– Очень смешно! И я всё-таки надеюсь, что ты сейчас пошутил. Ты ведь пошутил, верно?
– Разве тебя возможно переспорить?
– Ты же адвокат. Это твоя работа – убеждать присяжных в своей "неоспоримой" правоте!
– Какое счастье, что ты не мой присяжный!
– Это тоже была шутка?
– Конечно, милая. Что-то ты сегодня... немного на взводе.
Немного?
Спустя почти три часа после столкновения в ресторане с тем бородатым... питекантропом и последующим ужином с очередным кандидатом в шаферы Гаррета, её никак не отпускало чувство, что этот вечер был абсолютно и безвозвратно вычеркнут из календаря её столь степенного и гармоничного течения жизни. Да и кому понравится, когда кто-то вдруг нежданно-нагадано вмешивался в чёткий график твоего распланированного на несколько лет вперёд жизненного уклада, не только в физическом, но и в этическом смысле этого понятия?
Она же так привыкла держать всё под своим бдительным контролем. ВСЁ! И стоит кому-то влезть в её безупречно выстроенную пирамидку своими чёртовыми грубыми и грязными пальцами...
Ну, хорошо! Допустим пальцы у него не грубые и не грязные, но он всё-таки посмел влезть!
– Я просто переживаю за тебя, дорогой! Вернее… что ты никак не найдешь себе шафера.
В этот раз Гаррет посчитал целесообразным промолчать и согласиться, использовав для ответа одну из своих безотказных улыбок, которые он частенько применял на слушаньях и разбирательствах в залах суда.
– Не переживай, солнышко. У меня впереди не меньше трёх месяцев. Уверен, я кого-нибудь обязательно подберу.
Он только что застегнул последнюю пуговку на куртке сатиновой тёмно-синей пижамы с золотыми вензелями-инициалами G&P на накладном грудном кармашке, снял с лица небольшие "домашние" очки от близорукости, аккуратно сложил их в специальный футляр на прикроватной тумбочке, и только затем нагнулся к кровати, чтобы помочь Джо убрать декоративное покрывало с поверхности идеально заправленной постели. Движения обоих доведены до синхронного автоматизма, выработанного и отлаженного весьма внушительным количеством дней и вечеров, прожитых вместе.
– Три месяца – это не так уж и много, дорогой!
– Джоанна, у меня достаточно объёмный список родственников, друзей и близких знакомых. Думаю, кто-нибудь из них в любом случае должен тебе понравится.
– Тогда я почти спокойна на этот счёт. Впрочем, как всегда и во всём, что связано с тобой. – частично она говорила правду, прикрывая ею своё слегка завуалированное недовольство, связанное с данной стороной подготовки к свадьбе. Оба это знали, но предпочитали не выходить за возможные рамки неприятного для обоих обсуждения. Джо итак взяла на себя большую часть обязанностей (как всегда!), и единственное, о чём она пока ещё вежливо и сдержанно просила, чтобы второй участник их совместной авантюры справился со своими обязательствами желательно не за пять минут до начала торжественного события.
Приятная обезоруживающая улыбка фотомодели экстра-класса, посланная через всё расстояние разделявшей их поверхности широкой двуспальной кровати в ответ на мягкую и искреннюю улыбку Гаррета. Похоже у них появился ещё один новый семейный ритуал.
– Ты же знаешь, любимая, насколько твоё доверие для меня бесценно!
– Я тебя тоже очень за это люблю, дорогой!
– Спокойной ночи, любимая!
– Сладких снов, котик!
Они практически одновременно забрались под одеяло, каждый со своей половины кровати, и почти одновременно выключили ночники на прикроватных тумбочках, каждый со своей стороны. Комната мгновенно погрузилась в непроглазный мрак. Легкое движение от Гаррета означало, что он повернулся на бок, приняв свою любимую позу эмбриона, причем спиной к Джо.
Джоанн продолжала лежать на спине и смотреть в потолок – черный, пустой, переминающийся динамичными серыми и желтыми пятнами кратковременной "слепоты".
Она знала, что Гаррет скоро равномерно засопит – сработает снотворное, которым он в последнее время увлекался по совету своего личного психотерапевта. Слишком повышенное нервное перенапряжение, связанное со стрессами на работе и надвигающейся свадебной лихорадкой.
