у раскрытого балкона, любуясь на предрассветный залив. В комнате было темно, но лунный свет призрачно озарял её волосы.
Я подкрался сзади и обнял Лайлу за тонкую талию. Она подставила мне щеку для поцелуя, а потом повернулась и прижалась ко мне всем телом.
— Как здесь красиво, — промурлыкала она. — Такая яркая луна. И воздух напоен каким-то неземным ароматом. — Она глубоко вздохнула, закрыла глаза и принюхалась. — Господи, и почему я должна улетать в этот дурацкий Лондон? Расс, я не хочу отсюда уезжать.
— Как я тебя понимаю.
— Слишком уж скоротечны эти поездки. Совершенно выбивают из колеи. В следующий раз попробую задержаться подольше.
— Непременно. Вот уж когда повеселимся на славу.
Она рассмеялась.
— Как сегодня?
Мы замолчали, прильнув друг к дружке и прислушиваясь к ласковому шепоту моря.
Наконец, Лайла снова вздохнула и сказала:
— Я устала. Уложи меня в постель.
Я заглянул ей в глаза.
— В какую? Твою?
Она медленно помотала головой и улыбнулась, уже засыпая на ходу.
— Нет, дурашка. В твою, конечно же.
Продрав глаза ровно в восемь утра, я едва не задохнулся от счастья, обнаружив рядом обнаженную женщину поразительной красоты; руки Лайлы были небрежно закинуты за голову, пышные волосы разметались по подушке. Я осторожно, чтобы не потревожить её, присел и залюбовался.
Лайла была и впрямь достойна всяческого восхищения. Безукоризненная фигурка, стройное, гибкое, божественно пропорциональное тело. Мягкие губы те самые, которые казались мне столь жадными и ненасытными ещё четыре часа назад — были полуоткрыты, уголки чуть приподняты в загадочной улыбке. Она казалась спокойной и умиротворенной. Во мне заговорил мужчина. Пригнувшись к ней, я поцеловал её правую грудь. Лайла вздохнула и шевельнулась, её спина еле заметно изогнулась, но в следующее мгновение девушка расслабилась и безмятежно задышала, снова погрузившись в объятия Морфея.
На этот раз я атаковал уже её левую грудь, осыпав её жадными поцелуями, а потом впился в нежный розовый сосочек. Лайла, вздрогнув, открыла глаза, улыбнулась, узнав меня, и промурлыкала:
— Эй, торопыга, я ведь ещё сплю.
— Можешь не просыпаться, я уже подыскал занятие себе по душе.
— Я заметила.
Лайла снова закрыла глаза, заложила обе руки за голову и, улыбаясь, притворилась, что спит. Продержалась она недолго. Не прошло и минуты, как из её груди вырвался протяжный стон, потом её ножки вытянулись в струнку, а сама она выгнулась дугой, и её тело стало извиваться — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
— Ой… Тобин, — задыхаясь, проговорила Лайла. — Мне же нужно… а-ах!.. на работу!
— Разумеется.
Глаза её были закрыты, вся она очутилась во власти удовольствия.
— О-оо, — застонала она. — Расс! Ра-аааа-сс! Прекрати! О Боже… О Господи! Я больше не могу! Боже, какое счастье! А-аааааа!
Она обхватила мою голову и изо всех сил прижала к своей груди, пока все её тело билось и содрогалось в сладостных судорогах, а из горла вырывались бессвязные животные звуки — то ли поскуливание, то ли всхипыванье. Когда наконец дрожь прекратилась, Лайла блаженно вздохнула и звонко рассмеялась, хлопая ладошами по кровати.
— Ну, бандюга, ты у меня попляшешь, — заявила она. — Из-за тебя я не попаду на работу.
— Это ещё почему?
Она повернула голову и метнула на меня озорной взгляд. В глазах плясали бесенята, но я разглядел кое-что ещё — неприкрытую страсть.