Самое смешное, но именно на Джо лежало не менее 90% всех проблем с предстоящей подготовкой их официального обручения, а у неё не было даже времени, чтобы просто пройти банальный медосмотр – сдать ту же кровь на совместимость резуса групп или узнать, какое у неё кардиодавление. Правда, у Гаррета в аптечке ванной с внушительным набором лекарственных препаратов по рецептурам и без, находился и свой личный тонометр, но в том-то и дело. Из них двоих (как это ни странно!) только он один являлся стопроцентным ипохондриком. Да, да, тем самым, который мог пить аспирин пачками из одного лишь страха, что у него разболится голова в ненастную погоду.
Тем не менее и каким-то чудом Джоанн сумела ужиться с данной слабостью своего жениха, как и со многими другими незначительными мелочами его нордического характера и вполне даже спартанской натуры.
А вообще, он очень ей подходил. Почти идеально! И о своем выборе она ни разу не пожалела! НИ РАЗУ! И то что они решили наконец-то узаконить свои пятилетние отношениями узами официального брака лишь подтверждало её железную уверенность в совершённом ею выборе. И Гаррет тоже знал об этом! По крайней мере, не мог не знать, особенно, когда за полгода до нынешних событий рискнул на свой риск и страх сделать ей предложение.
Все друзья, знакомые и практически абсолютно все ближайшие родственники хором твердили, насколько они гармоничная и самая идеальная в мире пара. Правда, Джоанн и сама никогда не возражала столь очевидной истине. Ведь выбор при любом раскладе был сделан лично ею.
Выбор...
Да, чёрт дери! Её самое больное место! Но, как видно, Гаррета никогда не волновал один из ведущих пунктиков его любимой невесты. Всегда с ней соглашался и очень, ОЧЕНЬ редко когда позволял себе вставит пару слов личного замечания и мнения. И, похоже, данный расклад вещей вполне его устраивал на протяжении всех пяти лет их совместных отношений.
Цвет и материал пижамы, оттенки и рисунки шпалер, форма светильников, дизайн мягкой и корпусной мебели, район, дом, этаж и сама квартира. Конечно, она всегда с ним "советовалась", спрашивала о его мнении, вызывала на встречу с риэлтором, с консультантом мебельного/строительного/посудного магазина, с дизайнером по оформлению жилых помещений. И Гаррет всегда приезжал. Всегда! Рассматривал с ней каталоги и готовые экземпляры домашней утвари, мебели, душевые кабинки-ванны, салфетницы, селедочницы, комплекты постельного белья – ВСЁ! Вплоть до зажимов для его галстуков, включая сами галстуки, и запонки для его рубашек с теми же рубашками! И тут же соглашался с окончательным выбором Джо. Сразу и беспрекословно!
Конечно он ей подходил и не только характером. Внешностью Гаррета Бенджамина Парчера-третьего природа так же ничем не обделила. Высокий – метр девяносто, подтянутый, стройный, с умеренно развитой и постоянно им поддерживаемой естественной мускулатурой идеального тела. Чистоплотный, аккуратный, красивый – синеглазый шатен довольно неклассического типажа смешанных кровей европеоидных рас. Но именно красивый! Такой, на которого часто оборачивается большинство молодых, незамужних (и немолодых и замужних подавно!) девушек-женщин в любом общественном заведении, в любое время дня и ночи, независимо от места и обстоятельств, связанных с его появлением. Даже в этом они были очень схожи. В то время, как появление Джоанн Слоун вызывало ощутимое движение со скрытым волнением у большей части присутствующих, представлявших сильный пол, тот же эффект срабатывал среди второй, так называемой, слабой половины, но уже от воздействия внешности Гаррета Парчера. А самое главное, для них лично данный расклад событий никогда не становился помехой в их стабильных и столь крепких отношениях.
Никаких эмоциональных треволнений, бурных вспышек беспочвенной ревности, показательных сценок и трагических драм со слезами, воплями и угрозами сигануть с крыши... В общем, ничего такого, что сама Джоанн привыкла называть романтическими страстями или неотъемлемой составляющей современного бульварного чтива.
